Многие дивные и великие отцы от разных стран и земель в древние времена просветили лучами Солнца Правды своих родных. Не уступал им в этом и святой отец наш великий Прокопий, словно некая звезда воссиявший светом подвижнических состязаний и мужественного исповедания.
Этот удивительный муж с детства происходил из богатейших достатком и учёнейших чад Эллинских. Поэтому в короткое время он изучил все из наук, и постиг, что дни человека — как трава; как цвет полевой, так он цветет (Пс 102:15). Через это научился он к делам житейским относиться с презрением, устремляясь к лучшей жизни.
Затем, внимая в божественных Евангелиях находящемуся утверждению: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф 19:21), искренне веруя, положенную ему часть отцовского наследия раздал нищим, сам же из мира ушёл и отечество, и друзей, и сродников оставил.
По совету знакомого ему епископа он удалился в горы дабы вести аскетический образ жизни, и когда случилось господство иконоборцев и усиление их безумиея, <Прокопий>, согласно совету, из многих помыслов избрал отвергнуться от мира, а прилепиться же ко Христу. Вооружился он на <духовную> битву образом божественного креста и крепкий щит веры Верного и Истинного Пастыря и Учителя, и к живущим поблизости монахам был приглашён.
И за трёхлетнее время в обители весьма преуспел, о Господе добре подвизаясь и во всём являя послушание. Когда же нашёл, что жизнь в монастыре не согласна была с Божественным Писанием, по причине заботы каждом из братий о вещах <земных>, слуга Божий Прокопий возгорелся духом, постоянно слыша слова Господа: не заботьтесь о завтрашнем дне (Мф 6:34) и: вы лучше многих малых птиц (Мф 10:31), смутился, и не был в силах задерживаться дольше, выйти же не мог, ибо не было подходящего момента.
И вот, когда исполнилось сорок дней его послушания, решился он, не вынося видеть небрежение к заповедям Божжим. Вошёл тогда к игумену и говорит: «отче, истинно ли то, что в Евангелии написано?» Тот же ему: «Да, чадо, потому что это слова не человека, но Бога». Отвечая же, дивный Прокопий сказал: «отче, а почему тогда мы не исполняем этого?» Сказали ему все братия: «так ведь никто не в силах соблюсти их».
Тотчас же, как наказание, неудержимая скорбь нашла на игумена и всю братию за расточение времени в пустоту, а <Прокопий> решил <в точности> следовать записям и наставлениям святых отцов наших. И тотчас принял на себя пустыню и провёл в ней ещё семь лет, нисколько ни о чём земном не помышляя. И водился он благодатью Божией.
А человеколюбивый Бог, видя раба Своего к Себе горящего любовью, даровал ему и то, что если [святой] просил, то явно отвечал ему, укрепляя для вечной участи.
И вот, <Прокопий> сказал самому себе: «Как Повелитель мой при творении сформировал порядок дней и приращение ночей и соделал их уравновешенными, так и я в непрерывных песнословиях Его буду возвеличивать». И снова сказал в себе: «Спаситель наш призвал прощать товарищу по труду согрешения до семижды семидесяти раз (Мф 18:22), следовательно, нужно и мне согласно этому числу песнословия и молитвы столько же раз благоговейно творить».
Такую собрал жатву удивительный побег в пустыне, что собралось к нему огромное множество народа старающихся сблизиться через него со Христом. Ибо стал слух о нём уже весьма известен в тех местах. И <Прокопий> поучал их и постригал, и устроил монастырь, и заботился о многих братиях, давая им добрые примеры для следования.
Был же он имеющим одну одежду: радовался же, воспитывая каждого словами духовными, напоминая о вечном Царстве Отца <Небесного>, и о добре в нём и славе неизреченной, либо же затем о нестерпимой муке геенской и о болезненных и мучительных в ней стенаниях и скорби безутешной для нерадиво служивших Господу и преступивших заповедей. Этих назидая, других вскармливая, всех напоял надеждою благих <наград> и страх наказаний полагал в основу.
Блаженный же Прокопий возжелал всецело отшельничествовать и устроил другого вместо себя в руководство и попечение о душах чтящих его, назначив ради подвига и добродетели его на общественное служение. Сам же пастырь и учитель Христов предался местам отшельническим, дабы весьма преуспеть в добром подвиге.
Но пришло время изложить по порядку остальное, как претерпел подвиг до конца ревнитель великого благочестия; ибо <тогда> дикий зверь пришёл в неистовство на Церковь и расточал нечестие на иконы Христа и святых, поэтому он, противоборствуя против истины, вынес повеление и объявил виновным блаженного Прокопия.
Ибо наслышан о нём был и сам тиран, и приходил в неистовство, и как крайне враждебный захватил и под охрану в мрачную тюрьму посадил. И послал к нему одного из вельмож, чтобы заставил сего упорного борца слушаться и подчиниться повелениям царским, точнее же тираническим, то есть, нечестивейшим.
Явился этот порочнейший посланник к святому и таким образом начал: “вот что сказал царь к твоему блаженству: я повелеваю быстро подчиниться и не противиться мне, и к моим благодеяниям и многой славе придти в общение. Если же начнёшь напротив мне возвещать, будешь зло и мучительно истерзан и пыточными орудиями расстанешься с жизнью”.
Услышав это, вседивный и великий воин Христов, посмеявшись над наказаниями, более того, осмеяв их, сказал: “это боязно лишь для желающих предаваться неге”. К правителю же ответил: “ты царю передай: как ты думаешь, что доброго вместе с тобой оказаться в погибели? Угрозы твои мы научились презирать из божественных и евангельских слов Христовых: не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф 10:28). Его-то мы боимся, царь, к Нему-то стремимся, и Его-то нескверно поклоняясь, икону лобызаем. Ибо иконы не являются идолами, как ты, несчастный, полагаешь, но, как тебе прекрасно известно, честь, воздаваемая образу, возводится к первообразу . Твои же нечестивые догматы и повеления и наказания и угрозы мы презираем. Итак, передай это царю, дурной посланник”.
Он же отвечал святому: “Почто ты православных царей иконоборцами называешь? Ибо если ты желаешь, то узнай, что они православные, ты можешь уяснить из тех икон, которые у меня имеются, что и цари их почитают и всё совсем не так, как ты говоришь”. И едва только слово вышло из груди его, принёс <вельможа> икону и ради приманки тотчас принялся лобызать её. Но святой не увлёкся тем и сказался вельможе: “Безумие царя видно из его прежних злых <дел>, о которых, будучи утверждён, непреложно, как имел, передал. Ибо не собственные, но государственные и всеобщие иконы осмелился грозно порицать. Твоим же лживым и хитрым уловкам я не верю. Я ведь не ребёнок, чтобы обмануться тобой, ведь ты держишь икону не ради почтения к благодати, но пользуешься ею как приманкой при ловле зверей”.
После этих слов возвращается обманщик во дворец и говорит царю против святого, что этот муж необыкновенный, крепче любых угроз и выше всякой лести. Когда же услышал эти слова судья, приказал привести святого, предписав страшно бить и отправить в изгнание; и тот самый <вельможа> тотчас исполнил приказанное.
Так оказался в изгнании святой и великий мученик Прокопий, и по многом времени преставился ко Господу в месяце феврале на седьмой день. Да удостоимся того и мы в вере Христовой, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки веков, аминь.
Перевод с древнегреческого - Ю.В. Максимов