Знаете ли вы, что, заблудившись в лесу, наши древние предки-славяне советовали переодевать всю одежду наизнанку? Это древнее поверье, пришедшее к нам сквозь века, считалось своеобразным оберегом, способным защитить путника от злого глаза и враждебной силы леса.
Одежда, надетая таким образом, словно превращалась в невидимый щит, отражающий любой негатив. Исподнее белье, выворачиваемое швом наружу, не только защищало тело, но и оберегало душу, становясь барьером между человеком и тёмными силами природы.
Особое внимание уделялось шее — самой уязвимой части человеческого тела. Её украшали бусами, подвесками и монистами, наделёнными магической силой. Эти украшения, словно амулеты, создавали дополнительный круг защиты, ограждая владельца от беды.
Легенды гласят, что леший, таинственный хозяин леса, мог запутать путешественника, заставляя его блуждать среди деревьев. Но, облачившись в вывернутую одежду, человек словно менял свою сущность, становился невидимым для лесного духа, обретая шанс вернуться домой невредимым.
Так древние славяне, обладая глубокой мудростью и знанием природных сил, создали этот ритуал, который до сих пор живёт в памяти народа, передаваясь из поколения в поколение как символ защиты и надежды.
Детали упомянутого обряда крайне разнообразны: иной раз требуется снять всю одежду или вывернуть наизнанку ("на левую сторону") кофту, платье, сорочку, штаны, а зимой даже рукавицы или тулуп; перевернуть нательный крест с груди на спину. Выворачивание одежды совершается в ряду других обратных действий. Шапку поворачивали задом наперёд, на ногах меняют местами портики, переобувают лапти или сапоги по аналогичному принципу. Есть разновидность последнего действия: переворачивание стелек, то есть соломы, выстилающей лапоть. Неважно, какая одежда на тебе, важно выполнить в правильной последовательности сам неписаный ритуал. А то лесной обитатель может и поинтересоваться: "Помнишь ли заднее слово?" (то есть слово, произнесённое первым), и если не вспомнишь, мало не покажется. Сидит леший, закинув левую ногу за правую, у него нет правого уха, а сам он не отбрасывает тени.
Чтобы обмануть хитрого лешего, крестьяне выходили стеречь гумна в вывернутых наизнанку тулупах и с острыми косами в руках. Владимир Петрович Зиновьев утверждает, что вещь, которую попросит лесной дух, нужно давать ему через левое плечо — тогда он исчезнет. От его коварства спасают стрельба или громкие крики в противоположную от заблудившегося сторону. В некоторых случаях переворачивание одежды использовали как способ призвать лесного хозяина, задать ему важные вопросы или найти потерянные вещи: «Так он и ходит, надевает навыворот портки, кальсоны, рубаху, ворот расстегивает, волосы растреплет. Ну — к лешему идет». Если кто-то терял корову, отправлялся искать её, выворачивал рубашку наизнанку, открывал ворота и звал духа. Как именно — никто не рассказывал.
Старый дед мне говорил: «В таких случаях, когда заблудишься, снимай шапку да тряси её дважды — сразу дорогу найдёшь». Так и было: надеваешь платье задом наперёд, и вдруг тропинка перед тобой, та самая, по которой ты раньше ходила. А бывало и так: «На голо разделась, одежду стряхнула — и очутилась там, где нужно». После правильных действий можно найти даже потерянные вещи. «Два часа бродили, до самого болота дошли. Выйдем на тропинку, идём-идём, а она теряется. Придём — и снова болото, или овраг. Повернёмся назад — опять в болоте оказываемся. Так два часа ходили кругами. Когда блуждали — надо было выворачивать всю одежду».
