Удар, визг и дым: начало хаоса
Я, Алексей, ехал себе спокойно по трассе под Москвой, 6 марта 2025 года, утро раннее, солнце только лениво вылезло из-за горизонта. И тут — бац! — впереди девятка русских влетает в аварию, как в кино про гонки. Каршеринг, чёрный, как ворон, на всех парах врезается в неё, и девятку разворачивает, будто юлу, прямо в бок другой машины. Визг шин, дым из-под колёс, стекло блестит на асфальте — я аж дыхание затаил, сердце в пятки ушло.
Думаю: ну всё, сейчас начнётся суета, спасать будут, кричать, скорую вызывать. Из девятки выскакивают двое мужиков, крепкие, как дубы, лица красные, глаза горят — и бегут к каршерингу, что вылетел на обочину. Я думал, они спасать бегут, а оказалось — бить. До сих пор в голове не укладывается, как быстро всё закрутилось в этот морозный день.
Не спасение, а разборка: кулаки полетели
Каршеринг стоит на обочине, покорёженный, как консервная банка, а из него вываливается парень — худой, шаткий, глаза мутные. Я сижу в своей тачке, метрах в двадцати, и вижу: мужики из девятки несутся к нему, как ураган. Думал, сейчас помогут выбраться, а они — бац! — и первый удар летит прямо в лицо этому приезжему. Второй мужик подхватывает: кулаки замелькали, как молнии, а я только рот открыл от удивления.
«Ты что творишь, гад?!» — орёт один, голос хриплый, будто гром гремит. Приезжий даже не сопротивляется, только руками машет, как воробей крыльями, а из носа уже кровь течёт, как ручей. Они его бьют, как грушу, а я сижу, вцепившись в руль, и думаю: это что, сейчас так аварии разбирают? В голове карусель: спасать или бить — вот в чём вопрос, а мужики выбрали второе, не моргнув глазом.
Девятка в хлам: ярость на колёсах
Девятка их — старая, видавшая виды, теперь лежит на боку, как подбитый зверь. Стекло вдребезги, капот смят, будто кто-то огромный на него наступил. Я смотрю на эту картину и понимаю: мужикам не до спасения — у них кровь в жилах закипела. Машина в хлам, а они, вместо того чтобы руками развести, бегут мстить, как в лихие 90-е.
Приезжий, что врезался, шатается, как тростник на ветру, а они его хвать за шкирку, как котёнка. «Пойдём, падла, к машине нашей, будешь отвечать!» — рычит один, и голос его — как раскат грома. Я вижу, как они его волокут через дорогу, а он еле ноги переставляет, лицо в крови, глаза стеклянные. Пьяный, как сапожник, — это потом гаишники скажут, но я уже тогда понял: от него спиртом несёт за версту.
Кулаки и шкирка: дорога к ДПС
Мужики из девятки тащат этого бедолагу к своей разбитой тачке, как трофей на охоте. За шкирку повели, будто пса на поводке, и орут на него так, что у меня в ушах звенит. «Смотри, что натворил, урод!» — один тычет пальцем в девятку, а второй уже телефон достаёт, звонит ДПС. Я сижу, смотрю, и мороз по коже: думал, спасать будут, а тут — натуральная разборка, как в старом боевике.
Приезжий что-то бормочет, руками размахивает, но его никто не слушает. Кровь на асфальте, дым от машин, а мужики стоят над ним, как два медведя над добычей. Я даже из машины выйти не решился — вдруг и мне достанется? Каршеринг стоит на обочине, мигает аварийкой, а вокруг уже народ собирается, шеи вытягивают, телефоны достают — снимают, как кино.
Пьяный за рулём: кто виноват?
Приезжий, что врезался, был пьян — это я потом от гаишников услышал. В стельку пьян, глаза мутные, ноги заплетаются — и вот он, на каршеринге, влетает в девятку. Я видел, как он вылез из машины: шатался, как маятник, а мужики уже летели к нему, как ракеты. «Ты нас чуть не угробил!» — орали они, и их можно понять: девятка — их конь железный, а теперь — груда металлолома.
Он что-то мычал, руками размахивал, но мужики его не слушали — кулаки говорили громче. Взяли за шкирку, как щенка, и поволокли к своей машине — ждать ДПС. Я смотрел, как они его тащат, и думал: вот это кино! Пьяный за рулём, авария, драка — всё в одном флаконе, а я, как зритель в первом ряду, до сих пор отойти не могу.
Гаишники и толпа: финал на обочине
ДПС приехали минут через двадцать — сирены, мигалки, всё как полагается. Мужики из девятки стоят, приезжий сидит на земле, лицо в крови, глаза пустые. Толпа вокруг гудит, как улей: кто-то снимает, кто-то орёт, кто-то просто смотрит, как я, с открытым ртом. Гаишники начали разбираться: протоколы, вопросы, осмотр машин — а я всё думаю: вот это утро выдалось!
Девятка в хлам, каршеринг на обочине, а приезжий, что всё это заварил, пьяный, как чёрт, мычит что-то невнятное. Мужики, что его били, стоят, руки в боки, и ждут: то ли правосудия, то ли ещё чего. Я видел, как их ярость горела, как огонь, и до сих пор в голове: думал, спасать будут, а они били — красиво, страшно, как в жизни.