Марина притащила из подсобки огромную коробку с сахаром, аккуратно, даже с небольшим налетом художественности выложила упаковки на витрину и вздохнула. Стрелки часов над ее головой показали семь вечера, и Марина, сняв синий халат и убрав его с глаз долой, собралась уходить из магазина. Она постояла еще пару минут, глядя в окно на пустынную улицу, в надежде что кто-нибудь, возможно по ошибке, решит заглянуть в магазин; но нет, желающих не было. Марина сняла висевшую на крючке куртку и вышла из магазина, не забыв провернуть ключ в скважине. Ее рабочий день был окончен.
От дома Марины до магазина, в котором она работала, было не так уж и далеко, если идти напрямик, через грязные дворы, уставленные мусорными баками. Марина не любила этот короткий путь; в серых подворотнях вечно ютились бомжи и собаки, которые так и норовили напасть на случайно забредшего в их владения постороннего. И Марина, чтобы избежать ненужных проблем, обычно возвращалась домой по хорошо освещенной улице, которая проходила через центр этого небольшого городка и уводила на самую окраину, где и находилось ее жилище.
И теперь Марина, спустившись с крыльца небольшого магазинчика, повернула направо, намереваясь пересечь узкий переулок и выйти на улицу. Было еще светло. Бледный серп луны уже висел на сереющем небе, начиная наливаться золотом, но в кронах деревьев все еще щебетали птицы, прославляя день и отпугивая ночь. Марина, чтобы не терять времени, ускорила шаг, но вдруг ноги ее развернулись, будто сами собой, и она ни с того ни с сего решила срезать путь через дворы. «Еще светло, — убедила она себя, — что со мной может там случиться? Конечно же, ничего». И она, вновь ускорившись, пошла по узенькой тропинке, вьющейся между серых многоэтажек.
Поначалу Марина испытывала некоторое напряжение, и прищурив глаза, вглядывалась в сгущающиеся сумерки. Но вокруг стояла тишина, которую нарушала лишь музыка, доносившаяся из приоткрытых окон и лай собак с соседних улиц. Марина, расслабившись, шла по тропинке, строя планы на остаток вечера, как вдруг до ее слуха донесся чей-то слабый писк. «Крысы», — подумала Марина, посмотрев на стоящий неподалеку мусорный бак. Она остановилась и прислушалась. Воображение Марины вдруг вспыхнуло яркими красками, и она вспомнила сюжеты из новостных сводок, в которых говорилось о выброшенных в помойку младенцах. Марина осторожно подошла к баку, открыла крышку и боязливо заглянула внутрь. И тут же облегченно выдохнула, найдя внутри лишь несколько черных пакетов с мусором. Она положила крышку на место и собралась продолжать путь, как писк послышался вновь, теперь уже совсем рядом. Марина обошла бак и остановилась, ошарашенная открывшейся перед ней картиной. За мусорным баком, в огромных лопухах, на земле лежала большая мертвая собака. К ее уже окоченевшему телу, спасаясь от холода, жался маленький лопоухий щенок. Он тыкался носом в отвердевший живот матери, пытаясь зарыться в нем, и жалобно скулил, пытаясь разбудить уснувшую навсегда мать. Неподалеку, прячась в кустах от подошедшей Марины, прятались еще двое щенков; в отличие от своего сородича они воинственно порыкивали, стараясь держаться в отдалении.
Марина подошла к щенку и взяла его на руки. Щенок снова заскулил и посмотрел на нее голубыми глазами. Марина погладила его по темной шерсти и сунула за пазуху. Щенок, дрожа всем телом, прижался к ее груди и принялся посасывать пуговицу на ее кофте. Марина, стараясь не смотреть на его мертвую мать, быстрым шагом вышла на тропинку и торопливо зашагала к себе домой, стараясь больше не останавливаться.
Подходя к дому, Марина вытащила щенка и опустила его на землю.
— Что же мне с тобой делать? — спросила она то ли щенка, то ли саму себя, — Одного тебя оставить жалко, взять к себе тоже не могу.