Евгения Викторовна Мадлевская отмечает, что чтобы перестать блуждать по лесу, нужно снять всю одежду, вывернуть её наизнанку и надеть обратно. Считается, что после этого леший уже не видит человека и не может удержать его дальше. Чаще всего под влиянием этого персонажа славянской демонологии путники сбивались с дороги, попадали в чащобу, ходили кругами по одному месту. Встреча с лешим — это зачастую пересечение границы между человеческим миром и потусторонним. Как рассказывал один человек: «Дошёл до деревни своей и не увидел деревню свою». По мнению Александра Николаевича Афанасьева, замена обуви вполне понятна, ведь она символизирует поступь, движение. Переворачивая обувь задом наперёд, заблудившийся верит, что теперь будет двигаться не туда, куда его направляет леший, а в противоположную сторону и выйдет на прямую дорогу.
У самого лешего всегда есть элементы, подчёркивающие его потустороннюю природу: медный колпак, правая пола кафтана запахнута за левую (не так, как принято у мужчин), левый лаптень надет на правую ногу, правый — на левую. Нет правого уха, а когда садится, всегда закидывает левую ногу на правую. Владимир Иванович Даль описывает внешность лешего так: «волосы зачёсаны налево, кафтан застёгнут направо».
Антиповедение — этот странный, словно перевёрнутый мир обыденности — явление отнюдь не редкое, особенно когда речь идёт о встречах с лешими. Оно может проявляться в самых разных формах: от замены правого на левое (или наоборот) до изменения переднего на заднее, верха на низ, изнаночного на лицевое и многих других. В такие моменты человек совершает привычные действия левой рукой, поворачивается в противоположную сторону, предметы оказываются вверх ногами, одежда выворачивается наизнанку. По мнению Бориса Успенского, такое поведение связано с древними языческими представлениями о мире мёртвых, где всё оказывается зеркально отражённым по отношению к миру живых. Два мира смотрят друг на друга, словно через кривое зеркало, и любое движение здесь становится обратным там. Например, двигаться "задним ходом" или "следом назад" — это универсальный мифологический мотив, который находит своё отражение даже в запрете оглядываться на кладбище после возвращения оттуда. Леший тоже не терпит, когда на него обращают взгляд, словно боится потерять свою силу в этом соприкосновении миров.
Но антиповедение — это нечто большее, чем просто перевёртыш реальности. Николай Теребихин видит в нём частный случай ритуальной инверсии, когда нормы и отношения меняются местами, создавая переходное состояние между миром живых и миром мёртвых. Это время пересечения границ, когда реальность перестаёт быть такой, какой мы её знаем, и превращается во что-то иное, незнакомое и опасное.
По мнению Натальи Криничной, в основе этого обряда лежит идея диаметральной противоположности двух миров: в потустороннем мире живое становится мёртвым, а мёртвое — живым. Чтобы выбраться обратно в наш мир, нужно переодеться или запрячь лошадей наоборот, отряхнуться и отречься от пребывания в ином измерении. Переодевание на другую сторону — всего лишь знак перехода в противоположный потустороннему мир. Подобные явления наблюдались и при встрече с колдунами, одной из важнейших черт которых была именно эта перевёрнутость, вывернутость наизнанку. Чтобы распознать колдуна, иногда приходилось вставать на голову, буквально переворачивая себя и окружающий мир. Отсюда же происходит и асимметрия образа колдуна — завеса между реальностями открывается лишь наполовину, способствуя возникновению неполных форм.
