Есть цитаты, которые я хотела обсудить здесь много лет, но не находила времени и повода. Потому что, опять-таки, увы, про книги мало кто читает. Публицист, пишущий о книгах, попадает в тиски: чем больше он говорит о литературе, тем меньше становится его аудитория – мало читающая публика отваливается. Что ж, наконец есть возможность написать.
Речь про высказывания академика Лихачева о крестьянстве. Читать воспоминания Лихачева я стала поздно, когда уже заинтересовалась историей Соловков: Лихачев там сидел. Мемуары Дмитрия Сергеевича все без исключения представляют огромное любопытство и доставляют наслаждение словом. Напишу о них даже отдельно.
Пока – только про крестьян. Я уже жила в деревне и уже пыталась осмыслить опыт увиденного, когда читала Лихачева. Прежде всего, конечно, занимал меня опыт увиденных там людей. Я достаточно скоро поняла, что население деревни, что ленинградской, где я прожила восемь лет, что новгородской, где жила полтора, делится на два типа: это светлые нравственные люди и маргиналы. Я имею в виду исключительно деревенских жителей, без учета дачников и уехавших в деревню горожан.
В городе люди разные, большинство – середнячки. В деревне середнячков нет.
Или полностью опустившиеся безнравственные люди, или порядочные, спокойные, ответственные. Первые – пьют почти без исключения. Вторые – работают, учат детей, у них дети поступают в вузы, уезжают в города
Разобраться мне в природе этой дихотомии помогли высказывания Лихачева. Который в своих воспоминаниях не раз касался описания крестьянства. Лихачев писал и говорил о том, что русские крестьяне были нравственными людьми с чистой душой, чистыми домами, с опрятными полями и огородами. Не говорил, что все такие. Но в целом характеризовал крестьян именно так.
Вот пример:
"В Вологде уже в пятидесятых годах мы с секторянами (сотрудниками Сектора древнерусской литературы), приехавшими на устраиваемые нами «дни древнерусской литературы», видели церковь, служившую в свое время пересыльным пунктом для семей раскулаченных. В ней были фрески, но ни одна из них не была попорчена этими семьями — ни детьми, ни взрослыми. Эти крестьяне были нравственно высокими людьми".
("Мысли о жизни. Воспоминания", глава "Репрессии 30-х годов")
"Я знал на Русском Севере крестьян, которые были по-настоящему интеллигентны. Они соблюдали удивительную чистоту в своих домах, умели ценить хорошие песни, умели рассказывать «бывальщину» (то есть то, что произошло с ними или другими), жили упорядоченным бытом, были гостеприимны и приветливы, с пониманием относились и к чужому горю, и к чужой радости. Интеллигентность – это способность к пониманию, к восприятию, это терпимое отношение к миру и к людям"
("Письма о добром", письмо двенадцатое)
Лихачев крестьян видел часто и в своих мемуарах, в устных рассказах вспоминал крестьянских беженцев в революционном Петрограде, беженцев в тридцатые и беженцев, которые кинулись в блокадный город, когда Ленобласть оккупировали немцы. Он видел крестьян и на Соловках. И всегда он говорил о них хорошо. Беженцы, жившие при Ленине на Московском вокзале, были тихие, чистоплотные. Беженцы в блокадном Ленинграде тихо жили под лестницами, скромные матери по очереди держали над детьми покрывала, чтобы защитить их от чужих глаз и холода. Крестьяне в лагере оставили у Лихачева хорошие впечатления.
Академик Лихачев написал цепкие, глубокие мемуары, он был чрезвычайно внимателен и описал важнейшие детали эпох, в какие ему довелось пожить. И нигде Лихачев не обмолвился, что крестьяне были бестактны, грязны, мешали горожанам. Наоборот, он эти волны крестьянских беженцев описывает как появление на улицах тихих, незаметных и очень скромных людей, которые крайне переживали отяготить кого-нибудь своим присутствием.
Я все это сопрягала со своим опытом, с деревней, которую видела я. Думала, думала и поняла вдруг: те две группы это немногочисленные деревенские, кто не был уничтожен городом, и городские маргиналы, попавшие в деревню.
Промежутка, как в городах, нет, потому что группы полностью ассимилируют друг друга, например, в брачных союзах – середина не получается
Крестьянство, крестьянская этика были уничтожены большевиками. Крестьян оторвали от земли, многих насильственно перемещали в города, сами они бежали туда от голода. У нас не сохранилось почти на селе крепкой крестьянской культуры. Если вы прогуляетесь по деревне вблизи даже 100 км от большого города, вы увидите там вчерашних городских маргиналов, кого советская власть посылала осваивать деревню: механизаторами, счетоводами, помощниками агрономов. Они дали потомство, жили без земли, многие окончательно маргинализировались. Пролетарий в деревне это потенциальный маргинал.
Сами селяне тоже маргинализировались. Появился же обширный слой деревенских без земли: те же механизаторы, трактористы часто в колхозах работали, даже не имея приусадебного участка.
Думаю, главная причина деградации крестьянства – лишение земли. До Ленина частной земли на территории современной России тоже почти не было у крестьян – владели общинно, регулярно перекраивали наделы. Были отруба (общинная земля, но надел закреплялся за семьей), были, совсем редко, хутора. Но колхозы и совхозы совсем не то, что общинное владение. В колхозе крестьянину все было чужое. Да еще де-факто запретили держать приусадебное хозяйство. В итоге население деревне маргинализировалось. Но не по тому пути, какой обычно описывают: что деревенские без земли и поросят в стайке спились. Нет, они выезжали.
На их безземельные места заезжали городские люмпены из пролетариев
А бывшие в немецкой оккупации области пострадали еще и от замещения населения. На моей любимой Новгородчине, на Псковщине есть районы, которые после войны опустели на 9/10 и больше: людей расстреливали и угоняли, вернуться многие не смогли или не захотели. Их замещали. В новгородских деревнях сейчас во втором-третьем поколении живут выходцы из Прибалтики, с западной Украины, очень много туркменов, которые приехали еще в советское время.
Ехали кто? Не крестьяне. Ехали пролетарии, люмпены. Кто-то оказался хозяйственный. Но чаще вижу последствия маргинализации этих переселенцев.
Над русской деревней совершили тяжелейшее преступление. Ее лишили внутренней культуры. А были крестьяне раньше совсем другие.