Основоположнику отечественного карате Алексею Штурмину уже 77. Его имя и жизненный путь овеян легендами и спустя многие годы уже не всегда точно можно сказать – какие факты из его биографии правдивы, а какие не совсем. Но одно обстоятельство точно не подлежит сомнению. Именно со Штурминым связан подъем советского движения карате в первой половине 1970-х. Считается, что именно он стал первым мастером в Союзе этого экзотического на тот момент вида единоборств. И по большому счету – основоположником.
Штурмин с юности выделялся отличался неуемной энергией и отличным организаторскими способностями. В 1969 году он открыл в столице первую школу карате. Очень скоро число занимающихся стало увеличиваться в геометрической прогрессии. Если в начале 1970-х таковых было порядка 500-700, то уже через 10 лет перевалило за 6 миллионов.
В этот момент высшее руководство страны решило поставить достигшее огромной популярности движение под запрет. Очевидно, высокие партийные боссы усмотрели в нем серьезную угрозу советской системе как таковой: каратисты, дескать, проникались чуждой для советского человека философией – индивидуалистическим путем, где во главе угла стоит развитие духовных и физических качеств, а вот о классовом самосознании, марксизме-ленинизме и светлом коммунистическом будущем там, понятное дело, ничего не говорилось. С другой стороны, каратисты объединялись в огромные организованные группы, и совсем опять-таки не под красными знаменами, и это само по себе было более чем крамольно.
В 1981 году в УК СССР появилась новая статья – за незаконное преподавание карате. Этот вид единоборств почти в одночасье стал незаконным. Школы позакрывались, а особо рьяные фанаты продолжали на свой страх и риск тренироваться в подполье. Но этого большим советским деятелям показалось мало, и тогда было решено провести акции устрашения – «прессануть» наиболее видных каратистов, чтобы другим не повадно было. Первым на «зону» ушел знаменитый кунгфуист Валерий Гусев, затем советская Фемида взялась за Штурмина, которого обвинили в незаконных валютных махинациях. Так он оказался в тюрьме.
По воспоминаниям его друга Льва Орлова, в застенках на Штурмина очень серьезно давили. Следователи вынуждали его сознаться в страшных злодеяниях. И продолжалась это многие недели. Вменить ему пытались массу всего «интересного»: от распространения материалов максимально, так сказать, непристойного содержания до планов аж свергнуть существующий государственный строй. Наиболее «рабочей», в конечном итоге, оказалась 88-я статья УК СССР.
Заседания по делу Штурмина сначала были открытыми. На них чуть ли не вереницей приводили свидетелей якобы противоправных действий каратиста. Например, среди них был некий Пилипенко. Он заявил в суде, что Штурмин хранил дома оружие. Тогда обвиняемый не выдержал и выступил с гневной речью, заявив, что так называемый свидетель на него наговаривает, и не по своей воле, а с подачи нечистоплотных правоохранителей. В дальнейшем судебные заседания стали закрытыми.
Суд приговорил Штурмина к семи годам. Отсидел он практически весь срок. Свидетельств о характере отсидки первого советского каратиста нет. Но по воспоминаниям его близких годы заключения на него вообще никак не повлияли. Он вышел совершенно таким же человеком, каким был раньше – интеллигентным, порядочным, взвешенным, спокойным и добрым. В общем, системе сломать его не удалось, а совсем скоро она и сама сломалась. В 1989 года карате вновь стало легальным, спустя примерно год, после того как Штурмин вышел на свободу.