Мы восхищаемся роскошными церквями, построенными в середине XIX века в Белоомуте (селе!) на средства прихожан, уже не крепостных крестьян, а «вольных землепашцев». Возникает резонный вопрос: откуда деньги? Чем занимались жители, профинансировавшие строительство?
Чтобы оценить эти храмы как здания, для строительства которых необходимы немалые средства, посмотрите на фотографию церкви Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке, в районе Замоскворечье города Москвы, района, где в XIX веке жили богатые купцы. Время строительства каменного храма 1783 - 1790 годы, но мы видим церковь, восстановленную в 1823 - 1836 годах после московских пожаров 1812 года.
Напоминаю, что Белоомутские церкви практически ровесники московскому храму.
В конце XVIII века этот участок земли на Большой Ордынке принадлежал зажиточному московскому купцу Афанасию Ивановичу Долгову, работавшему по совместительству городским головой Москвы. Его дом находился практически напротив церкви. Каменный храм Всех скорбящих Радость построен на пожертвования Долгова и при его содействии. Считается, что и строить церковь он позвал своего родственника архитектора Василия Баженова.
Вот что говорит Википедия о должности «городской голова»:
Городской голова (устар. Градской глава[1]) — выборная должность в Российской империи, доверенное лицо горожан, представлявшее их интересы перед государственными учреждениями, глава городского самоуправления[2].
После изгнания Наполеона из Москвы и из России сын Афанасия Ивановича банкир Александр Афанасьевич Долгов выделил деньги на восстановление церкви, а занимался восстановлением архитектор Осип Бове, тот самый, по чьему проекту построен Большой театр.
Вот какие личности, вот какие деньги!
Дворянских усадеб, богатых купцов, банкиров в Белоомуте в это время не наблюдалось. Даже белоомутцам - «царёвым рыбакам» пришлось переквалифицироваться, ведь уже к концу XVII века ценная рыба к царскому Двору всё чаще привозилась с северных рек и с низовий Волги. А всё Пётр I, неугомонный!
На что жить белоомутцам? Чем заниматься? Землепашеством, чем жили все крестьяне на высоких берегах Оки, не позволяли долгие весенние разливы. Но они же, весенние разливы, обеспечивали пойменные луга богатыми укосами отменной травы, да ещё и 2 раза за лето.
Много травы , значит, много сена, можно содержать много коров, ведь молочная продукция в XIX веке стала пользоваться большим спросом.
Держать коров стало выгодно, и в Белоомуте расцвёл «творожный промысел» - производство творога и сметаны. Видя, что промысел этот приносит доход, крестьяне стали сами поставлять молочные продукты в Москву. По улицам села раз или два в неделю ездили собиратели творога и сметаны, и хозяйки выносили к ним и продавали свою продукцию, а скупщики стали прозываться «творожниками».
Прикольно. Прозвище «творожники» сохранилось за жителями сёл, занимавшихся производством молочных продуктов, вплоть до середины XX века, хотя с организацией колхозов такая самодеятельность прекратилась. Я помню, так называли жителей нашего села соседи, но никто уже не мог объяснить, почему.
Спрос на молочные продукты рос, и к концу XIX века в обоих сёлах Белоомута появились конторы знаменитой молочной фирмы Чичкина и других предпринимателей, скупавших молоко и молочные продукты. Пуд молока зимой стоил 70 копеек, а летом - 40 копеек. Одна корова приносила доход 5-7 рублей в месяц.
Несколько слов о Чичкине Александре Васильевиче и его «молочной империи».
«Поэты поэтами, но ведь и бочкою масла, и головкою сыра, и бутылкою вкусного молока можно в равной степени славить свое Отечество, служить благу и расцвету родной земли...» - вот его кредо.
Чичкин открыл сеть молочных магазинов, славившихся:
· Фирменным оформлением: облицовкой белым кафелем. Белый цвет ведь не только цвет молока, но и символ чистоты, а чистота в магазинах была необыкновенная, за этим строго следили. На вывесках всех магазинов было написано не «Молоко», а «А.В.Чичкин», с нарочно сделанной ошибкой.
· Продажей только свежего молока. Оригинальный рекламный ход – перед закрытием магазина нераспроданное за день молоко на глазах изумлённых прохожих сливали на улице в ливневую канализацию.
· Доставкой продуктов на дом. Подумать только, Чичкин организовал, а не короновирус заставил!
· Кассовыми аппаратами, первыми в Москве.
Короче, как сказали бы в наше время, Чичкин был продвинутым и успешным менеджером, повлиявшим и на благосостояние жителей Белоомута.
Но это всё было уже в конце XIX века, а в XVIII веке белоомутцев по-прежнему кормила Ока.
Пётр I своими делами разбудил сонную Россию, столкнул с насиженного места, заставил двигаться. Все стали двигаться, всё стало двигаться. А ведь Империю, армию надо было кормить.
Ока становится сильно загруженной транспортной магистралью, по которой зерно из южных хлебных областей поступало в Москву, а оттуда в отвоёванные у шведов северные территории, во вновь заложенные крепости на Неве и Балтийском море. Значит, местным жителям надо было включаться в обслуживание этой магистрали, тем более что Ока в районе Белоомута – река непростая, капризная и судоходство по ней сильно затруднено, особенно для идущих с низовий Оки тяжело груженных судов с глубокой осадкой. Здесь начинался протяжённой участок мелководья – низкого уровня воды в реке. Ему предшествовала белоомутская лука (подковообразный изгиб реки) с широкой песчаной отмелью, сильно сужавшей фарватер.
Выше по течению напротив села располагался верхне-белоомутский перекат, на котором иногда летом глубина Оки падала до 12 – 15 вершков (55 – 67 см). При желании реку можно было перейти вброд. Естественно, преодолеть эти перекаты большие нижнеокские и волжские корабли (струги, мокшаны, гусяны) не могли, поэтому они нередко садились на мель, повреждали днище, тонули.
Вот как иногда мелеет Ока. Сравните 2 фотографии, снятые практически с одного места.
Приходилось заранее, у Белоомута перегружать товары из больших судов в мелкосидящие окские коломенки, орловки, барки, приспособленные для хождения по верхней Оке и Москве-реке.
Белоомут превратился в крупную пристань погрузки товаров, в основном, хлеба. Сюда же подвозили зерно и из окрестностных сёл. Мы же помним, что на высоких берегах крестьяне занимались землепашеством, а Ока так мелела, что подводы спокойно перебирались на другой берег.
Для обеспечения этих погрузок, разгрузок, перегрузок нужны были люди и соответствующая инфраструктура: пристани, склады продукции, торговые места, места стоянки и ремонта судов, а, значит, и рабочие места. У белоомутцев появился и стал прибыльным ещё один вид трудовой деятельности.
Однако, с появлением пароходов обеспечивать движение судов по мелководной Оке стало намного сложнее. С 1884 года началось пассажирское сообщение между городами верхней Оки и Коломной, но ниже Коломны суда не ходили из-за мелей. Население больших приокских сёл осталось без прямой связи и с губернской Рязанью, и с Коломной.
И тут Белоомуту пришлось стать гидротехническим…
«Но это совсем другая история…», как говорит Леонид Каневский.
Продолжение следует.
P.S. Все фотографии из архива автора, а из открытых источников подписаны.