Она потрепала щенка по холке и тот повалился на бок, блаженно закрыв глаза. Марина, не переставая гладить найденыша, думала о том, как ей быть. Дом, в котором она жила, не был ее собственным. Она снимала его у одной старушки, Антонины Павловны, и понятия не имела о том, как она отнесется к тому, что в ее доме появилась собака. Так ничего не придумав, Марина махнула рукой и снова сунула щенка за пазуху. «Там видно будет», —подумала она.
Марина вошла в дом, и щенок тут же выскочил на скрипучие половицы, робко оглядываясь по сторонам. Марина прошла на кухню, налила в чайное блюдце немного молока и подтолкнула к нему щенка.
— Пей, — сказала она, — ты, наверное, голодный как волк.
И щенок, отбросив все сомнения, сразу же припал к блюдцу.
— Как же мне тебя назвать? — спросила его Марина, — Может, Греем? Щенок, оторвавшись от блюдца, внимательно посмотрел на нее, словно выражая согласие.
После того как Грей покончил с молоком, Марина постелила ему на полу старое одеяло, и Грей, переваливаясь сбоку на бок, заполз на свою лежанку и вскоре уснул. Марина наспех поужинала, полистала книгу и легла спать. Ночью она несколько раз вскакивала с постели, разбуженная жалобным лаем Грея, который бродил в темноте и искал своих родичей. Чтобы успокоить его, Марина уложила его рядом с собой, и Грей, пригревшись, проспал остаток ночи без пробуждений.
Утром Грея разбудил громкий хлопок входной двери. Он вскочил и увидел, что Марина разговаривает с какой-то незнакомой женщиной. Женщина как-то странно покосилась на вылезшего из-под одеяла Грея и спросила Марину:
— Ты завела собаку? — Марина улыбнулась.
— Шла вчера домой с работы и нашла его. Судя по всему, его мать отравили, а помет оставили на произвол судьбы. Вот и подобрала беднягу.
Она подошла к Грею и взяла его на руки.
— Вы не волнуйтесь, Антонина Павловна, — произнесла Марина, тиская щенка, — я займусь его воспитанием, и он не доставит никаких хлопот. Правда, Грей? — Грей по-мышиному пискнул, словно понимал, что речь идет о нем.
— Ладно, — махнула рукой Антонина Павловна, — но чтобы он не гадил где ни попадя, а то будет жить на улице.
И она ушла, попрощавшись с Мариной и снова бросив недовольный взгляд на Грея.
Грей рос не по дням, а по часам. К концу лета он вымахал так, что доставал Марине до пояса. Марина с удивлением отметила, что Грей очень смахивал на овчарку, только его уши то стояли торчком, то падали вниз, словно у спаниеля, и хвост его был закручен в замысловатый бублик. Марина, приходя с работы, занималась его дрессировкой, и вскоре Грей выучил несколько самых необходимых команд, таких как: «лежать», «сидеть», «место» и «апорт». Грей по команде подходил к миске, по команде выходил на улицу, по команде ложился спать, так что выполнение команд стало смыслом его собачьей жизни, в которой были только он и Марина.
В середине осени, когда уже стало так холодно, что Грей целыми днями лежал у печки и смотрел на стекавшие по оконному стеклу дождевые капли, в доме у Марины появился незнакомый мужчина.
— Это Артем, — представила его Грею Марина, — он мой парень. Надеюсь, вы с ним поладите.
Грей посмотрел на Артема потухшими глазами, и тот потрепал его между ушей. Его прикосновение не понравилось Грею, и он еле заметно оскалился, выражая недовольство.
— Никогда не любил собак, — признался Артем, — в детстве меня укусила одна такая, с тех пор я их слегка побаиваюсь.
Марина замахала на него руками.
— Грей никогда не кусается, — возразила она, — Грей хороший. Главное не тревожить его лишний раз, и все будет в порядке.
Она вопросительно посмотрела на пса, и Грей зевнул и отвернулся, демонстрируя ей свою лень и осеннюю апатию.
Вслед за осенью пришла и ушла первая для Грея зима, которая приятно удивила его обилием снега и долгими новогодними праздниками, в которые он только спал и ел, обрастая жиром, словно медведь. Потом теплые ветры прогнали зиму в дальние края, и она, растаяв будто мороженое, уступила место весне. Грей стал все чаще вылезать на улицу и носиться по прилегающему к дому участку, хватая пролетавших мимо насекомых. Однажды утром, во время завтрака, Марине внезапно стало плохо. Она побледнела, сорвалась со стула и подбежала к раковине, сгибаясь от приступа рвоты. Грей, почуяв неладное, громко залаял.
