Ольга Петровна открыла дверь и вздохнула, увидев сына. Вадим стоял на пороге с букетом дешевых хризантем — жёлтые лепестки облезли, будто он тащил цветы через весь город в руке. Она знала этот взгляд: виноватый, но с вызовом, как в пятнадцать лет, когда он разбил соседское окно.
— Мам, привет… Ты одна? — он протянул букет, не глядя.
— А ты ждал гостей? — она взяла цветы, чувствуя, как колючие стебли царапают ладонь.
— Да нет, просто… — Вадим прошмыгнул в прихожую, сбросил кроссовки. — У тебя есть чай? А то я с утра не ел.
Она молча поставила чайник. Сын сидел за столом, вертел в руках семейную фотографию — там ему было десять, отец ещё не умер, а мама улыбалась, прижимая к себе его и младшую сестру. Теперь сестра жила в Питере, а Вадим… Ольга Петровна посмотрела на его помятые джинсы, трёхдневную щетину.
— Мам, мне нужно пятьдесят тысяч, — он выпалил это, не дожидаясь, пока она сядет. — У Алины кесарево через месяц, а денег на анализы нет…
Она закрыла глаза. Три месяца назад он брал «на лечение тёти Зины», полгода назад — «на первый взнос за квартиру». Каждый раз — новые истории, каждый раз — её пенсионные накопления.
— Вадик, я уже говорила: больше не дам. У меня самой долги…
— Ты что, мне не веришь?! — он стукнул кулаком по столу, фото в рамке подпрыгнуло. — Это же твой внук! Ты хочешь, чтобы ребёнок родился в долгах?
Она вдруг заметила царапину на его запястье — свежую, ярко-красную. Вспомнила, как в прошлом году Алина звонила ночью, рыдала: «Он опять вляпался в кредиты, я боюсь за сына…»
— Где ты работаешь сейчас? — спросила тихо.
— В логистической компании, — он отвернулся, начал перебирать ложки в стакане. — Зарплата маленькая, зато стабильно.
«Уже третья „стабильная“ работа за год», — подумала она, но вслух сказала:
— А почему Алина не попросит у своих родителей?
— Ты что, они в разводе! — он резко встал, задев стул. — Её мать вообще в Германии, а отец… Ты же знаешь, он нас не признаёт!
Она знала. Как знала, что Алина с сыном живут в съёмной квартире, а Вадим три месяца назад продал машину, чтобы «расплатиться с коллекторами». Но тогда почему на его руке дорогие часы?
— Вадим, — она взяла его за рукав, — если не для себя — ради Миши. Перестань врать.
Он вырвал руку.
— Ты мне не веришь? Хорошо! — он швырнул на стол банковскую карту. — Завтра придут за квартирой. Ты этого хочешь? Чтобы твой внук остался на улице?
***
Алина смотрела в окно, прижимая к груди спящего Мишу. Вадим уехал «по делам» утром, а теперь на часах полночь. Она открыла сообщение от свекрови: «Перевела 50. Это последний раз».
— Опять? — прошептала она, гладя сына по голове. Вчера он плакал, потому что в саду дразнили «бедным». Сегодня она не смогла купить ему новые кроссовки.
Телефон вибрировал. Сообщение от Вадима: «Всё уладил, любимая. Скоро буду, жди».
Она закрыла глаза. Вспомнила, как два года назад он умолял пожениться: «Без тебя я пропаду». Теперь она понимала — он и правда пропадал. Но не один.
***
— Ты уверен, что это хорошая идея? — Сергей, друг детства, налил Вадиму рюмку. — Твоя мать старая женщина. Она же всю жизнь на тебя потратила.
— Ты меня не учи, — Вадим залпом выпил. — Тебе легко говорить — у тебя и жена нормальная, и бизнес…
— Я семь лет вкалывал, чтобы открыть автомойку! А ты? Ты даже не искал работу после того, как тебя уволили!
— Да пошёл ты! — Вадим встал, шатаясь. — Вы все меня судите! А я… я просто хочу жить как человек!
Сергей смотрел, как он уходит, и думал о том дне, когда Вадим, смеясь, хвастался: «Я взял кредит на машину, а мама заплатит! Она же меня любит!».
