Голод стал ее вторым сердцем. Он бился в висках, пульсировал в сжатых кулаках, шептал навязчивые мысли на языке запахов. Сырость погреба пахла теперь не землей, а тысячей упущенных возможностей. Каждый крошечный грызун, пробегавший по углу, был искушением — маленьким, ничтожным, но таким живым.
«Нет. Я не чудовище. Я не буду кормиться людьми», — эта мантра стала ее щитом. Но щит трещал по швам. Животные. Лес полон животных. Это будет компромисс. Диета изобилия, как она с горькой иронией назвала это в уме.
Следующей ночью, когда последний отблеск солнца угас, превратив небо в бархатный черный полог, она выбралась из своего подземного узилища. Лес встретил ее шелестом листьев и криками ночных птиц. И для ее новых чувств это был оглушительный, почти невыносимый хор жизни.
Она слышала, как червь роется в земле на глубине ладони. Чувствовала запах лисьего логова за полмили. Видела в темноте так же ясно, как когда-то при ярком солнце. Каждый звук, каждый запах бил в ее сознание, вызывая приступы слюноотделения и заставляя клыки ныть и удлиняться.
И тогда она учуяла Его.
Сильный, травянистый, дикий запах. Олень. Самец. Он пасся на опушке, не более чем в сотне шагов от нее. Сердце (или то, что теперь выполняло его функцию) учащенно забилось. Вот он. Решение.
«Аккуратно, — приказала она себе. — Просто... возьму его. Как охотник».
Она двинулась, и ее новая скорость все еще поражала ее. Она не бежала — она скользила между деревьями, как тень, не производя ни звука. Земля под ногами казалась упругой, отталкивающей, каждое движение было наполнено грацией и мощью дикой кошки.
Олень поднял голову, насторожив уши. Он что-то почуял. Но было уже поздно.
Анна оказалась в двух шагах от него. Он был великолепен. Мощный, с большими темными глазами, в которых отразилась ее собственная бледная фигура. В них она увидела не страх, а вопрос.
И в этот миг голод, сдерживаемый так долго, вырвался на свободу.
Он не просто захотел крови. Он захотел убийства. Разрушения. Выплеска этой ярости, что копилась в ней с момента пробуждения.
Ее разум помутнел. Синий свет залил зрение, превратив мир в аквамариновый кошмар. Она не думала. Она действовала.
С рыком, который не принадлежал ни одному известному ей зверю, она прыгнула.
Ее руки, тонкие и изящные, впились в могучее тело оленя с силой, ломающей кости. Раздался оглушительный, влажный хруст. Позвоночник? Ребра? Она не знала. Она не контролировала себя.
Она рвала. Когтями, которые она и не подозревала у себя, она разрывала плотную шкуру и мышечную ткань. Теплая кровь хлестнула ей в лицо, обжигая кожу. Ее не рвало. Ее тело ликовало.
Она погрузила лицо в зияющую рану, впиваясь в плоть, в сухожилия. Вкус был не таким, как у человека. Более диким, терпким, менее сладким. Но это была кровь. Это была жизнь. И ее тело жадно впитывало ее, требуя все больше и больше.
Когда первоначальный приступ ярости прошел, она оторвалась, тяжело дыша. Картина, открывшаяся ей, заставила содрогнуться даже ее очерствевшую душу.
От великолепного животного осталась окровавленная масса. Ребра торчали наружу, как сломанные весла. Внутренности, синие и багровые, были разбросаны по траве. Голова лежала отдельно, оторванная одним неконтролируемым движением. В воздухе стояла густая вонь крови и содержимого кишечника.
Анна отползла от этого месива, вытирая лицо рукой. Рука стала красной и липкой. Кровь зверя утоляла жажду, да, но не давала того опьяняющего насыщения, что человеческая. Это была просто еда. Бездушное топливо.
И вместе с физическим насыщением пришло осознание.
Она посмотрела на свои руки, испачканные в крови и кусочках плоти. На эту бойню, которую она устроила.
«Я не чудовище?» — мысль прозвучала с леденящей ясностью.
Она пыталась быть охотником. Но стала мясником.
Она хотела сохранить человечность. Но доказала лишь свою принадлежность к другому, хищному миру.
Голод утих. Но на его месте осталась пустота, куда более страшная. Пустота от осознания, что контроль — это иллюзия. Что внутри нее живет зверь, и в следующий раз усмирить его будет еще сложнее.
Она поднялась, ее платье было пропитано кровью. Она повернулась спиной к останкам оленя и медленно зашагала прочь, вглубь леса.
«Людей... нет. Только отбросы. Только те, кто этого заслуживает».
Это был не моральный выбор. Это был единственный выход. Чтобы не стать тем, на кого она сейчас была похожа. Обезумевшим зверем, пожирающим все на своем пути.