— Ничего страшного, — объяснила Марина ему и сидящему за столом Артему, — просто я... просто я беременна.
Артем, успокоив Грея, спросил, на каком она сроке.
— Восьмая неделя пошла, —призналась Марина.
Грей смотрел на ее и не понимал, о чем она говорит. Он лишь водил носом, стараясь что-то вынюхать, но у него ничего не получалось.
Когда подходило к концу второе лето в жизни Грея, дом Марины начал преображаться. Артем принес маленькую кровать, которая качалась, и почему-то не давал Грею лежать на ней. Потом дом заполнили всевозможные игрушки, с которыми Грею тоже почему-то не разрешали играть, и он лежал в стороне, скучая по прежним беззаботным временам, когда они жили вдвоем с Мариной и делили с ней все радости и неприятности на двоих.
Когда за окном снова зашумел дождь, сменяясь колючим первым снегом, Марина куда-то уехала, оставив Грея наедине с Артемом. Артем сразу же навел в доме свои порядки и запретил Грею спать на кровати.
— Иди спи на полу, — говорил он, спихивая Грея вниз, – иначе пойдешь спать в сени.
И Грей, скалясь, ложился у печки, возмущенный тем, что какой-то посторонний человек почему-то командует в его доме. Засыпая на холодном полу, Грей грезил о возвращении Марины; о том, что она вновь разрешит ему спать на кровати и бегать по всему дому. И еще о том, что Марина одумается и выгонит этого наглого Артема подальше из их дома, и они вновь будут вдвоем, как в старые добрые времена.
Но грезам пса так и не довелось исполниться. Однажды, в промозглый ноябрьский день, когда голые деревья засеребрились инеем, Артем пристегнул к ошейнику Грея поводок и вывел его на холодную улицу. Грей, предвкушая прогулку, вилял хвостом, идя рядом с ним. Грей немного удивился, когда Артем открыл багажник своей машины и впихнул его туда, будто мешок картошки. Он захлопнул багажник и влез за руль; машина, немного забуксовав на гололеде, выехала на проезжую часть и помчалась к выезду из города.
Машина Артема уносилась все дальше и дальше от города, и Грей всякий раз беспокойно гавкал, когда она подскакивала, налетев на очередной ухаб. Артем, не обращая на него внимания, давил на газ, внимательно следя за дорогой. Наконец, машина протяжно заскрипела и затормозила. Артем вылез из машины, открыл багажник и вывел оттуда ослепленного тусклым светом Грея. Артем отцепил поводок и хлопнул в ладоши.
— Прости, псина, — сказал он непонимающему Грею, — скоро у нас с Мариной будет ребенок, а дома сам знаешь, тесновато. Так что крутись как хочешь и не держи зла.
Он повернулся и забрался в машину, оставив Грея сидеть на холодной земле.
Когда машина тронулась, Грей бросился за ней. Он бежал, пытаясь догнать набирающую с каждой секундой скорость машину, но очень скоро его язык вывалился наружу от этой безумной гонки, и он остановился, не в силах ступить и шага. Грей проводил взглядом машину Артема, и когда та скрылась за поворотом, лег на бурую траву и забылся тяжелым сном.
Тем временем Марина, находившаяся в палате роддома, держала на руках свою новорожденную дочку и рассматривала ее крохотное кукольное личико. Она бережно покачала малютку, и когда та заснула, позвонила Артему.
— У меня родилась девочка, — поспешила она обрадовать возлюбленного, — я решила назвать ее Викой. Надеюсь, ты не против?
Артем, находившийся на том конце провода, согласно кивнул.
— Хорошее имя, — одобрил он, — мне нравится.
Марина, улыбнувшись, спросила его, как там Грей.
— Не знаю, — выдержав паузу солгал Артем, — я не видел его с утра. Удрал куда-то по своим собачьим делам.
На лицо Марины набежала тень беспокойства.
— Странно, — сказала она, — он ведь такой домосед.
Артем поспешил успокоить ее, сказав, что он набегается и вернется.
— Позвони, когда он будет дома, — попросила она Артема и положила трубку.
