июнь 2007
Выход нашёлся: я обратилась к своей бабушке по отцу, которая согласилась посидеть с сыном, пока я ищу работу и потом, когда выйду на неё. Садик обещали дать только через год.
Моей храбрости выгнать Д., хватило ненадолго, потом я несколько раз звонила, унижалась, просила вернуться — уже не столько от эмоциональных причин, сколько от финансовых. Он приходил, давал немного денег и уходил. Он уже начал бояться меня и моих истepик и даже наличие общего ребёнка не помогало мне его вернуть. В этом деле я безоговорочно проиграла, но очень долго не хотела этого признавать, на что-то надеялась. Я не могла с ним нормально общаться наверное год или около того. Он был живым напоминанием, что «со мной так можно», я считала его поступок невероятной подлостью и много лет не могла его простить.
По ночам я плaкала, а утром приходила бабушка, и я шла искать работу. У меня был деловой костюм, ещё с первого курса- единственная моя приличная одежда, но и он на мне теперь висел. Я стала болезненно, изможденно худа. Щеки ввалились, резко обозначились ключицы. Издалека я выглядела хорошо, вблизи всё было слишком, острое стpaдание впечаталось в моё лицо, как маска. Поиск работы занял примерно месяц, мне повезло: организация, занимающаяся оптовой торговлей строительными материалами, искала менеджеров по продажам взамен ушедшим в декрет (несколько сотрудниц одновременно родили), поэтому мой маленький ребёнок и развод был преимуществом. Когда я зашла в красивое аминистративное здание с хорошим ремонтом, мне очень захотелось там работать. Особенно меня покорила отчего-то кадка с огромной, раскидистой пальмой. Меня взяли на работу и даже предложили зарплату, на которую вполне можно было выживать нашей маленькой семье. Единственный недостаток был в удалённом расположении, но общественный транспорт туда ходил и даже был вариант без пересадок.
За тот месяц, что я искала работу, меня качало от воодушевления до острой депpeссии. Бывали очень плохие моменты, состояния, которые приходили внезапно и которые я совсем не могла контролировать. Меня накрывало в разных местах: дома, на улице, в одиночестве и в толпе людей. Меня буквально парализовывала мысль, что в этой беспомощности я не найду работу, не смогу прокормить сына, что его могут забрать у меня, потому что я плохая мать и мне совершенно не к кому обратиться, некуда пойти, что мир вокруг мрачен, безнадёжен и никто, никто меня не спасёт. Однажды такой приступ случился, когда я ехала в маршрутке. Я сидела с прямой спиной, внутри у меня творился aд и слёзы текли по моему лицу частыми горячими каплями.
-Девушка, вам плохо? - кто-то дотронулся до моего плеча. Я увидела через пелену слёз парня, который стоит рядом с моим сиденьем и внимательно на меня смотрит. Я кивнула, я не могла с ним заговорить, потому что была опасность перерастания моих тихих слёз в громкую истерику. Он вышел со мной на одной остановке, оказалось, что живём в соседних домах. Он проводил меня до подъезда и попросил мой номер телефона. Я продиктовала, моё стремление залезть на ручки к первому встречному казалось, было вшито в мою психику. Вечером он позвонил и предложил погулять. О себе рассказал, что работает сисадмином и очень любит футбол, сам играет на любительском уровне. «Значит, Футболист», - подумала я и усмехнулась, уже назначая внутри его новой своей целью. Никого другого вокруг просто не было, пространство вокруг меня было пустым, как казахская степь осенью.
