Николай II питал глубокую и искреннюю любовь к двум женщинам – своей матери и жене. Однако, между этими двумя важными в его жизни фигурами царила непримиримая неприязнь.
Две императрицы: вдовствующая – Мария Федоровна, и царствующая – Александра Федоровна. Первой поклонялись, вторую подвергали критике. Александру Федоровну часто обвиняли, и продолжают обвинять, в причинах неудач последних лет правления Николая II. Марии Федоровне подобных упреков не предъявляли. Было ли это справедливо?
Мария Федоровна, урожденная датская принцесса Дагмар, заключила брак по расчету, но, как оказалось, и по любви. Ее союз с Александром III оказался счастливым и долгим – они прожили вместе 28 лет. В период супружества Мария Федоровна не вмешивалась в политические вопросы и пользовалась всенародной любовью. Она обладала обаятельной улыбкой, была приветливой, общительной и жизнерадостной – настоящая светская дама. Она обожала балы, приемы, верховую езду и катание на коньках. Даже ее незначительные ошибки в русском языке казались окружающим очаровательными.
В семейных отношениях же она проявляла твердость. Александр III, решительный и непоколебимый в политике, был гораздо мягче по отношению к детям, чем его обаятельная супруга. Мария Федоровна любила своих детей, но делала это своеобразно, даже эгоистично. Она практически силой пыталась выдать младшую дочь Ольгу замуж за принца Петра Ольденбургского, представителя старинного рода, проживавшего в России. Этот брак позволил бы Ольге остаться в стране, не уезжая за границу, однако Петр был старше ее на 14 лет и проявлял интерес к мужчинам, а не к женщинам.
«Меня обманом вовлекли в эту историю», — уже в эмиграции рассказывала Ольга про свое замужество. «Мы прожили с ним под одной крышей почти 15 лет, но так и не стали мужем и женой». Нервные расстройства преследовали Ольгу, и причиной тому стала любящая, но, по сути, безрассудная матушка, организовавшая этот странный союз.
Мария Федоровна выступала против брака старшего сына Николая с гессенской принцессой Алисой, не одобряя выбор невесты – немки. Она не испытывала симпатии и к самой Алисе. Однако Николай настоял: или она, или никто. Пришлось уступить.
Серьезная болезнь Александра III сделала женитьбу наследника, которому предстояло занять трон, вопросом государственной необходимости.
Вскоре Николай стал императором, а Алиса – императрицей Александрой Федоровной. Отношения между свекровью и невесткой не сложились с самого начала, ведь они были слишком разными. Мария Федоровна – воплощение светской жизни, Александра Федоровна – замкнутая и стеснительная натура. Вдовствующая императрица любила светские рауты, а царствующая предпочитала проводить время в узком семейном кругу.
Александра Федоровна знала о неприязни Марии Федоровны к их браку, что не способствовало установлению теплых отношений. К этому добавились мелкие обиды и проявления женского самолюбия.
Александра Федоровна требовала от свекрови драгоценности, которые по традиции переходили от вдовствующей императрицы к царствующей. Мария Федоровна подарила ей на коронацию несколько платьев, но Александра ни разу их не надела. «Для меня это совершенно непостижимо… – жаловалась Мария Федоровна. – Это проявление наглости, грубости, бессердечия и бесцеремонности, подобных которому я не припомню».
Реакция Марии Федоровны казалась чрезмерной для столь незначительного эпизода.
Высшее общество также не приняло Александру Федоровну с энтузиазмом. Ее стеснительность интерпретировали как гордость, а замкнутость – как высокомерие.
«Стоило Алики улыбнуться, как злюки заявляли, будто она насмешничает. Если у нее был серьезный вид, говорили, что она сердита», – вспоминала Ольга, сестра Николая II.
