Многие наверняка удивились, когда паренек, певший романтические песенки про восьмиклассницу и огурцы, вдруг стал глашатаем перестройки. Оделся во все черное, встал в героическую позу и радикально поменял репертуар. Сигареты, спички и бутылка вина в его песнях сменились порядковым номером на рукаве. Одни увидели в этом происки американских спецслужб. Другие объяснили дурным влиянием его коллег по цеху. Как бы то ни было, факт остается фактом. Человек, ни разу не служивший в армии, вдруг запел про войну.
Это на сцене он вставал в героические позы, делал волевое выражение лица и пел, что война, мол, дело молодых, лекарство против морщин. Что, дескать, весь мир на него идет войной и так далее. На деле же он не только не был в армии, но и прятался от нее самым постыдным образом – в психиатрической лечебнице. И потчевали его там совсем другими лекарствами – теми, что обычно лечили уклонистов.
На дворе – начало 80-х годов. В Афганистане как раз шли боевые действия. И шансы отправиться «за речку» у начинающей рок-звезды были совсем не нулевые. Поэтому музыканта было можно понять. Бренчать на гитаре – не в караваны ходить. И естественно он предпочел первое. Заветный белый билет в итоге получил. И тем самым поставил крест на карьере простого советского труженика. С таким документом тогда ни в вуз поступить, ни престижную работу получить было нельзя.
Максимум на что можно было претендовать, это ПТУ. Неудивительно, что наш последний герой работал машинистом в котельной. Был ли он героем на самом деле? Его друзья и коллеги в своих воспоминаниях отмечали, что в жизни он старался избегать острых угловых ситуаций. Не лез на рожон. Отчасти это даже было видно по его песням. Его герой предпочитал ждать: неважно, перемен ли, времени ли, чтобы перестать молчать. Главное – не предлагал ничего конкретного. Там же, где он от лица абстрактных «мы» заявлял, что дальше будет действовать, дело ограничивалось лишь декларацией.
Пока он пел про восьмиклассниц да про остановки у пивных ларьков, вопросов к нему не возникало никаких. Занимался бездельем, играя словами. О чем сам же простодушно признавался в своих песенках. Ну и ладно. Главное, что такие песенки никому не причиняли вреда.
Совсем другое дело – позднее творчество Цоя. Это только на первый взгляд оно представляло собой малоосмысленный поток слов либо набор банальностей. Если всю эту псевдогероическую патетику про группу крови и порядковый номер правильно упаковать, то она попадет точно в цель. Вот и песни питерского кочегара легли в хорошо унавоженную почву, взбудоражив неокрепшие подростковые умы.
Маргинальная публика из социально неблагополучных семей нашла себе идеального кумира. А после гибели музыканта – сделала из него идола, на которого молится до сих пор. Дожив до седых волос и все так же требуя перемен. Да только перемены могут подуть совсем не в ту сторону. А война может оказаться не только делом молодых. Но об этом автор перестроечных хитов и его фанаты, видать, просто забыли.
Все вышеизложенное – субъективное оценочное суждение, не претендующее на истину.