В Москве открываются коммуны — объединения незнакомцев, которые добровольно решают жить вместе. За глаза их называют маргиналами, подозревают в смертных грехах, обзывают сектой и романтиками-марксистами. А иначе чем объяснишь, что взрослые люди отказываются жить по традиционным лекалам: квартира, дом, семья? Как устроена жизнь современной коммуны — изнутри выяснял корреспондент KP.RU.
СЛУЧАЙНЫЙ ДОМ
Ныряю в арбатские переулки напротив кинотеатра «Октябрь». В арку, немного за угол и упираюсь в крутую лестницу, которая ведет в подвал доходного особняка конца 19-го века. Цоколь и квартиру над ним заселила коммуна «РанДом Культуры». Название обыгрывает английское слово «случайный».
Меня встречает 26-летний Гоша. Молодой человек почти всегда ходит в тельняшке. Рубаха настолько сроднилась с ним, что остальные коммунары в знак уважения и по приколу (запоминайте это объяснение, оно будет встречаться часто) в день рождения Гоши все облачаются в полосатый трикотаж.
В этой коммуне нет главных — принципиально. Есть своего рода послушания: за каждым из 14-16 членов (цифра периодически меняется) закреплена функция.. Гоша — казначей. По узкой винтовой лестнице он ведет меня в жилую часть коммуны.
В подъезде на бетон брошена овальная лежанка — вроде тех, что покупают кошкам, только раз в пять больше. На ложе задумчиво пускает в потолок табачные кольца Варя. Она меланхолично отгибает край лежанки и дает пройти.
Квартира-лабиринт поделена на шесть жилых комнат. Первое впечатление: умеренно чисто. «Умеренно» добавляют сами коммунары. В комнатах незастеленные кровати, творческий беспорядок на рабочих столах. Но никаких липких пятен и видимой пыли.
Раньше квартира была складом магазина одежды. А сам отдел располагался в подвале, в который можно попасть с улицы. Сейчас у коммуны там зал для мероприятий. В комнатах сохранились массивные деревянные стеллажи для вещей. Коммунары застелили их матрасами.
Живут по три-четыре человека. На мужскую и женскую части разделения нет. Это никого не смущает. Скабрезного подтекста коммунары просят не усматривать.
— Одно время делили комнаты по половому признаку. Но практика недолго держится. Почему? Просто не держится и все, — объясняет Гоша.
— Кто хочет, вешает шторы вокруг кровати. Надо переодеться основательно — идешь в ванну. Что такого, если я сниму джинсы и шорты надену, когда в комнате есть другой человек? — говорит Ира.
«НЕМНОГО ШИЗОВО»
Одну из стен кухни венчает доска с таблицей дежурств. Ее как раз составляет Варя. За каждым из коммунаров на неделю закрепляется своя зона уборки. Потом локации миксуются. Один прибирает коридор, другой санузел, третий кухню и так далее. Забыл об обязанности — штраф: следующую неделю убираешь две зоны.
— Был у нас коммунар, который дошел до последнего уровня: должен был убрать все восемь зон, потому что регулярно пропускал свои обязанности, — вспоминает Гоша.
В центральном коридоре покачивается боксерский мешок, рядом — турник. На снарядах занимается рыжебородый мужчина в зеленом пончо, цилиндре и модных очках а-ля сварщик. Знакомлюсь:
— Леша Странник, — представляется он.
— Странник — потому что странненький, — хихикают девушки-коммунарки за спиной.
Под трехметровым потолком простирается гамак. Только один из коммунаров умеет забираться в него. Зачем его туда повесили, рационального объяснения нет:
— По приколу…
В ванной на стеллаже «батарея» шампуней и гелей для душа. Есть правило: оставил тюбик вне полки — значит им могут пользоваться все. Интересуюсь, не жалко девчонкам держать дорогие шампуни на виду? Не заметишь, как кто-то начнет пользоваться.
— А зачем так делать? У всех же есть свой шампунь… — искренне недоумевает Ира.