Случилась странная вещь: мы с Футболистом уже встречались несколько раз, но я так его толком и не рассмотрела: в первый раз я была вся в слезах, потом мы погуляли в темноте, совсем недолго — сын спал и я боялась оставлять его одного. Потом был перерыв где-то с неделю и тут родственники Д., предложили забрать ребёнка на выходные к себе: последний раз я снова попыталась закатить ему истерику, он подключил свою тётю, чтобы не вступать со мной в прямой контакт. Перспектива двух одиноких вечеров меня не радовала, наедине с собой я пока ещё быть не могла, в воскресенье должен был прийти Пашка, а в субботу я сама сказала Футболисту, чтобы приходил ко мне. Испекла пиццу, надела красивый короткий халатик. Когда открыла дверь и увидела его, освещенного ярким электрическим светом, первая моя реакция была захлопнуть её перед его носом. Он был страшный. Не то, что совсем урод, но очень несимпатичный. В нем не было ничего из того, что я любила в мужчинах: невысокого роста, щуплый, но очень мощные, кривые раскаченные ноги, будто нижняя половина тела от другого человека. Кентавр: белесые волосы, нос кнопкой, кривые зубы. А ещё он косил одним глазом и немного, но заметно заикался. Я не нашлась сделать ничего лучше, как просто выключить свет. В голове пронёсся пoшлый анекдот про мешок. Я зажгла свечи, которые валялись у меня с незапамятных времён. В таком освещении он выглядел приемлемо. Конечно, мы пepeспали в этот же вечер, меня не остановила, не оттолкнула его внешность: для меня физический контакт продолжало оставаться единственным доступным моему пониманию подтверждением факта мужского неравнодушия, внимания и заботы, которая была мне жизненно необходима. И хоть я не ждала от него ничего особенного, тут он меня удивил: он был по-хорошему техничен, он не игнорировал мои предпочтения и был очень, очень вынослив. Впервые у меня был такой опытный, изощрённый, чувственный любoвник. Не понимаю, откуда он взял такую технику, был ли это божий дар или результат тренировок, но именно с ним мне удалось полностью погрузиться в транс сеkcyальных переживаний, перестав что-то контролировать или о чём-то беспокоиться. Рядом был партнёр, который взял эту функцию на себя. Я впервые в жизни смогла «отключить голову» и получать такое острое удовольствие, о котором раньше и представления не имела. Конечно, он стал регулярно ко мне приходить. Единственным моим условием была темнота, «мешок»: я так и не смогла смотреть на него при включённом свете, меня дико смущал его косой глаз. Иногда он приходил ко мне с мусорным ведром: он жил с мамой и уходил из дома под предлогом выноса мусора. С одной стороны, эти отношения оживляли меня, выдёргивали из депрессии и стресса на новой работе, а с другой — я вновь начала к нему прилипать эмоционально, как ко всем мужикам в своей жизни, несмотря на некрасивость лица и мусорное ведро в руке. Наши встречи длились несколько месяцев, но любые мои попытки разнообразить их с треском проваливались. Мы больше не гуляли — кроме того самого первого раза — он никуда меня не приглашал, он не разговаривал со мной по телефону и писал мне только по делу, договориться о следующей встрече. В какой-то момент меня прорвало и я высказала, что он относится ко мне как к Шэ. На что он ровный голосом ответил, что я такая и есть и не надо за правду на него наезжать. И вообще-то я до сих пор замужем. Я послала его и бросила трубку. Мне было обидно, что этот гном меня отверг... Меня! С Д., мы скоро развелись, в ноябре 2007 года, через суд, ему назначили алименты. Я знала, что он съехался со своей любовницей и они живут вместе в квартире его родителей и собираются переехать в Питер. Каждый раз, когда мне приходилось с ним общаться, я собирала в кулак всю себя, чтобы не начать унижаться — история с Футболистом показала мне, как я выгляжу со стороны и эта картина мне очень не понравилась. Я очень хотела быть симпатичней. На работе я адаптировалась, подружилась с девчонками из своего отдела, бабуля сидела с сыном, а я наконец начала чувствовать что-то вроде психологической устойчивости. Я очень хотела отношений, но каких-то других. А каких, сама не знала. Знала одно: никто ничего на блюдечке не принесёт и чтобы что-то получить, надо действовать.