Эту историю я узнал, тогда, когда в голове моей гулял ветер, и я всё пропускал мимо ушей. А то, что не вписывалось в моё мировосприятие всегда воспринимал как сказку.
Да и лет то мне было... Примерно двенадцать- тринадцать. Тогда мы гостили в деревне, и жив был мой дед. На то время ему было под восемьдесят. Он прошёл войну, и у него дома была целая коллекция наград и медалей. Но про войну он никогда ничего не рассказывал. Ни выпившим, ни в настроении, ни без. Раскрутить его на рассказы было невозможно.
Кроме одного случая.
В тот период я влюбился в девчонку в школе, и очень переживал по этому поводу. Сидел, как на шиле, ни есть ни гулять не хотелось. Страдал. А с дедом у меня отношения были довольно доверительные. Он с пониманием относился к моим годам, и не муштровал меня по мелочам, как другие взрослые. И он был единственным, кто меня слушал. По-настоящему, с интересом, с блеском в глазах...такое не подделаешь и не сыграешь! И я рассказывал ему всё, что ни попади, что на тот момент было в моей пустой ещё голове. А он всегда относился с пониманием, не отмахивался, не высмеивал, мог помочь дельным советом.
И вот, сидел я в подавленном состоянии, а дед и спрашивает:
-Чего такой смурной? Пойди с пацанами поиграй в футбол.
-Не хочу.- говорю.
Слово-за слово, перешли на тему моих переживаний. Дед заверил меня, что даже если с той девочкой ничего у меня не выйдет, то пройдёт время, и мне даже на память не придёт то, как страдал сейчас. Смешно вспоминать спустя столько лет, как он меня, сопляка, старался утешить.
И тут я возьми, да спроси:
-А ты, дед, любил кого-нибудь по-настоящему? Так что помнил спустя годы, и по сей день не забывал?
Дед задумался, посмотрел на меня лукаво так, словно нашкодивший мальчишка, и говорит:
-Бабушку твою любил! По-настоящему, она другом мне была долгие годы, и сейчас я всё отдал бы, чтобы побыть с нею хоть день. Но вот была в жизни моей женщина, глаза которой до сих пор забыть не могу! Каждую чёрточку её лица, запах её волос, изгибы тела...а я ведь даже не целовал её. А запала в память, словно калёным железом выжгли её!
Помню, произнёс он это с таким посылом, что мои уши вспыхнули, как два помидора, и не по себе стало! А самого аж распёрло от любопытства, что же такое было в жизни деда?
-Расскажи, говорю! Очень интересно послушать!
-Я то расскажу.- усмехнулся дед.-Вот только ты не поверишь.
-Поверю!- говорю.- Твоим рассказам я всегда верю.
Дед оглянулся, убедился, что мы одни на кухне- все остальные в комнате сидели, телевизор смотрели. И начал свой рассказ, который я, пацан, в то время слушал, открыв рот, хотя и воспринял, как сказку. Но так сумел дед рассказать его, что запомнилось мне тогда каждое слово, врезалось в память словно сталью врезалось в мою память. Много раз в своей памяти я возвращался к этой истории и теперь, будучи взрослым, отношусь к ней крайне неоднозначно. Может разбавлено фантазией деда...а если нет?!
Итак, далее повествование с его слов.
***
Было это осенью сорок третьего. Война в самом разгаре, и чья сила перевесит, мы даже думать не могли. Просто сражались. Отчаянно и озверело, в холоде и голоде, не замечая мелких ранений и обычных болячек... до смерти.
Служил я тогда в особом отделе танкового полка. Но, при отступлении, попал в окружение и потерял своих.
Пришлось выбираться самостоятельно, лесом и по темноте, тщательно стараясь не попасться на глаза вражеским патрулям. Так, совершенно случайно, я наткнулся на партизанский отряд. А они меня доставили в штаб, где я и остался.
Много всего произошло тогда. Но я не буду сейчас об этом. Была там разведгруппа, в составе шести человек. Пятеро опытных бойцов, и женщина. Татьяна.
Когда я её впервые увидел, то вообще не понял, кто она такая, и что здесь делает! Одета не по уставу, в какие-то лохмотья, не понятно, мужская то была одежда или женская, но точно не военная. Не подчинялась она никаким командам и правилам. Уходила, когда хотела, делала то, что считала нужным. И… была она просто неприлично красивой. Если можно так сказать. Даже бесформенные тряпки не могли спрятать её изгибы, пыль на лице, не могла скрыть её красоту.