Над зеркалом в санузле висит авангардное фото: кадр сделан через типичное для хрущевок окно из туалета в ванну. Напротив — небольшой холст с детским рисунком. Оба художества нашли на мусорке.
— Ты так разве не делаешь? — в шутку говорят коммунары.
Перехожу к осмотру спален. В комнате 21-летней Али — благоухание весеннего леса. Она растит чайное дерево. Череду происходящих в жизни коммунаров событий прекрасно характеризует ее рассказ.
— Жила с родителями. Как-то подруга пригласила на каддл — это мероприятие, где все обнимаются. Без подтекстов! Просто поддержка, чтобы зарядиться эмоциями. Пришла, потусила. Мне говорят: «На Новый год останешься?» На секундочку, был конец мая. Ребята нашли искусственную елку, принесли ее и в честь этого решили устроить праздник. Настрогали салатов, налили детское шампанское. В полночь было обращение администратора коммуны. Согласна, немного шизово… Но меня затянуло. Стала приходить в гости. Потом мне предложили присоединиться.
А ИМЯ Я ТЕБЕ НЕ СКАЖУ
Часть спальных мест предназначены для «вписчиков» — так называют гостей, которых принимают на постой. Сейчас в коммуне трое таких ребят: чьи-то друзья либо приехавшие из других городов провести мероприятие в коммуне.
В следующей комнате я знакомлюсь с Ясей. У нее роскошные кудри — как у Николь Кидман или Джулии Робертс в 90-е. Она улыбается глазами так, что на душе становится тепло. Рядом с ее кроватью стоит ржавый топор.
— Элемент перформанса в повседневной жизни, — объясняют за Ясю другие жители коммуны.
Как-то на пороге коммуны появилась женщина.
— Мне нужна Ярослава, я ее мама, — объяснила та свой визит.
— А у нас такой нет… Ярослава, Ярослава… Хм-м, не знаем, — ответили ей коммунары.
Мама приехала в гости к Ясе. Но поскольку большинство ребят предпочитают сокращенные версии имен или вообще псевдонимы, случился дисконнект. Но потом разобрались.
— Мою девушку зовут Лир. Сейчас мы живем в одной комнате. Раньше снимали квартиру. Пожили так и решили вернуться в коммуну. Лир не любит свое настоящее имя. Я тебе его не скажу. Его даже не все коммунары знают, — рассказывает еще один коммунар Влад.
Позже Гоша, как у главный по «бюрократической части» жизни коммуны, уточнит, что у них записаны паспортные данные сожителей — на всякий пожарный.
— Потеряется кто-то, как заявление о пропаже писать? — рассуждает Гоша.
Влад показывает, как ловко настроил умный дом в их с Лир комнате. Гирлянды, светильники и шторы срабатывают от команды умной колонки. В коммуне Влад и Лир — главные по всем инженерным системам. Если сломался кран, розетка — чинят. Еще одна гордость парня — дорогой беспроводной пылесос. Им пользуются все жильцы.
— Мотивация к покупке была в том, что я люблю чистоту. Мне не жалко потратить свои деньги, чтобы техникой все могли пользоваться, — говорит он.
ВСЕ СМЕШАЛОСЬ В РАНДОМЕ
Стены квартиры увешаны художествами ребят и памятными штуковинами. В одной из комнат на полке соседствуют икона Богоматери и изображение индийской богини Кали, которая топчет тело своего мужа и держит в руке отрубленную голову. Под ними — бюст Маркса и два Ленина. Рядом пакет из фастфуда, набитый опилками.
— Год назад Гоша собрал опилки и собирался шпаклевать ими щели. Так они и стоят, — объясняет Влад.
Тут и там натыкаешься на бюстики мыслителя Маркса и дедушки Ленина. В отношении друг друга ребятам нравится использовать слово «товарищ». Когда «красная» примета всплывает в диалоге («у нас тут все плюс-минус общее», «можно свободно заходить в комнаты»), коммунары делают уточнение:
— Мы разных политических взглядов. Есть и социалисты среди нас. Но мы тут вообще не про политику. А вся атрибутика… ну, просто… Просто по приколу!
