Павел Петрович шагал по бульвару не спеша, будто боялся расплескать тишину этого осеннего утра. Сиреневая куртка, купленная лет пять назад на распродаже в «Магните», уже выцвела на плечах, но он её любил: легкая, просторная, карманы глубокие — идеально для ключей, очков и мелочи из магазина. Домашние штаны в мелкую клетку, правда, слегка мятые, но кто его осудит? На пенсии давно уже не до моды — главное, чтобы удобно.
Двор его ждал в двух кварталах отсюда, за детской площадкой с облупившейся горкой. Там, в пятиэтажке «хрущёвского» разлива, Павел Петрович занимал однокомнатную квартиру на третьем этаже. Окна — во двор, чтобы по утрам слышать, как соседка Галина Семёновна выгуливает своего мопса Гошу, а вечером — как подростки из подъезда №4 гоняют мяч под окнами, пока кто-нибудь не крикнет: «Уроните стекло — сами мыть будете!».
В пакете из «Пятёрочки» позвякивали банки с солёными огурцами (акция — две по цене одной), пачка гречки, десяток яиц за 90 рублей («Экономия же!») и батон «Столичный», который он всегда брал к чаю. В голове крутился список дел: дома — протереть пыль с фотографий сына на серванте, полить герань на подоконнике, да проверить, не забыл ли он выключить плиту. Сын, кстати, звонил вчера. Из Питера. Спросил, как здоровье, пошутил, что скоро приедет, но Павел Петрович знал — не приедет. Работа, дела… Да и ладно. Не привыкать.
Проходя мимо скамейки у клумбы, он кивнул бабушке Лиде, которая, как всегда, сидела там с сумкой-тележкой.
— Холодает, Павел Петрович! — крикнула она ему вслед.
— А я в куртке! — отмахнулся он, улыбаясь.
Он любил эти утренние прогулки. Раньше, когда работал на заводе, времени не было — сменами жил. А теперь мог позволить себе идти медленно, разглядывая, как жёлтые листья падают на асфальт, как стайка воробьёв дерёт за куском хлеба у мусорки. Иногда ему казалось, что он заново узнаёт этот район: вот на месте старого ларька открыли модный кофе-бокс, вот подростки вместо «казаков-разбойников» в телефонах тыкают, вот машины всё дороже, а люди всё спешат куда-то…
«Эх, — думал он, переминая пакет в руке, — а ведь раньше тут яблони цвели. И труба та, теплотрассная, вся в ржавчине — мы в детстве в неё футбольный мяч гоняли. Теперь и трубу покрасили, и мячи у них, наверное, с Wi-Fi».
Труба. Она и правда теперь была ярко-синей, как будто её вчера обновили. Пройти к своему дому можно было через двор, как раз мимо неё. Павел Петрович уже свернул за угол, когда…
«Мяу…»
Он остановился. Пакет в руке дрогнул. Где-то совсем рядом, будто из-под земли, доносился тонкий, дрожащий звук. Как будто комочек холода и беспомощности запутался среди осенних листьев.
Павел Петрович медленно развернулся, прислушиваясь. Мяуканье стало громче — жалобное, прерывистое. Оно выходило из той самой синей трубы, что тянулась вдоль забора. Подойдя ближе, он прижал ладонь к холодному металлу. И тут же — ответный стук. Точнее, царапанье.
— Да ты что… — пробормотал он, наклоняясь к узкому отверстию в нижней части трубы.
Солнце било в спину, мешая разглядеть, но через секунду глаза привыкли к темноте. И там, в полуметре от края, сверкнули два изумрудных огонька. Котёнок. Серый, с белой маской на мордочке, весь взъерошенный, будто его вывернули наизнанку от страха. Он бился о стенки трубы, цепляясь когтями за ржавые выступы, но выбраться не мог — слишком глубоко.
— Кто ж тебя, глупыша, сюда усадил? — Павел Петрович выпрямился, оглядываясь вокруг.
Двор был пуст. Лишь ветер гнал по асфальту полиэтиленовый пакет. Труба, конечно, не из тех, где тепло зимой — узкая, гладкая внутри. Даже мышь бы не пролезла, не то что человек. Значит, специально. Сверху, наверное, бросили… Сердце ёкнуло: вдруг дети шалят? Но нет, слишком высоко. И слишком жестоко.
Пакет с продуктами он поставил аккуратно, будто боялся спугнуть невидимого обидчика котёнка. Колени затрещали, когда он присел на корточки, ухватившись за трубу для равновесия.
— Ну-ка, дружок… — голос дрогнул.
Котёнок в ответ запищал, прижимаясь к дальнему краю. Видно было — не доверяет. А кто научил его доверять? Павел Петрович попробовал просунуть руку в отверстие, но локоть сразу же застрял. Даже пальцами не достать.
— Чёрт… — вырвалось у него.
Мысли метались: бежать за дворником? Звонить в МЧС? Но пока он будет звонить, котёнок может провалиться глубже, или… В голове вдруг всплыло, как лет тридцать назад он вытаскивал сына из узкого люка на даче. Тот тоже боялся, кричал, а Павел Петрович тогда, молодой ещё, нашел лом, поддел крышку…
— Ладно, — твёрдо сказал он, будто котёнок мог его понять. — Щас что-нибудь придумаем.