Я, как сейчас, помню тугие чёрные косы, которые блестящими змеями спадали на пышную грудь. Губы всегда алые, будто кровью измазанные, и огромные серые глазищи… И вся она словно сочилась жизнью и силой…Эх, сложно описать это.
Я, вначале, грешным делом подумал, что тем пятерым она "ппж", так называемой была. (Тут дед увидел мои большие глаза и пояснил). Походно-полевая жена. Ну, не удивляйся ты так. Война была. Тяжкое время. Никто не знал, будет ли жив завтра. Вот понятие морали, тогда и стало очень размытым. Хотя, не для всех.
Подумал я, значит, что Танька "жена", так сказать, тем разведчикам, но быстро понял, что нет.
Она редко ходила в разведку вместе с группой. Чаще всего, одна, на закате. Взяв с собой лишь длинный изогнутый нож. И всегда приходила поутру. Всегда с информацией, трофеями или "языком". Никто ей и слова не говорил против. Лишь хвалили. Никто, вообще о ней ничего за спиной не говорил, ни солдаты, ни медсёстры. Никаких сплетен! Хотя было это для меня более, чем странно. Вокруг красивых девиц всегда заварушки, то из зависти, то из похоти. Но на неё лишь тихо посматривали, с уважением и, даже, трепетом.
А я что…Молодой, дурной. Вот мне кровь и ударила…в голову. М…да.
Стал, в общем, я к ней «подкатывать». И так и сяк. А она никак! Смотрит сквозь меня, словно я пустое место. Ох, как тяжко мне тогда было! Занята Татьяна все мои мысли. Глаза закрываю- лицо её перед глазами стоит. Проходит мимо- а у меня аж сердце удары пропускает!
На все мои попытки расспросить о ней сослуживцев, мне твердили лишь одно: «Ты оставь это! Не докучай Таньке- волчице, целее будешь! Не угроза это, совет дружеский!» А меня только злили все эти советы.
Одно удивляло меня больше всего, никогда не слышал я её смеха, даже улыбки не видел. Знаешь, хоть и война, но смеялись мы много, в периоды затишья, чтобы выплеснуть через смех свою боль и страх, расслабиться. Помогало. А глаза Таньки всегда серьёзные были. Серьёзные и печальные. Не выдержал я и высказался при одном из командиров, что Танька, мол, как царевна- несмеяна, никогда даже краюшками губ не усмехнётся. А он и говорит мне:
-Душа у неё болит. Она к нашему отряду год назад примкнула. Рассказала, что мужа её убили, и что терять ей больше нечего, поэтому хочет партизанить, бороться с врагом, в отместку. Вот и взяли мы её, и не пожалели.
Больше он мне ничего о ней не говорил, как и другие.
Но дурь моя из головы всё не уходила, и душила меня всё сильнее. Так что невмоготу стало.
И вот, в один из тихих вечеров, подкараулил я её возле блиндажа, когда никого рядом не было. Схватил её за плечи, прижал крепко, так, что и шелохнуться она не могла, и говорю ей:
-Свела ты с ума меня, Танька! Не могу думать ни о чём, есть- пить не могу. Жизни мне больше нет. По воле или против воли, будешь ты моей!
(Тут дед снова увидел мои увеличившиеся глаза, смутился, помолчал, и продолжил, другим тоном).
Да, согласен с тобой, дурак был. Нет мне оправдания. Но…Жизнь меня научила. В тот же миг.
Так вот, зажал Таньку я, думал, вырываться она будет, кричать. А она молча взяла мои руки, за запястья, и разогнула их с такой силой…Знаешь, я её схватил захватом, из которого здоровый мужик вырваться не может! А она развела мои руки, словно они из картона сделаны, словно я дитя малое…Словно не пальцы у неё, а медные прутья, а под плотью не кости, а сталь.
Я и охнуть не успел, как прижала она меня к земле, за кисти, а на грудь коленом надавила так, что захрустели мои косточки, как вафельки…А она в глаза мне заглянула, будто самую душу наизнанку вывернула. И взгляд её не был злым или насмешливым, нет. Была в нём всё та же непримиримая боль. Тоска и грусть.
А потом она резко отпустила меня и говорит:
-Твой путь долог, солдат. Пройдёшь ты войну и вернёшься домой. Найдёшь любовь, а с ней покой, родишь детей. И это твой путь. А у меня свой, и он в другую сторону.
Сказав это, она сделала шаг назад, и из тени блиндажа вышла на свет костра. И тут глаза её светом звериным вспыхнули! Зелёным светом! Как у волка! Не показалось мне, нет…У людей такого не бывает, у зверей только.