Все сообщество называет себя «Фасад». В него входят около 60 коммунаров в шести локациях по Москве. Каждая снимает квартиру или помещение. Объединяются по своим критериям. Например, в коммуне «Биврест» (так называется небесный мост в скандинавской мифологии) — художники. В «РанДоме» делают мероприятия (о них расскажем дальше). В «Могильном Платоне» селятся веганы.
— Грозное название ей дали так: у основательницы фамилия Могильная. Она живет с сыном Платоном. Ребенок исписал обои по всей квартире зловещей надписью «Могильный Платон». Так шутка и дала название.
В Москве есть и другие коммуны. С «Фасадом» они могут состоять в дружеских отношениях или вообще не поддерживать связь. Некоторые хотят примкнуть к этому сообществу.
— Недавно хотела присоединиться коммуна. Мы не сходимся в принципиальном моменте: у нас сухой закон. И строжайший запрет на прием психоактивных веществ. Те ребята не готовы были отказаться от спиртного. Увы, нам это не подходит.
— Все трезвенники? — интересуюсь я.
— Большинство не пьют. Не запрещено пойти в бар или в гостях выпить, потом вернуться в коммуну. С условием, что не доставишь дискомфорта никому из членов.
КАК УСТРОЕНА ЭКОНОМИКА
«Фасад» откололся от другой московской коммуны — она находится в водонапорной башне близ трех вокзалов.
— Мы сначала сняли квартиру в элитном ЖК. Соседи про нас говорили гадости. Как-то мне позвонил собственник с вопросом «Что у вас происходит?» К нам в коммуну пришли 40 человек. Мы проводили мероприятие: сидели в круге и каждый по очереди что-то говорил на заданную тему. Соседи не понимали, почему зашло так много гостей, а за стеной — тишина. В итоге их наветы сделали свое дело и нас попросили съехать. Кроме того, и внутри коммуны случился разлад: одни хотели горизонтальный коллектив (когда все равны, все лидеры — прим.ред.), другие — вертикальный, — вспоминает Гоша.
Сейчас у одного из членов сообщества есть квартира, которую он сдает другим коммунарам. Доход идет в общий бюджет — для всех семи коммун «Фасада». Если нужны средства — мебель, ремонт, иные нужды, то устраивают голосование: одобрять ли трату. Также деньги идут на создание новых коммун.
Кроме того, у «РанДома» есть и свой бюджет. Аренда квартиры, «коммуналка», расходы на бытовые мелочи — 300 тысяч рублей в месяц. Коммунары скидываются поровну.
— Это не общага, где соседи друг друга не выбирали и относятся к общему имуществу черт знает как. Есть плита, микроволновка — воспользовались и убирать не будем. Это же не мое, а ничейное. А у нас плита — общая, еще 15 людей, поэтому ее значимость выше, — говорит Лир.
ЯЧЕЙКА СОПРОТИВЛЕНИЯ
Коммунары разделяют общие ценности.
— Горизонтальность, открытость во всех смыслах и антиатомарность. Поясню: в современном мире люди живут как отдельные атомы, одиночество в толпе. А у нас «ячейка сопротивления» этой разобщенности. Хотим доказать, что незнакомые люди могут жить вместе. И не просто делить домашние обязанности, а еще и созидать, делать мероприятия, — декларирует Гоша.
— Есть в этом толика святой простоты. Люди склонны создавать свои семьи, а не коммуны.
— Вспомните, какие семьи исторически были в России да и во многих других культурах. Жили в одном доме, вместе растили детей. Было понятие общины. А сейчас люди могут жить вдвоем — вроде семья, но у них никого нет кроме друг друга. И это грустно. Жизнь сообществом больше похоже на то, что было до 20-го века.
— Но люди объединялись по кровному признаку, заключали браки. Вы — не родственники.
— У меня нет шести братьев и сестер, и они уже не появятся. Что делать? Я могу, конечно, сейчас заняться рождением семерых детей. Только на что мне их содержать? А жить в большой семье — хочется. И надо решать этот вопрос, — подключается к беседе Ира.
