Иван Сендецкий назвал музыку, которую ему нравится играть много, масштабно и разнообразно
Петербургский виолончелист Иван Сендецкий продолжил линию ежегодных февральских гастрольных мини-туров Государственного симфонического оркестра республики по городам родникового края с солирующими музыкантами. Два года назад она была начата виолончелистом Глебом Степановым, а затем развита скрипачом Сергеем Поспеловым. В программу недавних гастролей на родине Чайковского гость из Санкт-Петербурга включил Второй концерт Виктора Херберта и единственный концерт Антонина Дворжака, написанный чешским композитором под впечатлением произведения своего американского современника и коллеги. В новом интервью для Удмуртской филармонии Иван Сендецкий помимо музыкальных предпочтений приоткрыл свои интересы из других эстетик.
Гештальт, закрытый с третьего захода
– В июне 2023 года вы сделали свой третий заход к участию в конкурсе имени Чайковского, став обладателем четвертой премии. Отличались ли ваши размышления и эмоции в моменте сразу после объявления результатов и спустя некоторое время?
– По большому счету, в моих реакциях на то событие ничего не менялось. Не скрою, я не ожидал, что меня удостоят четвертой премии. Хотя прекрасно знал, что любой конкурс остается делом субъективным, и своей игрой или выбором произведения ты никогда не сможешь угодить и понравиться всем. Тем не менее, в тот момент я преодолел многие собственные сомнения, даже был вынужден изменить интересные планы, решил рискнуть и в третий раз в своей жизни вышел на конкурс имени Чайковского. Причем для решающего тура я специально выбирал знаменитый концерт Витольда Лютославского, заранее предполагая, какой результат может ожидать меня в финале. Как с точки зрения решения экспертов жюри, так и в откликах со стороны публики. Зато я, наконец-то, закрыл свой гештальт в отношении этого знаменитого музыкального мероприятия, заодно добавив для себя уверенности. Как человеческой, так и музыкантской, что происходит тогда, когда ты, наконец, заканчиваешь начатое дело.
– Отрефлексировав этот сюжет, получается, что вашего четвертого участия в конкурсах Чайковского для вас уже не будет?
– Думаю, что не будет, – ответил музыкант. Уверенно, но одновременно без категоричной интонации в голосе.
«Двойной бублик» от Лютославского
– Сыграв концерты Анри Дютийё и Кшиштофа Пендерецкого, следующей высокой творческой целью вы ставили как раз исполнение концерта Лютославского. Каким вы прочувствовали и отрефлексировали внутренний нерв этой музыки, вызвавшей полемику и полярные реакции меломанов после её исполнения в финале конкурса Чайковского?
– С удовольствием отвечу на этот вопрос, проведя аналогию с фильмом «Довод», снятым великим современным кинорежиссером и сценаристом Кристофером Ноланом. Этот фильм вышел в прокат пять лет назад, и тогда большинство критиков и киноманов не поняли картину, сюжетные хитросплетения и линии которой можно было сравнить с понятным образом – внутри одного бублика есть другой бублик. Большой бублик – это концепция, видимая внешне, а маленький бублик – это те главные философские идеи и мысли, которые закладывает создатель в своем творении. И концерт Лютославского напоминает мне тот самый «двойной бублик», потому что, с точки зрения внешней концепции, он не обладает свойствами, которые бы налаживали связь между музыкой и её слушателями. Там не за что «зацепиться» из-за мелодического минимализма, и музыка напоминает скорее математическую задачу, которая написана круто и очень грамотно, и которую на сцене должен решать исполнитель. При этом «объяснение» её решения может показаться слушателям исключительно скучным: «Что там происходит?! Это какая-то звуковая вакханалия!» Однако не стоит забывать о том, что у нас есть ещё и «маленький бублик». Так вот мне представляется, что в своем виолончельном концерте Витольд Лютославский предлагал человеку выйти за узкие рамки и не пытаться проводить параллели с главным героем, не идентифицировать себя с ним, как это нередко происходит, когда мы читаем книги или смотрим кино. Этот выдающийся музыкант, композитор и дирижёр ХХ века как будто помогает слушателям включать собственное воображение, абстракции, мысли, чувства и постараться найти себя в этом предложении. Иными словами, жить здесь и сейчас, а не с постоянной оглядкой в прошлое или во взгляде в неизвестное будущее, домысливая и фантазируя его.
В подлинной магии искусства
– Как вам показалось, маэстро Феликс Коробов, под руку которого на конкурсе Чайковского в виолончельной номинации играл Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии, разделил вашу версию и «раскусил двойной бублик» Лютославского?
– Могу сказать, что маэстро Коробов поразил меня своей вовлеченностью в музыку, и мне показалось, что между всеми солистами-финалистами конкурса Чайковского, дирижёром и оркестром присутствовала подлинная магия искусства. Даже несмотря на то, что часть музыкантов из оркестра первоначально отказались играть произведение Лютославского, ссылаясь на «непотребность» этой современной авангардной музыки. Несмотря на то, что свой виолончельный концерт польский композитор закончил еще в 1970 году, и мировую премьеру которого вскоре исполнил Мстислав Ростропович.
Своё слово на «полную катушку»
– По способам организации звуковой материи, музыкального времени и даже по хронологии написания великие виолончельные концерты условно можно разделить на несколько крупных пространств. В одном из них «живут» концерты Шумана, Сен-Санса и Дворжака. В другом – концерты Элгара, Прокофьева, Хиндемита, Шостаковича, Уолтона, Барбера, Бриттена. Затем – Лигети, Лютославского, Пендерецкого и Дютийё. В какое из этих пространств погружаться вам наиболее интересно?