***
Через месяц Ольга Петровна упала в обморок у кассы супермаркета. Врачи сказали — стресс, гипертония, «нужен покой». Вадим приехал в больницу с букетом (опять хризантемы) и Мишей на руках.
— Мам, прости… — он сидел у кровати, мальчик спал у него на коленях. — Я больше не буду.
Она смотрела на внука — такие же кудри, как у Вадика в детстве, тот же рот. Но глаза… Глаза были её.
— Ты мне обещал, — прошептала она. — После института, после свадьбы, после рождения Миши…
— Я найду работу! Правда! — он сжал её руку. — Давай я перееду к тебе, помогу по дому…
Она отняла руку.
— У тебя есть семья. Помоги им.
***
Алина смотрела на сообщение банка: «Кредит погашен». Сердце билось так, будто хотело вырваться из груди. Она позвонила свекрови:
— Спасибо. Но больше не надо.
— Это не я, — голос Ольги Петровны дрожал. — Он продал дачу. Ту, что я купила ему на свадьбу.
Она посмотрела на сына, который рисовал в углу домик с солнцем.
— Где папа?
— Уехал.
***
Вадим стоял у игровых автоматов, сжимая в руке банковскую карту. «Последний раз», — думал он, вводя пин-код. В кармане звонил телефон — Алина. Он нажал «отклонить».
На экране замигал джекпот. Он засмеялся, чувствуя, как азарт затягивает, как тогда, в пятнадцать лет, когда впервые взял у матери деньги «на учебники».
«Завтра всё изменится», — пообещал он себе, делая ставку.
***
Прошла неделя. Вадим проснулся на скамейке в парке, с больной головой и пустым кошельком. Его телефон был разряжен, а в кармане лежал только билет на электричку до города, где жила его мать. Он медленно шёл к вокзалу, пытаясь собрать мысли. В голове крутились слова Алины, Миши, матери… И эти бесконечные долги, которые он никак не мог остановить.
«Почему всё так сложно?» — думал он, садясь в поезд. Рядом кто-то говорил слишком громко, кто-то ел чипсы. Он хотел быть один, но одиночество давило сильнее, чем толпа.
Дома его встретила мать. Она выглядела уставшей, но всё равно предложила чай.
— Вадим, — начала она, когда он сел за стол, — ты хоть понимаешь, что творишь?
— Мам, я знаю… Я всё исправлю, — он опустил голову, чтобы не видеть её глаз.
— Когда? Когда ты наконец возьмёшь ответственность за свою жизнь? За свою семью? Миша растёт без отца, Алина одна тянет ребёнка… А ты?
— Я стараюсь! — он повысил голос, но сразу осёкся. — Просто… Не получается.
— Знаешь, что самое страшное? — она смотрела на него так, будто видела насквозь. — Ты уже давно не веришь, что можешь справиться. Ты даже не пытаешься.
На следующий день Вадим нашёл объявление о работе в автосервисе. Зарплата была невелика, но он решился. После собеседования начальник сказал:
— Будешь работать? Только учти: если хоть раз опоздаешь или напортачишь — выгоню.
— Я всё сделаю, — ответил Вадим, чувствуя, как внутри зарождается что-то новое — надежда?
Дома он рассказал Алине. Она сначала молчала, потом сказала:
— Если это правда… Я буду рада. Но больше никаких обманов.
— Обещаю, — он обнял её.
Миша подбежал к нему:
— Папа, ты теперь будешь дома?
— Конечно, сынок, — Вадим поднял его на руки.
Год спустя Вадим стоял у окна своей квартиры, которую они наконец-то купили. Миша играл на полу с машинками, Алина готовила ужин. В дверь позвонили — это была мать.
— Мам, входи, — он улыбнулся.
— Как дела? — она окинула взглядом комнату.
— Лучше, чем когда-либо.
Она кивнула, и в её глазах появилась та самая теплота, которой он давно не видел.
— Горжусь тобой, сынок.
За окном шумел ветер, но в доме царило тепло. Вадим знал: теперь он больше не будет убегать от жизни.