История художника, который начал с революции в искусстве, а закончил портретами для викторианского «Инстаграма»
Если бы Джон Эверетт Милле жил в наше время, его TikTok взорвался бы от хайпа. Представьте: мальчик в 9 лет берет кисти, в 11 становится самым юным студентом Королевской академии, а к 15 уже собирает первые художественные «лайки» в виде серебряных медалей. Но вместо того, чтобы стать инфлюенсером в стиле «Как я нарисовал шедевр на уроке математики», Милле устроил настоящую арт-революцию. Правда, закончил он её… портретами аристократов и титулом баронета. Как же так вышло?
Вундеркинд, который раздражал всех (кроме академиков)
Милле родился в 1829 году в Саутгемптоне, но уже к 1838-му его семья, поняв, что сын рисует лучше, чем говорит, перебралась в Лондон. В академию он поступил в 11 лет — представьте, что вместо уроков физкультуры вы штудируете анатомию Рембрандта. К 15 годам он уже вовсю копил награды, а его работа «Писарро берёт в плен перуанских инков» и вовсе стала хитом летней выставки 1846 года. Критики ахнули: «Это же почти Netflix в живописи — столько драмы!».
Прерафаэлиты: бунт на кухне маминых подруг
В 1848 году Милле, Холман Хант и Данте Габриэль Россетти создают Братство прерафаэлитов. Их девиз? «Назад к истокам! Долой академическую скуку!». Они писали ярко, детально и так реалистично, что даже стружка на полу в картине «Христос в родительском доме» (1850) вызвала истерику у «Таймс»: «Это не святое семейство, а столярная мастерская!». Милле, впрочем, лишь пожимал плечами: «Искусство должно быть честным. Даже если это честно раздражает».
Любовный треугольник: жена критика, лето в Шотландии и крах идеалов
Летом 1853 года Милле гостит у Джона Рёскина — влиятельного критика, который его поддерживал, — и его жены Эффи. Роман развивался стремительнее, чем высыхает масляная краска. Эффи развелась с Рёскином и вышла за Милле, а Рёскин в отместку назвал новую работу художника «Сэр Изюмбрас» (1857) «катастрофой, которую даже кофе не спасёт».
Брак изменил всё. Теперь Милле нужно было кормить семью, а не бунтовать. Он сменил прерафаэлитскую эстетику на портреты знати — викторианский аналог «продажных душ» в Instagram. «Семья ждёт ужина, а я тут с вашими духовными поисками», — вероятно, думал он, рисуя очередного лорда. Результат? 30 тысяч фунтов в год (около 4 млн сегодня), титул баронета и пост президента Королевской академии. Рёскин рычал: «Предатель!», публика аплодировала: «Гений!».
«Офелия» vs «Спелая вишня»: два шедевра — две жизни
Если «Офелия» (1851–1852) — это трагичный хит прерафаэлитской эпохи (где Элизабет Сиддал, муза Россетти, лежит в воде, словно русалка после плохого свидания), то «Спелая вишня» (1879) — мимимишный мем XIX века. Девочка в костюме Пенелопы Бутби стала вирусной ещё до изобретения интернета: её копировали, пародировали и даже печатали на открытках. Сам Милле, впрочем, к тому времени уже был «легендой» — как Бэнкси, но с рыцарским титулом.
Заключение: Гений или конформист?
Милле — словно рок-звезда, которая променяла панк-рок на попсу и всё равно попала в зал славы. Он доказал, что талант может быть гибким: бунтовать в юности, а в зрелости — рисовать портреты королевы Виктории (и её собачек). Его история — о том, как искусство балансирует между идеализмом и pragmatism’ом. И да, если ваша «Офелия» не нравится критикам — просто подождите. Возможно, через пару лет вы станете президентом академии. Или как минимум нарисуете что-нибудь милое с вишенками.