В русских народных верованиях леший часто выступает в роли медиатора между мирами, между "этим" и "тем" светом. Н.А. Гекман наделяет лешего чертами трикстера и отводит ему сферу влияния так называемого "среднего мира". О том, что многие лешие и водяные произошли от людей, умерших неестественной смертью, неоднократно упоминается в обширном исследовании Д.К. Зеленина, а также П.В. Иванова. В былинах леший зачастую представлен проклятым человеком или заложным покойником. Согласно Н.И. Толстому, такая связь с покойником может выражаться и в следующем похоронном обряде. В Вельском уезде "покойника возили к церкви зимой и летом на дровнях, которые потом, на обратном пути, недалеко от дома ставились до сорокового дня опрокинутыми вверх полозьями и с обернутыми назад оглоблями; при этом верили, что до сорокового дня мертвеца каждую ночь приходит к дровням, на которых везен был на кладбище, намереваясь ехать домой, но находя оглобли повернутыми, возвращается в могилу". У ненцев такие поминальные сани не просто переворачивали, а "ломали у них правый полоз. Головки полозьев обращали на север", что также соответствовало территории предков. После похорон северные народы даже удалялись от могилы задом наперед. Подобное наблюдалось и в Череповецком уезде, где тотчас после выноса покойника из избы оставшиеся дома "переворачивали" (опрокидывали ножками кверху) лавки, а затем мел и мыл пол, двери, окна, причем мести следовало от места, где лежал покойник, к порогу, а не иначе. То же самое делали в некоторых новгородских деревнях. По мнению Н.М. Теребихиной, это может свидетельствовать о том, что перевернутый мир мертвого дома являлся исходной и конечной точкой путешествия души покойного на "тот свет", где люди живут "вверх ногами".
Страх возвращения покойника был невероятно велик, и чтобы предотвратить эту ужасную возможность, разные народы использовали множество универсальных приёмов защиты от вурдалака. Особое место среди них занимали способы обмана почившего, связанные с переворачиванием. Когда хоронили колдунов в Вологодских краях, их выносили из избы не ногами вперёд, а головой, и у первой реки гроб переворачивали и подрезали пятки подкожные жилы (чтобы он не смог вернуться обратно). Подобные действия против вурдалаков были известны и у южных славян.
У русских существовал запрет переворачивать хлеб коркой вверх — считалось, что это предвещало смерть в доме. Черногоры из племени Куче до недавнего времени снимали входные двери с петель и переворачивали их, если в семье умирал молодой мужчина. На севере Польши лавки, на которых стоял гроб, тоже переворачивали, чтобы покойник не вернулся обратно в дом. А на юге страны, в Сондецких Бескидах, совершался аналогичный ритуал переворачивания стульев и лавок. Интересен обряд вторичного погребения, который применялся, когда в семью начинались визиты умершего колдуна, ведьмы или подозреваемого вурдалака. Тогда могилу раскапывали, а человека, беспокоящего местное население, переворачивали в земле лицом вниз. По мнению Н.И. Толстого, проворачивание нечистого покойника играет здесь апотропеическую роль. В народном сознании выворачивание или переворачивание предметов надежно ассоциировалось с защитой от заложенного покойника, вампира, лешего и прочих духов. В северо-восточной Сербии, в Хомоле, многие люди, когда им нужно ночью куда-то пойти, выворачивают шапку, кафтан или иную одежду, потому что вампир на вывороченное не идет. И в доме, в который ходит вампир, вечером переворачивают горшки, миски, ведра и медные казаны и прочую посуду.
На Полесье зафиксирован такой способ защиты от визитов «ходячих покойников»: женщинам клали в гроб мужскую рубашку, мужчинам — женское платье. Под покойника. Чтобы не встал. Н.Я. Никифоровский описывает, что подобным образом защищались даже от злых собак: путнику следовало махать на неотвязчивое животное вывернутым платьем или шапкой, а затем, надев их в вывернутом виде, продолжить путь. Очевидно, что и леший, и внезапно встреченная собака ассоциировались в первую очередь с нечистой силой, живым мертвецом, злым духом или иной угрожающей жизни опасностью. Помогал обряд и в случае блуждания по лесу, так как здесь сразу обвиняли некоего демонического персонажа…
Писатель Н.И. Толстой приводит одну историю, которую рассказал старожил: после смерти мужа женщина обещала часто посещать его могилу, однако своё слово она не сдержала. Однажды ночью покойный дед вернулся домой верхом на коне и пригласил бабушку отправиться вместе с ним на кладбище, прямо к могильной яме. Бабушка попросила его первым спуститься туда, а сама следовала за ним. Когда он оказался внутри ямы, бабушка быстро засыпала его землёй, побежала обратно, но натолкнулась на какой-то дом. Войдя внутрь, она увидела лежащего мертвеца. Внезапно появился её дед и начал ломиться внутрь дома, прося покойника открыть дверь, но тот ничего не смог сделать, потому что бабушка всё перевернула вверх дном. Однако что-то она забыла перевернуть, и мертвец открыл деду дверь. Так дед увёл бабушку в свой вечный дом.