– Ой… Мне очень сложно отвечать на этот вопрос, потому что мне нравится играть и слушать буквально всю музыку, написанную для виолончели. Причём играть масштабно, много и разнообразно, – улыбнулся Иван Сендецкий. – Если же говорить о моих наиболее тесных внутренних связях с виолончельной музыкой, то, пожалуй, мне ближе остальных Симфония-концерт Сергея Прокофьева и Второй концерт Дмитрия Шостаковича. Хотя Дмитрий Дмитриевич написал два гениальных концерта для виолончели с оркестром. Но, опять же, по духу мне ближе именно Второй. Может быть, из-за того, что он мне кажется тоньше и деликатней в плане выбора инструментов, огромного количества диалогов, миниатюрных партий, в его невероятной оркестровке и в отсутствии грубого мощного звукового массива, который иногда называют «симфонизмом с общим звучанием». Еще во Втором у Шостаковича мне импонирует, что на протяжении всего концерта барабан ведет свою уникальную линию. Уже не как групповой, а как отдельный инструмент, и его слышно и заметно. Впрочем, как и челесту. При этом в концерте мало громких звуков, и работать со всем этим музыкальным сокровищем мне бывает очень интересно. Как и с фантастическими концертами Шумана, Сен-Санса или Дворжака – этого прекрасного чешского композитора с оригинальным собственным видением на музыку. Играть эти концерты доставляет мне одно удовольствие. Тем более что в этой музыке солист может раскрываться, как говорится, на «полную катушку», когда тебе не нужно ничего форсировать или приуменьшать, а просто выйти на сцену и сказать свое слово!
Концерты исключительной привлекательности
– А как вы думаете, на что мог «клюнуть» Дворжак, услышав Второй виолончельный концерт Виктора Херберта, придавший чешскому творцу импульс к сочинению его будущего знаменитого шедевра?
– Думаю, что в концерте Херберта в первую очередь Дворжака привлекло яркое лидирующее звучание виолончели. В других концертах, написанных в XIX веке, виолончель звучала как солирующий инструмент в оркестре, а у Херберта она стала несомненным лидером номер один. А ещё Дворжак не мог остаться равнодушным ко второй части концерта своего американского коллеги, который позволил солисту и оркестру «гулять» по всем тональностям в максимально сладком, уютном, а порой интимном сокровенном звучании. Но, возвращаясь к предыдущему вашему вопросу, скажу, что Симфония-концерт Сергея Сергеевича Прокофьева и Второй концерт Шостаковича – это те глыбы и абсолютные виолончельные монументы, которые сегодня сохраняют исключительную привлекательность для меня.
Фантастический профессор Исадзака
– Похоже, как и учеба, тоже сохраняющая для вас привлекательность. Не зря же после окончания Санкт-Петербургской консерватории, Берлинской высшей школы музыки имени Ханса Эйслера и консерватории Новой Англии в американском Бостоне ваша личная образовательная траектория сегодня продолжается в классе немецкого виолончелиста Даньюло Исидзака в Высшей школе музыки в швейцарском Базеле. Какой мотив движет вами в непрерывном процессе обучения?
– Казалось бы, что в этом процессе у человека всегда наступает тот момент истины, когда он, образно говоря, должен «оторваться от мамы» и уходить в самостоятельную жизнь. Но мне повезло встретиться с совершенно фантастическим профессором, который даёт полную свободу и является тем зеркалом, которое без всяких искажений и изменений отражает твою музыкантскую сущность. При этом ты чувствуешь как личностно и профессионально обогащаешься. Одни люди это делают через киноискусство или литературу, другие – в общении со своими педагогами, когда ты приобретаешь новые знания, практики и опыт. Хотя, целенаправленно выбирая педагога, признаюсь, поначалу я не был уверен в том, как сложатся наши отношения. Но в итоге мы сработались и я очень рад этому. А осенью я намереваюсь продолжить обучение уже в Лондоне, – произнес виолончелист, заинтриговав филармонического журналиста, у которого заранее появился как минимум еще один вопрос. Пусть и для новой возможной встречи с прекрасным музыкантом…
Какие времена, такие и книги…
– Неоднократно обмолвившись в нашем разговоре о литературе и кино, вы помогли мне найти непраздное любопытство на окончание этого интервью. Какие книги сейчас стоят на вашей «первой полке», и какой фильм, из просмотренных недавно, вызвал у вас живые острые впечатления?
– Наверное, в своем выборе я могу разочаровать многих людей. Тем не менее, недавно я посмотрел ленту с элементами готического фильма ужасов. Имею в виду фильм «Носферату», снятый режиссером Робертом Эггерсом. Что касается книг, то на данный момент я читаю сразу две. Одна из них – это «Основы маркетинга» Филипа Котлера, а вторая – «Бесы» Фёдора Михайловича Достоевского.
– Согласитесь, что это очень необычное сочетание названий, текстов и контекстов?
– Соглашусь! Первая книга совсем не столь банальна, как кажется, исходя из её названия. К тому же её автор – экономист и основоположник современного маркетинга очень интересно рассказывает об особенностях коммуникаций между людьми в целом, а не только между продавцами и покупателями. Если же говорить о романе Достоевского, то «Бесы» я взял в руки для того, чтобы поддержать одну из тем в общении с неравнодушным ко мне человеком. Но при первом обращении к тексту я с ним не справился. Эта книга и вправду очень непростая. Теперь же я решился-таки дочитать её до конца…
P.S. Заметим, что ровно через год в четвертом по счету февральском гастрольном мини-туре Государственного симфонического оркестра республики по городам Удмуртии, в роли солирующего фронтмена выступит уже знакомый нашим меломанам молодой московский скрипач Михаил Усов.
Текст: Александр Поскрёбышев
Фото: Руслан Хисамутдинов, Анатолий Салтыков