Глава 5 «Секретная космическая школа»
Введение:
Глава начинается с пробуждения Омона в странной и пугающей обстановке: он пристёгнут к койке, не чувствует ног и видит, что его товарищи по палате тоже страдают. Это начало пути в таинственную секретную космическую школу. Что ждёт героев? И смогут ли они выдержать испытания, которые готовит для них система?
Суть:
Омон просыпается от стонов, доносящихся из палаты. Он обнаруживает, что пристёгнут к койке ремнями и он не чувствует ног:
"На койках вокруг происходило какое-то непонятное медленно-мычащее шевеление... я попытался приподняться на локте, но не смог, потому что был, как оказалось, пристегнут к койке несколькими широкими ремнями".
Его друг Митёк лежит рядом, но кажется спокойным. Вскоре в палату входят курсанты старших курсов, которые вывозят первогодок на перевязку. Рассказчик замечает их бледные лица и странную походку:
"Они были в странных сапогах с негнущимися голенищами и ступали не очень уверенно... на их лицах застыл отпечаток многодневной муки".
Его отвозят в кабинет, где за столом сидит старичок со шрамом на лбу, теперь уже в мундире генерал-лейтенанта. Он объявляет, что Омон и Митёк зачислены в секретную космическую школу при первом отделе КГБ СССР:
"Вы зачислены сразу на первый курс секретной космической школы при первом отделе КГБ СССР. Так что настоящими людьми станете как-нибудь потом, а пока собирайтесь в Москву".
Вечером их вывозят на плац, где проходит выпускной вечер старших курсантов. Омон наблюдает за танцами лейтенантов, но его внимание привлекает заросший бурьяном стадион и старый забор, который он сравнивает с Великой Китайской стеной:
"Мне казалось, что серый, растрескавшийся от дождей забор с колючкой... — это и есть Великая Стена".
На следующий день их везут в Москву. Рассказчик засыпает в кузове грузовика, а просыпается уже в столице, где мелькают знакомые очертания "Детского мира".
4. "Видишь, как:"
Секретная космическая школа становится символом иллюзорности идеалов, где за громкими словами о подвигах скрываются боль, страдания и потеря индивидуальности.
Пелевин задаётся вопросом: что на самом деле стоит за стремлением к героизму? И не является ли это стремление лишь частью огромной машины, которая перемалывает людей, превращая их в винтики системы?
Глава также подчёркивает абсурдность советской реальности, где даже космические мечты оказываются частью бюрократической машины, а героизм становится обязательным, но бессмысленным ритуалом.