Славянские похоронные обычаи также несут в себе типологические параллели этой традиции: одежда на покойнике могла застёгиваться обратным образом по сравнению с обычным — «на левую сторону»; могли выворачиваться траурные и похоронные одежды, то есть они противопоставлялись нормальному способу ношения. Одежду покойнику шили не к себе иглой, а от себя, притом зачастую левой рукой, таким же образом (от себя) строгали и гроб. Алтайские татары (телеута) целенаправленно ломают вещи, которые кладут в гроб, поскольку считают, что они обретут первоначальную форму на том свете. Сюда можно отнести и запрет прикасаться к мертвецу правой рукой. Можно вспомнить и движение против солнца во время поминок и погребального обряда («мертвачко коло» или «коло наопако»), которое тоже рассматривается как частная реализация противопоставления правого и левого. Антиповедение естественно смыкается при этом с поведением, приписываемым представителям потустороннего мира, и приобретает тем самым специальный магический или сакрализованный смысл. Вообще переворачивание предмета включает в себя более широкую семантическую или семиотическую сферу действий преобразования, превращения, метаморфозы, принятия иного облика, перехода их одного состояния в другое, и главное — в сферу общения «этого света» с «тем светом». Такая замена двух плоскостей реальности символизирует переход героя ритуала из одного состояния в другое, что особенно характерно для «обрядов перехода», к числу которых относятся и похороны.
Во многих рассказах леший оказывается вовсе не безобидным существом. Например, в уральском эпосе Перы-богатырь сражается с лешим: «Пришлось ему бороться с лешим. Забирает леший людей, мучает их три-четыре дня. А потом находят их мёртвыми». Нападения лешего бывают довольно странными: «Двери ночью открылось, среди ночи все стены исчезло в избе. Леший его искалестил. И он умер. Два дня спал, а на третий умер». «Пришел домой — ночью его леший задушил. Давно это было, лет тридцать назад».
Число предметов, которые выворачиваются (или переворачиваются), невелико, при погребении это — сани, телега, детская коляска, ведро, котёл, корыто, стол, стул (табуретка); при встрече с лешим — одежда, обувь, головные уборы, крест; при защите от вампира — ведро, котел, посуда, одежда. Это свидетельствует о ритуально заданной ограниченности данного обряда. Рассматривая встречу с лешим в такой плоскости, мы должны подчеркнуть, что действия, связанные с переворачиванием, были направлены на его «обман», заставляя его забыть обратный путь в деревню и предотвратить возможные негативные последствия его визитов. Таким образом, мы имеем три возможных объяснения переворачивания, которые в общем и целом не противоречат друг другу и могут рассматриваться в комплексе.
Стоит отметить, что мотивы встречи с потусторонней реальностью при столкновении с лешим, вампиром или заложным покойником удивительно схожи между собой, и связь этих персонажей народного фольклора заслуживает нового осмысления. Присутствие признаков ходячих мертвецов у лешего намекает на то, что странные лесные видения, ныне известные как хрономиражи, раньше воспринимались как проникновение в загробный мир. Образ самого лешего необычайно многослоен, и внимательное изучение может выявить в нем неожиданные грани, скрытые от поверхностного взгляда.
Автор: Илья Б. Славянский фольклор