И меня такой страх пронял! Просто жуть охватила. Волосы на голове моей дыбом встали. Она давно ушла восвояси, а я так и стоял в оторопи, не помню сколько. Пока один из командиров не окликнул меня.
После этого, я, как и все, лишь посматривал в сторону Татьяны, со страхом и уважением. И дурь мою всю, как рукой сняло!
А потом, через пару недель после того разговора, наши снова стали наступать. И мы ждали, что вот-вот наши войска должны в ближайшую деревню войти. Немцы отступали, уводя пленных, скот, и сжигая всё, что забрать не могли.
Но, видно, кто-то сдал нас. Каким-то образом, место расположения партизанского штаба стало известно врагу.
Напали они ранним утром, около половины шестого. Я проснулся от звуков стрельбы и криков. Вскочил, схватил оружие, выскочил на улицу. И…Попал в ад, как и всегда в таких случаях. Взрывы гранат, пылающие блиндажи, выстрелы, рукопашная. Не помню уже я, скольких я тогда положил. Помню, как сильно в живот ударило, и я упал. Рукой зажал- мокро и горячо. А потом, словно кипятком то место обожгло- боль доходить до осознания стала.
Упал я, думал конец. Подняться уже не мог, плыло всё в глазах. Лишь сполохи пламени, топот сапог возле лица, падающие тела.
Вдруг, увидел я нечто, что меня в сознание вернуло. Большущий волк. Раза в два больше обычного…Рвал фашистов, размахивая огромными лапами, вырывая глотки белыми клыками! Ловко, так, что глазом не уследишь, метался он, уклоняясь от пуль, от ножей, круша врага! Но не от величины зверя в груди у меня похолодело, а от того, что на волке том обрывки одежды болтались! Танькиной одежды.
А потом я провалился в темноту. Очнулся уже в палатке, возле меня хлопотали медсёстры. Потом я только узнал, что, когда немцы отступили, нашли меня местные, и выволокли из лесу. А там и наши войска пришли. Меня, как тяжело раненного, в медсанчасть определили.
Долго я между жизнью и смертью карабкался, но выжил. Как видишь…Потом я пытался найти хоть кого-то из тех партизан. Но никого. Пытался расспрашивать о том нападении на штаб, но толком ничего не узнал. Выведал, лишь, что разбили немцы штаб, но ценные бумаги захватить не смогли- отбились наши.
Вот так…Я, до сих пор так и не понял, что я видел тогда. Был ли это волк, или это была Татьяна, или это я просто бредил из-за ранения.
А ты близко к сердцу не бери! Ты же видишь, кто тебе рассказывает! (Дед хитро усмехнулся и подмигнул). Старый и полоумный сказочник. Всё это байки…
***
Нет давно уже деда. Отвоевал он своё и за родину и за жизнь. И ушёл, надеюсь, туда, где хоть немного больше покоя.
Мне уже самому за пятьдесят. И давно стёрлись из памяти события юности. Но тот рассказ помню, почти слово в слово, словно услышал его час назад.
Может и от ранения деду привиделось, что женщина та волком обернулась. А если нет...
---------------
Да, дорогие! Многие могли узнать мою старую историю "Танька- волчица". Она одна из любимых у меня, поэтому я решила отредактировать её, добавить деталей, и опубликовать вновь.
Все, кто любит моё творчество, и благодарен за время, которое я выделяю на эту работу, можете поблагодарить меня с помощью кнопки "Поддержать"!
Напоминаю, что мои книги и рассказы, которые я не публикую на Дзен, можно скачать в Литрес!
Это: фэнтези роман "Легенды об охотнике. Перед рассветом", мистический триллер "И тогда приходит зверь", повесть в стиле магического реализма "Вещун", рассказ в жанре славянское фэнтези "Время вспоминать", мистический хоррор "Угощение для соседей", фэнтези роман "Тайна в сердце леса".
А также...
КНИГУ "АНТИКВАРНОЕ ЗЕРКАЛО" НАЧИНАЮ ПУБЛИКОВАТЬ НА ЛИТРЕС!
Дорогие! Возможно давние читатели помнят мой рассказ "Антикварное зеркало". Изначально я планировала сделать его коротким хоррором, но было высказано много пожеланий о продолжении. Что случилось с девушкой, попавшей в другой мир по воле колдуньи? Я отложила продолжение на пару лет, и вот теперь решила закончить эту историю.
Книгу буду выкладывать частями, так как хочу поучаствовать в конкурсе черновиков. Вы же, дорогие, можете читать новую главу раз или два в неделю, по мере того, как я буду публиковать.