У Марины можно было найти компанию по интересам. Поговорить, выпить и переночевать. Немолодая, полноватая, со следами былой привлекательности на круглом, поддетом морщинами лице. И куда делись светящиеся глаза полные надежд и задорная комсомольская улыбка? Наверное, туда куда уходит всё живое - скатывается в холодную бездну пережитых запоев. Страшным клеймом оставленных на лице.
Давыдов развязался, всё покатилось по-старому. Четыре года трезвости – коту под хвост. Уже больше месяца он прибывал в крепком и стабильном запое. Истерзанный и распятый, он бродил по раскалённой пустыне, лишь изредка замечая мелькавшие вокруг него лица. Произнося фразы, строя в алкогольном чаду ломкие предложения, адресованные теням окружавшим его.
В самом начале очередной катастрофы, конечно была история любви, с не самым счастливым концом. Синеватые глаза, высокие скулы, полуулыбка. Разбитая в дребезги посуда, острые слова, вонзившиеся в спину, собранный чемодан. Всё это уже виделось неясными очертаниями далёкого прошлого - забытого и оставленного.
- Вставай, - Марина потрепала спящего Сергея за плечо.
- Марин, отстань, дай поспать, - Давыдов перевернулся на другой бок.
- Тебе надо уйти, я вчера говорила.
- Не помню ни хрена, - всё так же не открывая глаз, пробормотал Давыдов.
Марина вышла из комнаты и вернулась с бутылкой водки, вылив её остатки на голову Давыдову. Комнату заполнил резких запах спирта.
- Ай, блядь! Мать моя женщина, какого хуя ты творишь, совсем ебанулась что ли!?
Давыдов резко подскочив с кровати побежал в ванную умываться. Когда он вернулся Марина стояла у окна, сложив руки на груди.
- Опохмелился? – не поворачиваясь, с улыбкой сказала она.
- Да, уж, спасибо за опохмел подруга, что случилось?
- Мне надо остаться одной.
- Конечно, я понимаю, но блин нормально-то разбудить не могла? - без злобы сказал Давыдов, обняв Марину за плечи. От него по-прежнему разило водкой, но Марине нравились его объятия. В них было тепло и она не хотела высвобождаться.
- Хороший в этом году выдался май, – сказала она, вглядываясь в грязное окно. - Я люблю весну, знаешь, всё расцветает, красиво - будто бы сама заново рождаешься вместе с природой. Дышишь полной грудью после тяжёлой и чахоточной зимы и не можешь надышаться. Помнишь, как у Есенина - Весенний дождь взрыхляет зеленя…
- Экая вы оказывается романтическая натура! Только, вот, мне кажется никакая весна нас не родит заново. Никакой весенний дождь уже не озеленит. Так и останемся мы с тобой, чахоточными блокадниками.
- Ты просто фаталист Серёжа, видишь всё в чёрном цвете, замогильщиной от тебя всегда веет.
- Да, может ты и права, ну а ты что? Разве смотришь на эту жизнь через розовые очки?
Лицо Марины подтянула лёгкая улыбка.
- Конечно нет, давно уже не смотрю, просто… Не знаю, хочется иногда чуть-чуть веры, а то без веры совсем как-то страшно становиться. Тебе есть куда идти?
- Да, конечно, У Александровского перекантуюсь, давно его не видел, бродягу. Только душ приму, а то воняет, как от бутылки водки.
Сергей принял душ, почистил зубы, и кое как причесался. Марина ждала пока он соберётся, сидя за столом, на котором ещё оставались следы вчерашней попойки. Остатки еды, стаканы, пустые пивные бутылки, пепельница с горкой окурков…
- Ну, всё. Я готов, - сказал Сергей, выходя из ванной.
Марина улыбнулась.
- Посмотри на себя, какой красавчик стал, тебе бы ещё побриться и будешь похож на Ален Делона.
- Да, которой не пьёт одеколон, а у меня с этим проблема, люблю знаешь ли пропустить на досуге, пару-тройку флакончиков. Ну ладно не буду тебя задерживать, пойду.
- Хорошо, я тебя провожу.
Они подошли к входной двери и остановились.
- Ну пока, целоваться не будем, - со смешком сказала Марина.
- Нет, пожалуй, не будем, ни к чему эти телячьи нежности.
- Пока!
Закрыв за ним дверь, она ещё немного постояла, слушая, как он вызывает лифт и спускается вниз.
Марина прошла в комнату. Хлебнула, поморщившись из горла тёплой водки и достала мобильный телефон. Трясущимися руками набрала надёжно осевшие в голове цифры. Длинные гудки. Бесконечность.
- Алло, - ответил, прервав тяжёлые гудки мужской голос. – Мам, - это ты?
- Да, Вадюш – это я, - дрожащим голосом ответила Марина.
- С днём рождения мам!
- Спасибо, сынок! Ты сможешь приехать?
- Извини, дел по горло, никак не вырваться. Ты не обижайся только.
- Я не обижаюсь, Вадим, как жена, дочка?
- Мам, всё нормально, как получиться вырвусь, но в этот раз правда, никак. У тебя, всё нормально?
- У меня всё нормально. Береги себя Вадим.
- Мам, не обижайся, мне правда, пора бежать, пока.
- Пока, сынок!
Голос Вадима исчез. Его поглотила тишина. Больше ничего не было во всём мире. Только тишина. Всеобъемлющая и всеохватывающая. Бьющая на повал - прямо в сердце. Не оставляя никакой надежды на спасенье. Майский день догорел до тла, незаметно перекочевав в ночь. И ничего больше не было - только тишина и одиночество, с горьким привкусом тёплой водки на губах.