— Родственников не выбирают, ты не можешь от них откреститься. А мы можем выбрать себе семью, — подхватывает еще одна коммунарка Ива.
— Мы, конечно, не называем друг друга «братья и сестры» — это как-то сектантски. Но в целом отношения именно такие, — говорит Аля.
— Мы не коммуна хиппи из 70-х, не коммуна дома Наркомфина в Москве 30-х годов и уж точно не Парижская коммуна. Названия одинаковые, а суть у каждого явления своя. Но в каждом случае это протест против чего-то. В нашем случае — ответ на одиночество в большом городе, — резюмирует Гоша.
В разговоре вновь засквозило социалистическими идеями. И снова с ремаркой, мол, не все их разделяют и вообще мы тут не про политику. На одной из полок над нами стоял бронзовый Ильич. Поверх кепки был повязан кусок ткани, словно бабусин платочек.
— Сейчас на каждом углу реклама: «Купите квартиру в ипотеку — 37 квадратных метров на 150 лет». Рядом фотография улыбающейся семьи. Продают не квартиру, а семейное счастье! Но ведь можно и без ипотеки объединиться и жить круто! — убеждает меня Ира.
— Судя по тому, что я увидел, вы проявляете заботу друг о друге…
— Мы любим друг друга, — не сговариваясь прокричали несколько девушек. — А иначе зачем жить вместе?
— Чтобы квартиру дешевле снимать.
— Тогда бы это называлось общежитие, коливинг, коммуналка. Но не коммуна.
— А мы дружим. Жестко дружим, — говорит Яся.
ПРЕСЛОВУТАЯ ПОЛЬЗА ОБЩЕСТВУ
«РанДом» называют себя ивент-коммуной (англ. event — «событие»). Скрепой выступает стремление делать мероприятия. Мне показывают расписание — календарь забит до апреля. В день от двух до четырех ивентов. Кружок иностранных языков, философские диспуты, гимнастика, киновечера, лекции, концерты…
Каждое событие должно быть с идей.
— Если кто-то предложит посмотреть супергеройский фильм — ну уж нет! Равным счетом как если нам напишут: «Ребята, давайте будем кидаться картошкой!» Но если у этого будет какой-то особый смысл, который «РанДом» поддержит, то почему нет? Мы не развлекательный центр для всех желающих, но развлекаем себя, — говорят коммунары.
— Один член нашего сообщества предложил перформанс: набрать джакузи пива и купаться. Почему-то на него никто не пришел… — рассказывает Гоша.
Я искренне подивился. Иной раз сие действо может быть вполне интереснее заседания философского кружка.
— Я тоже удивился, — закивал Гоша. — Просто занят в тот день был…
Может показаться, что коммуна вобрала в себя блудных детей, которые хотят жить в своем творческом мире. Такие подчас разрывают связи с родителями. Но в «РанДоме» коммунары поддерживают отношения с «предками». Более того: приглашают их в гости или сами приходят к ним всем составом.
— У меня папа пару раз «вписывался», — говорит Гоша. — Он в Ростове живет, а сюда по делам приезжал.
С работой у коммунаров тоже полный порядок. В квартире живут проектировщик теплосетей, специалист дорожного хозяйства, концертный директор, дизайнер, специалист, который рисует карты Москвы для роботов-беспилотников, учитель вечерней школы и другие…
— Для людей с улицы ваше объединение все равно выглядит чем-то маргинальным. Скажут: какая польза для общества?
— А какая польза обществу от человека, который приходит домой после работы и включает телевизор? Никакой, равно как и осуждения его досуга. Мы занимаемся мероприятиями в свободное время. А пресловутую пользу общества каждый из нас приносит своими налогами — работая официально, — парирует Ира.
В среднем коммунарам от 20 до 30 лет. Самому возрастному было 43 года. Но он встретил женщину и уехал с ней путешествовать по стране. В Санкт-Петербурге есть коммуна, которая существует с 90-х годов. Уже дети первых коммунаров вышли из нее. И основали свои коммуны. Справедливости ради, не все дети питерского сообщества разделяют идею — некоторые предпочли жить отдельно.