Вдова императора могла оказать поддержку молодой невестке, ведь Марии Федоровне было значительно проще адаптироваться. Она прожила в России пятнадцать лет до того, как стать императрицей, успев привыкнуть к стране и местным обычаям. У Александры же времени на адаптацию практически не было: стремительный приезд, трагическая утрата супруга, немедленное венчание и, наконец, коронация – все это произошло всего за месяц. Незнакомый язык и чуждые традиции смущали бы любого, а уж застенчивой принцессе Алисе и подавно.
Однако, вместо поддержки, Мария Федоровна заняла противоположную позицию. Она начала поучать невестку, давать непрошенные советы, что, закономерно, вызвало отторжение. Александра Федоровна, в свою очередь, стала еще больше замыкаться в узком семейном кругу, а окружение Марии Федоровны превратилось в недружественный лагерь, где плелись сплетни, направленные сначала против молодой императрицы, но в конечном итоге подрывающие авторитет и ее мужа, и монархии в целом.
В первое время и Александре Федоровне, и молодому императору Николаю II отчаянно не хватало опоры. Он был совершенно не готов к управлению государством, поскольку отец, по непонятным причинам, никогда не допускал его к государственным делам.
Мария Федоровна немедленно вмешалась, стремясь взять бразды правления в свои руки. «Мама чувствовала себя полноправной хозяйкой, — вспоминает великая княгиня Ольга Александровна. — Она имела огромное влияние на Ники и принялась давать ему советы в делах управления государством»
Результаты оказались плачевными. Мария Федоровна не обладала ни политическими знаниями, ни четкой системой взглядов. Неудивительно, что ее влияние быстро иссякло, но она не сдавалась, постоянно пытаясь влиять на ход событий, иногда с переменным успехом.
В 1904 году она настояла на назначении князя Святополк-Мирского министром внутренних дел, известным своей либеральной политикой. Вдовствующая императрица активно поддерживала своего ставленника, угрожая переехать в Копенгаген, если его отставят. Однако она совершенно не понимала сути его политики, возмущаясь либеральными взглядами и вопрошая: "Это ужасно, они дают советы, когда никто их об этом не просит!"
К 1905 году она окончательно растерялась и покинула Петербург, отправившись в Копенгаген.
В канун подписания Манифеста 16 октября, Мария Федоровна советовала сыну опираться на Витте, считая его единственным, "кто может помочь и принести пользу", и называя его "гениальным, энергичным человеком с ясной головой".
Вскоре же она разочаруется в Витте и сделает ставку на Столыпина. Николай II, возможно, и хотел бы прислушиваться к матери, но ее советы были далеки от конструктивных. Зато у его жены, Александры, были четкие политические убеждения, сводившиеся к тому, что он – самодержец, и все должны ему беспрекословно повиноваться. У матери же даже этого не было.
А затем появился Распутин. Мария Федоровна, разумеется, оказалась в числе его самых ярых противников, проявляя настойчивость, резкость и агрессию, что только усугубляло ситуацию.
«Как только она принимается увещевать сына, — рассказывала одна из великих княгинь французскому послу, — она сразу раздражается. Она ему иногда говорит как раз то, что ему не следовало бы говорить; она его оскорбляет; она его унижает. Тогда он становится на дыбы; он напоминает матери, что он император. И оба расстаются поссорившимися».
Мария Федоровна негодует. Называет невестку «гессенской мухой», «психически ненормальной»
В приступе злости и досады она покидает Петербург и переезжает в Киев.
В ноябре 1916 года на Николая II обрушилась настоящая волна критики. Члены императорской семьи, генералы, депутаты Думы – все призывали его изменить политический курс, избавить страну от Распутина, сменить неугодных министров и пойти на сотрудничество с Думой. Мария Федоровна была среди них.
Она оказалась в числе тех, кого Николай и Александра записали в список своих врагов.
Несмотря на искреннюю любовь к сыну и желание ему добра, Мария Федоровна, по сути, стояла на стороне тех, кто дестабилизировал обстановку, распространял ложные слухи и, в конечном итоге, приближал революцию.