В кармане куртки нащупал складной нож (всегда носил — вдруг колбасу нарезать нужно). Осмотрел трубу: если открутить болты на фланце… Но гайки прикипели намертво. Сверху, со стороны крышки, может? Поднял голову: люк был метров пять в высоту. В его-то годы…
— Эх, — вздохнул Павел Петрович, уже представляя, как соседи вызывают «скорую» к трубе с торчащими из неё пенсионерскими ногами.
Но тут сзади раздался смех.
Смех был громким, нарочитым — как будто его включили на полную громкость в телефоне. Павел Петрович обернулся, всё ещё держась за трубу. Трое: двое парней в ярких куртках, словно переодетые светофоры, и девушка с розовыми волосами, которая крутила в руках телефон на длинной палке.
— О, дед в трубу залез! — фыркнул один, тыча пальцем. — Эй, прадед, ты там не застрянь! Мы же потом МЧС вызывать будем!
Девушка захихикала, наводя камеру на Павла Петровича. Тот почувствовал, как кровь ударила в виски.
— Уберите эту штуку! — буркнул он, закрывая лицо ладонью. — Тут котёнок в беде, а вы…
— О, котёнок? — перебил второй парень, приседая к отверстию. — Вау, Серый, глянь! Прям как в том вирусном видео, где щенка в колодце бросают! Надо снять, как он вылезает!
— Да он не вылезет, — девушка толкнула его локтем. — Надо драму добавить. Эй, дедуля, отойди, мы тут ролик снимем. Потом, глядишь, наберем миллион просмотров — тебе скинем ссылку!
Павел Петрович встал, колени похрустели, будто пересохшие суставы. В глазах потемнело от злости.
— Вы с ума посходили? — его голос, обычно тихий, прогремел, как гром среди ясного неба. — Твари! Это вы его туда запихнули?
Парни переглянулись. Тот, что постарше, с бородкой клинышком, усмехнулся:
— Чего? Мы просто контент делаем. Людям нравится смотреть, как животных спасают. Ты не в теме, старик.
— Спасать… — Павел Петрович шагнул к ним, сжимая кулаки. — Да вы ему лапу сломать можете, светила!
— Да мы его на свободу выпустим, — бородач потянулся к трубе, но Павел Петрович резко перегородил ему путь.
— Не подходите! — рявкнул он так, что даже котёнок в трубе взвизгнул.
Тишина. Только ветер шуршал листьями, да где-то вдалеке гавкнул мопс. Девушка с розовыми волосами опустила телефон, будто впервые увидела перед собой не «деда», а человека.
— Ладно, старикан, — бородач выдохнул, — не кипятись. Мы просто…
— Павел Петрович?! — сзади раздался голос.
Все обернулись. К ним семенила Галина Семёновна, держа на поводке своего мопса Гошу, который тут же уткнулся носом в трубу и заворчал.
— Что тут происходит? — соседка уставилась на блогеров, потом на Павла Петровича, потом на пакет из «Пятёрочки», одиноко лежавший в стороне. — Опять эти… интернет-хулиганы?
— Тёть, мы не… — начал было парень, но Галина Семёновна перебила его, тыча в него зонтиком:
— Молчать! Вижу же — пристаёте к пенсионеру! Сейчас милицию вызову! Нет, правда, Павел Петрович, я уже набираю!
Она достала телефон, а Гоша, почуяв неладное, вдруг рванул к трубе и начал лаять так, будто внутри сидел не котёнок, а целый тигр.
Котёнок, услышав лай, отчаянно запищал.
— Видите?! — Павел Петрович схватил пакет и потряс им перед лицом бородача. — Он же живенький! И вы тут со своими… трансляциями!
Девушка с розовыми волосами вдруг опустила камеру.
— Эй, — тихо сказала она, — может, правда помочь?
— Ты чего, Алина? — бородач нахмурился. — Это же хайп! Смотри: старик, котёнок, конфликт поколений…
— Заткнись, Сергей, — Алина присела рядом с трубой, игнорируя Гошу, который обнюхивал её кроссовки. — Дед прав. Мы не звери.
Павел Петрович, всё ещё дрожа от ярости, посмотрел на неё. Глаза у девушки были зелёные, как у того котёнка в трубе — испуганные, но упрямые.
— Ладно, — он выдохнул. — Если хотите помочь — бегите в мой подъезд, третий этаж. В кладовке под лестницей лом лежит. И веревка…
— Лом? — переспросил второй парень.
— А как думаешь? Трубу вскрывать!
Бородач закатил глаза, но Алина уже вскочила:
— Бежим!
Галина Семёновна, всё ещё держа палец на кнопке телефона, одобрительно кивнула:
— Вот и правильно. А вы, молодой человек, — она ткнула зонтиком в бородача, — хоть бы стыд имели!
Павел Петрович тем временем снова присел у трубы. Котёнок, услышав тишину, высунул мордочку из темноты.
— Держись, малыш, — прошептал старик. — Щас вытащим...
Вот и подошёл конец истории. Вытащили ли котенка? Еще как вытащили! Правда, судьбу его решили не сразу: Павел Петрович уже живёт с Темной кошкой "Циганкой", чей кошачий год уже сходит на почтенный, у Галины Семёновны мопс, а у той же Люды на старости лет хомяки водятся. Инициатива пришла от виновного - Алина решила оставить его себе, как ценный урок о том, что страдания не стоят хайпа...
А вы встречались со "Спасением" ради просмотров? Как вы относитесь к такому "Контенту"? Напишите в комментариях! 👇