«И дом, и сад со старыми березами, всё такое простенькое, бесхитростное, дышит покоем, тишиной всё какое то свое наше родное, близкое». Из воспоминаний Т.Ф. Склифосовской
Главный усадебный дом Островских находится на возвышенности, окружённой лесами, в которых полно дичи, грибов и ягод, где речушки изобилуют рыбой. Задушевный друг драматурга, Николай Александрович Дубровский, вспоминал:
«Дом стоит на горе, по склону которой разбит сад; за домом идет большой луг примыкающий к небольшой, но довольно красивой извилистой речке Куекше...»
Из окон усадебного дома открываются живописные виды, а дорожки уводят вглубь парка.
Островский был человеком очень радушным. Наиболее частыми гостями их семьи были актёры московского Малого и петербургского Александрийского театров. Приезжали также писатели, друзья и родственники. Особенно многолюдно было в дни именин хозяина и его супруги. По такому случаю приглашались соседи по имению, помещики окрестных усадеб, со многими из которых драматург был связан по роду своей общественной деятельности, выполняя обязанности почетного мирового судьи и гласного земского собрания Кинешемского уезда.
Обстановка комнат дома простая, бесхитростная, в ней сразу чувствуется любовь хозяев ко всему русскому, традиционному. Особое очарование, уют создают в интерьерах цветы.
Гости обычно собирались в столовой, самой просторной комнате дома. Во время обеда много говорили о литературе, театре, искусстве, иногда спорили о политике. Серьёзные разговоры перемежались шутками, смехом, импровизацией.
После обеда гостей приглашали пройти в гостиную. Там продолжалось общение, чаепитие, и, конечно же, звучала музыка. Сам Александр Николаевич умел играть на фортепиано, на гитаре, в молодости имел приятный тенор, часто и охотно пел гостям. Любовь к музыке, особенно к русской народной песне, он пронёс через всю жизнь. Музыкальные вечера часто оживлялись пением
супруги драматурга, актрисы московского Малого театра Марии Васильевны под собственный аккомпанемент. Первое место в её репертуаре, согласно моде той поры, занимали цыганские романсы.
Нередко Островский зачитывал отрывки из своих новых пьес, написанных в Щелыкове.
"Александр Николаевич, - рассказывал Модест Иванович Писарев, - был превосходный чтец. Необычайно тонко, почти не меняя голоса, он умел передавать оттенки характеров героев своих драм и комедии. Он был глубокий знаток живого русского языка, и его интонации не поддавались передаче, так непосредственно оригинально они звучали».
В ясный погожий день двери гостиной распахивались на террасу, и гости выходили на свежий воздух. С террасы открывался живописный вид на цветники у дома, парк, реку Куекшу, окрестности.
«Вид с балкона на реку и даль чрезвычайно живописен; особенную красоту этому виду придаёт речка Куекша, извивающаяся под самой усадьбой» (Из воспоминаний Н.А. Дубровского)
По рассказу сестры драматурга. Надежды Николаевны, было чем восхищаться:
«С балкона гостиной открывался вид, который славился на всю окрестность. То была вполне законченная картина, в которой ничего ни прибавить, ни убавить. На горе, в полукруглой рамке темного леса волновались разноцветные нивы. От полей мягким скатом спускались до самой реки луга... Неширокая, полноводная река змеилась в цветущих берегах; местами над ней склонялись кусты ольх, отливавших изумрудом. Направо, там, где кончается зубчатая кайма леса, возвышалась белая церковь с сияющим крестом».
Это храм Николы в Бережках.
Хозяева и гости часто собирались на террасе: пели песни, импровизировали, играли в преферанс, в винт, обсуждали современные литературные и театральные новости. Сам Александр Николаевич очень любил террасу, позволявшую быть на свежем воздухе, отдыхать и работать как во время дождя, так и в жаркую летнюю погоду.
«Я начинаю чувствовать деревню. У нас зацвела черёмуха, которой очень много подле дома, и восхитительный запах её как-то короче знакомит меня с природой — это русский флёрдоранж (померанец). Я по нескольку часов упиваюсь благовонным воздухом сада. И тогда мне природа делается понятней, все мельчайшие подробности, которых бы прежде не заметил или счёл бы лишними, теперь оживляются и просят воспроизведения...» (А.Н. Островский)
Островские — люди глубокого образования, обширных интересов. В Щелыкове была большая библиотека, начало которой положил ещё отец драматурга. В библиотеке числилось 223 названия русских книг, в том числе многотомных (произведения русских писателей и поэтов ХVIII-ХIХ веков, историческая литература: журналы «Русский архив», «Русская старина», «Древняя и новая Россия» и т.д.); 443 наименования книг и журналов на иностранных языках. Александр Николаевич владел пятью языками: английским, немецким, французским, испанским, итальянским.
Островский, как благодушный хозяин, старался, чтобы его гости как можно лучше развлекались и отдыхали. Сам же не забывал о своём основном деле - литературном труде, и значительную часть дня проводил в кабинете за рабочим столом. Занимаясь литературным творчеством, он много работал, порой по 16 часов в сутки. Щелыковский период являлся для драматурга временем накопления творческой энергии, обретения замыслов. Здесь он черпал сюжеты, встречал прототипы героев своих будущих пьес, собирал народные слова, писал статьи по усовершенствованию театрального дела в России.
Елена ЦВЕТКОВА
Костромская область
Статья "Дышит покоем и тишиной", журнал "Муравейник" №4, 2012 г.