Уважаемые, дорогие читатели и те неловкие посетители блога моего, представляю Вам Дев Пушкина по шедевру «Барышня-крестьянка».
Ах, Лиза, ах, дева, ах, Афина.
Хотел бы увеличить масштаб взгляда на шедевры Александра Сергеевича Пушкина, а именно на «Барышню-крестьянку», но как это сделать, увы, не знаю. Можно подумать то, что такую технологию скрывают от публики только для того, чтобы править миром. Нет, эти мысли происходят только из-за собственного невежества и собственной лени. В который раз прослушиваю этот шедевр и всё никак не могу понять, кто же эта дама Лиза. Гений Пушкина и заключается, на мой необразованный взгляд, в том, что приходится слой за слоем счищать нагромождения характеристик, вложенных маменькой.
Лиза в начале прочтения моего.
И вот уже с поверхности счищена кожура первого слоя. Увидел наблюдательную девочку и разбирающуюся в Алексее и вообще в людях. Как она мастерски узнала о том, какие имена по нраву парню, сделала соответственные выводы и этим именем назвалась при первом знакомстве. Где мог Пушкин за такой ситуацией наблюдать, неизвестно мне, но наблюдал и описал похожее. В те темные времена можно было наблюдать рождение девы только в среде, не порченой пошлостью и наглостью невежд, и эта публика тусовалась в окружении поэта. Редкостью было то, что такую деву можно встретить в среде помещиков, не обремененную местным идиотизмом.
Мисс Жаксон — имитация мачехи.
Воля писателя поместить героя в такую среду, неестественную для выводимого персонажа, для ясности картины и проявления характера. Лиза проявилась как дева, как Афина, но без Геры-мегеры нет девы, и мачеха подобная присутствует, скучающая, конечно. Это мисс Жаксон. Не была нянькой для Лизы, а скорее мачехой, но не той мачехой из «Золушки», а какой-то своеобразной, придуманной автором «Барышня-крестьянка». Она, мисс Жаксон, не гнобила героиню, не принуждала к послушанию, во всяком случае этого не показал Пушкин, а может, она уже-то была разоблачена как дева, и статус ее поменяла в своей голове Лиза. Лиза, зная, что мисс Жаксон тупа как пробка и вещи свои под присмотром не оставляет, не спросясь ее, взяла пудру и белила. Лиза просчитала гнев и вынужденно пошла на этот шаг только для дела, ведь раньше этими женскими вещами не пользовалась и в них не нуждалась. Лиза бурочкой хотела казаться, но ею ни в коем случае не была.
Не один Пушкин писал о девах.
В современной литературе есть ли подобия поведения Лизы, ищем и не нахожу, а вот в том Сталинском СССР эти примеры есть, и это Люба Шевцова из «Молодой гвардии». У Фадеева круче предполагаемые обстоятельства для проявления характера дамы как девы. Аховую ситуацию между жизнью и смертью рассматривал гениальный Фадеев для Любы, но то, что, вероятно, было на самом деле, не мог предвидеть никто, кроме того, кто знал подобных дев и, видимо, их воспитывал. Пушкина ну точно читал и, вероятно, разбирал не раз шедевры, и этот шедевр тоже не забывал. Не забыть привести пример даже из кинофильма, как Люба отшила немецкого офицера. Офицер-то надеялся на продолжение банкета, а ему от ворот поворот, и он ничего не смог сделать. Видимо, это какой-то трюк, принадлежащий только девам, по прекращению домогательств. Видимо, использовался в чрезвычайных ситуациях, как восстановление чести и достоинства после игры в Бл----ядь, что Лизой, что Любой. Мне понравилась такая догадка, и на этом прекращу свои размышления.
Выдуманная Афина.
Афина же уникальна в своем роде, дева, рожденная в мыслях Зевса и воспитанная в присутствии мачехи Геры. Чем же не пример для написания, а затем и изучения Пушкиным «Барышни-крестьянки»? Да, изучал, да, выискивал примеры в жизни и нуждался в них, как воздух чистый, как глоток чистоты. Все в этом нуждаются, как мне кажется, или не прав, как всегда. Мне понравилась такая догадка, и на этом прекращу свои размышления и на последок стих:
"Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь."
И все-таки, кажется мне, Пушкин дышал чистым воздухом.