Через неделю Марина вернулась домой, но Грея там все еще не было. Она спросила Артема, как так случилось, что обычно сидевший дома Грей вот так просто сбежал в никуда.
— Не знаю, - пожал плечами Артем, — я отлучился в магазин и забыл запереть дверь, а когда вернулся, то пса уже не было. Видимо, ушел в загул. Марина покачала головой.
— Не мог Грей так просто исчезнуть, — убеждала она себя и Артема, но тот лишь разводил руками. Марина в отчаянии предложила ему организовать поиски, но Артем лишь усмехнулся.
— В этом городе сотни, нет, тысячи бездомных собак, — сказал он, — у Грея нет каких-то особых примет, он обыкновенная беспородная дворняга. Мы не найдем его, даже если подключим к поискам всю полицию или даже Интерпол.
И Марина нехотя признала его правоту. Поиски Грея в этом наполненном бродячими собаками городе было делом бесполезным, сродни тому, что искать определенную снежинку в огромном сугробе. И Марина, опустив голову, устало прошептала:
— Где же ты, Грей?
А Грей в это время брел по занесенной первым снегом дороге, ведущей в другой город. Шерсть его украшали многочисленные колтуны, а пустой желудок урчал так громко, что у Грея закладывало уши. По дороге ему удалось поймать несколько полевых мышей, спрятавшихся от холода под палой листвой, но мыши были слишком мелкими, чтобы утолить его голод. И Грей, шатаясь, упорно шел вперед, надеясь найти что-нибудь в показавшемся на горизонте городе.
Через пару дней бесплодных скитаний по незнакомым улицам Грей прибился к стае бродячих псов. Они научили его лазить по мусорным контейнерам в поисках пропитания, а также ловить зазевавшихся крыс. Грей ночевал, зарывшись в снег, и с рассветом выходил на промысел, чтобы утолить вечно терзавший его голод. Так миновала его вторая зима, очень трудная и мучительная, наполненная бесконечными страхами и пронизывающим до костей холодом.
В начале весны Грей покинул стаю и перебрался в центр города. Он поселился возле детского сада, где всегда было многолюдно и можно было без труда ухватить кусок-другой хлеба, брошенного сердобольными прохожими. Однажды, когда Грей грелся на весеннем солнце, лежа под распускавшейся липой, его кто-то окликнул.
— Эй, бобик, — услышал он хриплый прокуренный голос, — поди-ка сюда. Грей поднялся и поплелся к стоявшему неподалеку мужчине. Мужчина отбросил метлу, которую держал в правой руке, и вытащил что-то из кармана. Подойдя ближе, Грей учуял, что это сосиска.
— На, подкрепись, — сказал мужчина, кидая ему сосиску, — больно уж ты худой, как велосипед.
Грей с жадностью проглотил предложенное ему лакомство и посмотрел на мужчину, выпрашивая добавки.
— Больше нету, — развел тот руками, — потом еще принесу.
— Эй, Трофимыч, — окликнул кто-то мужчину с крыльца детского сада, — чего ты там отираешься с этим блоховозом? Иди работай!
Мужчина, которого звали Трофимычем, нехотя поднял свою метлу и пошел прочь от Грея.
С тех пор Трофимыч, работавший в детском саду дворником, регулярно подкармливал Грея, выпрашивая у поварихи оставшиеся от обеда объедки. Грей, обрадованный этим поворотом судьбы, привязался к старому Трофимычу, который часто трепал его по загривку и называл «бобиком». Так, питаясь вкусными объедками и ночуя в будке, сколоченной для него Трофимычем, Грей прожил все лето и начало осени. Но в конце сентября, когда зарядили противные затяжные дожди, Трофимыч вдруг перестал приходить к Грею. Грей ждал его день, другой, третий, а Трофимыча все не было. Вместе с ним не было и еды, и Грей начал снова обследовать ближайшие мусорные баки в поисках пищи. Однажды, вернувшись вечером обратно, Грей не нашел своей будки. На том месте, где она была, стоял незнакомый мужчина, державший в руках метлу точь-в-точь как Трофимыч. — Пошел прочь! — крикнул он и замахнулся на Грея метлой. Грей, не на шутку испугавшись, рванул от него, и перепрыгнув низкий забор, помчался куда глаза глядят.
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.