Пусть в этом уютном саду по тропинке
Меж розами бродит избранник судьбы!
Верните мне горы, где дремлют снежинки
И мощно стихии встают на дыбы.
Священны вершин каледонских громады,[294]
Любовь и свободу сулящие в дар;
Ручьи там не плещут, но бьют водопады,
Спадая в ущелье твое, Лохнагар.
Не там ли блуждал я в шотландском берете
И с клетчатым пледом на детских плечах;
Не там ли в сосновом бору на рассвете
Вверялся преданьям о давних вождях?
Я брел и не мыслил сворачивать к дому,
Пока не кончался заката пожар,
И путь открывался светилу ночному
Над сумрачной кручей твоей, Лохнагар.
«О тени усопших! Не вы ль надо мною
Скликались, затеяв с грозою игру?»
Конечно! То с пением мчатся герои,
Ликуя, гарцуют на горном ветру.
Все глубже зимы ледяное дыханье,
И праотцев хор - это грома удар,
И в тучах рисуются их очертанья, -
Им весело в бурях твоих, Лохнагар!
«Могли ли вы ждать, что порыв ваш бесплоден,
Что рок вашу храбрость на гибель обрек?»
Ах, все вы погибли в бою за Куллоден,
Победа не вам присудила венок.
Но слава достойных найдет и в могиле:
Ваш прах упокоил в пещерах Бремар,
Волынщик и дудочник вас не забыли,
Речей ваших отзвук хранит Лохнагар.
Увы! Я покинул обитель свободы;
Но голые скалы без трав и цветов
Досель мне милей укрощенной природы
И мирных красот альбионских садов.
Давно мы в разлуке, но сердце поныне
Во власти унылых таинственных чар.
О, вновь бы брести мне по дикой долине
К тебе, величавый седой Лохнагар!
Перевод А. Сергеева
***
Многие мои предпочтения, не только литературные, но и географические, сформировались в детстве в процессе чтения книг и изучения живописи. Сумрачные пейзажи Британских островов волновали романтическую душу, поэтому неудивительно, что я люблю предгрозовое небо и почти десять лет прожила за Ла Маншем.
Проводником в мир шотландской поэзии стали вовсе не переводы С.Я. Маршака из Роберта Бёрнса, а вот это стихотворение Байрона в блестящем переводе А. Сергеева. Сравните для начала сохранение оригинального ритма и размера при переводе:
Away, ye gay landscapes, ye gardens of roses!
In you let the minions of luxury rove;
Restore me the rocks, where the snow-flake reposes,
Though still they are sacred to freedom and love:
Yet, Caledonia, belov'd are thy mountains,
Round their white summits though elements war;
Though cataracts foam 'stead of smooth-flowing fountains,
I sigh for the valley of dark Loch na Garr.
Далее, если сравнить перевод Сергеева с доступными в сети переводами В. Брюсова и П. Шкляревского, то очевидны преимущества первого. Перевод иногда напоминает постановку классической пьесы: переводчика так и тянет что-то улучшить, "внести колорит". Поэтому в переводе Брюсова встречаются "край родимый", образ Царицы-Зимы, "веси и станы", первые четыре строчки в каждой строфе по ритму отличаются от оригинала. Шкляревский, в свою очередь, создает новое произведение, по размеру и ритму напоминающее настоящую песню волынщика, но не стихотворение Байрона.
Литературная судьба переводчика Андрея Яковлевича Сергеева была удачна: ему принадлежат прекрасные переводы англоязычных поэтов ХХ века. Из воспоминаний о встречах с А. Ахматовой, Н. Заболоцким, И. Бродским получилась книга "Альбом для марок", отмеченная Букеровской премией. Название было выбрано не случайно: всю жизнь А.Я. Сергеев что-то коллекционировал, сначала марки, затем - варварские подражания античным монетам. Коллекция, которой посвящены несколько исследований самого переводчика, после его смерти была передана в ГИМ. Жизнь выдающегося переводчика трагически оборвалась в 1998 году в результате аварии.
Юлия Н. Шувалова, 17 марта 2025 года
При цитировании и/или перепечатке ссылка на автора обязательна.