КОТЯТА И КАРЛ МАРКС
Если человек хочет попасть в коммуну, он присылает анкету: фото и коротко о себе. Собрание обсуждает, стоит ли кандидата пригласить на собеседование. «За» должны проголосовать 15 из 16 членов. Кворум набрался — допускают до испытательного срока — в месяц. По итогам вновь голосование, но на этот раз «за» должны быть все без исключения.
Прошу провести собеседование мне.
— Зачем ты здесь? — спрашивает Странник.
— За новым опытом. Жил с мамой, жил один, жил в общаге, жил с девушкой. И все не то.
— Если человек говорит про новый опыт, мы ему сразу отказываем. Но предлагаем месяц пожить гостем. Опыт — может быть мотивацией, но не должен быть единственной.
— Подождите-подождите! — протестую сразу, дабы уцепиться за шанс. — Кажется, я могу быть полезен сообществу. Вне коллектива чувствую себя глубоко несчастным в этом большом мире…
— У нас не рехаб. Мы не помогаем людям обрести себя и выйти из депрессии. Ты говоришь про личные мотивы, а у нас коммуна. Чем можешь быть полезен?
— Обожаю уборку: мыть полы, начищать сантехнику, сметать пыль. Готов взять расширенное послушание по этой части!
— И вновь ты нам не подходишь. Все убираются поровну. Через время начнешь беситься, что кто-то опять натоптал в коридоре.
— Чувствую неискренность, ты ответил так, чтобы понравиться нам, — комментирует мой ответ Ира. — Есть коммунар, который вечно мыл посуду — без разбора свою-чужую. Только этим и занимался. Ему принципиально запретили это делать.
— Теперь назови свою сильную сторону для жизни в коммуне.
— Как христианин я готов принимать слабости других и помогать словом и делом ближнему.
Этот ответ после прошлых фиаско коммуну устроил. Но следом прилетел обескураживающий вопрос:
— По железной дороге несется вагонетка. Перед ней два пути. На одних — пятеро котят. На других Карл Маркс. Путевая стрелка в твоей власти — куда направишь?
Я нервно рассмеялся вместо ответа. Мне объяснили, что правильного выбора нет. Важная реакция и логика, с которой испытуемой будет объяснять свое решение.
— Делаем вывод, как ты реагируешь на стрессовые ситуации, проверяем чувство юмора, — продолжает Ира.
— Один кандидат на задачу с вагонеткой как-то отвечал, чтобы всем угодить, пытался лавировать. В итоге показал, что у него нет своей позиции. Мы его не приняли, — добавляет Гоша. — У нас хорошие бытовые условия. Это привлекает людей, которые хотят жить в центре дешево и тусить. Но с такими каши не сваришь
ПОПРОСИЛИ НА ВЫХОД
Исключение из коммуны называют «отпиской». Решение об исключении принимается большинством в 50% плюс один голос. Мне коротко рассказывают причины «отписок».
Первый навязчиво общался с девушками. Его ухаживания никто не принимал, но тот не останавливался.
Следующая девушка в пылу ссоры метнула огнетушитель в бывшего парня. Не ранила, но любые проявления насилия коммунары осуждают. Молодого человека чуть позже тоже отписали — по совокупности причин. Перекладывал ответственность, юлил от коммунарских обязанностей.
Последний исключенный был неактивен — делал мало мероприятий, впал в депрессию, стал пассивным.
У большинства местных коммунаров — нет проблем жильем. У одних свое, другим зарплата вполне позволяет снимать квартиры.
— Мы живем так, потому что выбрали этот образ жизни. Грустно, когда кто-то пишет комментарии: «Зумеры придумали коммуналку», «грязные хиппи». Хотим показать, что можно жить по-другому. А вообще, мы просто хотим жить — для себя, как нам комфортно. Кто какой вывод сделает из этого — не так важно, — на прощание сказали мне коммунары.
Автор: Андрей АБРАМОВ