— Это что, я без квартиры останусь? — Люба закатила скандал супругу в кабинете нотариуса, — твой дед из ума выжил? Какого черта он оставил квартиру какому-то задрипанному музею? Когда он успел, если он из дома не выходил эти несколько лет? На кой черт ты мне нужен без квартиры?
***
Любка с детства мечтала стать актрисой. И не абы какой, а желательно мирового уровня. О жизни звезд Люба читала в газетах и журналах, и отчаянно им завидовала.
— Вот вырасту и обязательно стану известной, — думала Любка, — будет у меня дом роскошный, машина дорогая и личный водитель! И буду я себе покупать все, что захочу! А то у мамки лишний раз мороженого не допросишься…
Жила Люба не богато. Конечно, семья не голодала, мать с отцом зарабатывали и детей обеспечивали, но той роскоши, о которой грезила Люба, позволить себе не могли. Поэтому она, как и планировала, сразу после окончания школы подбила свою подругу на переезд в Москву.
— Галка, ну чего нам тут ловить? — объясняла Люба подруге, — ну чего нас с тобой здесь ждет? Все умные люди в большие города уезжают! А мы чем хуже?
— Прям ждет нас с тобой большой город, — сомневалась Галка, — нужны мы там кому. Знаешь, как говорят? Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Проглотит нас Москва твоя, пережует и выплюнет! Боязно мне, Люб.
— Ой, да брось, — махнула рукой Люба, — мы обязательно покорим этот прекрасный город! Я в этом уверена. Галка, ну ты ведь тоже мечтаешь стать артисткой? Я знаю об этом! Ну что мы теряем, в конце концов?
Галина дрогнула. Люба, выпросив у родителей деньги на первое время, поехала с подружкой на пару в Москву — поступать в театральный. К ее огромному сожалению, конкурс она не прошла — Люба выложилась на все сто, но приемная комиссия особых талантов в ней не нашла:
— Пресно! — резюмировал председатель, — ничего выдающегося. Как говорил великий Станиславский: «не верю»!
Люба выпала в коридор и разрыдалась: вот тебе и столица, вот тебе и мечта. Галя, как могла, подругу утешала. Позже выяснилось, что Галка оказалась более удачливой — она поступила, и ей даже место в общежитии выделили. Для Любы привычный мир рухнул. На Галку Любка даже пообижалась немного: ну чем она лучше?
Любовь ехать обратно на малую родину не захотела. Во-первых, ничего хорошего ее там не ожидало. Во-вторых, не хотелось ей выслушивать насмешки от соседей, друзей семьи и даже родителей. Те ведь дочку отговаривали, говорили, что не стать ей никогда актрисой.
— Люба, иди лучше на завод, — уговаривал ее отец, — работа стабильная, платят без задержек. Что еще надо?
Подружка разрешила временно пожить вместе с ней в общаге: уболтала комендантшу, и специально для Любки притащили из старых запасов какую-то обшарпанную койку, чтоб она могла на ней спать.
— Любка, но только ты это...учти, что это ненадолго, — строго предупредила ее подружка, — еле выпросила у этой старой карги Петровны койку. Тарахти гудочком, ищи себе новое жилье!
— Я тебя поняла, — закусив губу, ответила Люба, — постараюсь чего-нибудь придумать в ближайшее время.
На удачное замужество надежды было мало. Любка в зеркало смотрелась ежедневно и поэтому прекрасно знала, что до Галки ей далеко. Стройной фигуркой Люба похвастаться не могла, черты лица имела неправильные, непропорциональные.
— На любителя, — вздыхала Люба, — осталось этого любителя только найти…
***
Любе приходилось полагаться только на удачу. И удача эта не заставила себя ждать — явилась ей в лице тридцатилетнего Болеслава Замойского. Он оказался любителем пышных форм и раскосых глаз. На студенческой вечеринке, на которую Люба увязалась вместе с Галей, он мгновенно определился с выбором, подошел к Любке и первым представился. Люба так и не поняла, как он там оказался.
Болеслав тоже красотой не блистал. Зная, что лысеет, отрастил с одной стороны волосенки подлиннее и перекидывал их на другую сторону. Получалось не слишком элегантно, но не парик же ведь носить? Изделие из натуральных волос стоит дорого, поэтому Болеслав, как ему казалось, нашел достойный выход из положения.
— Болеслав, — протянул он Любке потную ладошку.
— Любовь, — без особого воодушевления ответила она.
Весь вечер он от нее не отходил. Рассказывал анекдоты, шутил несмешно и отвешивал комплименты. Перед тем как уйти домой, пригласил ее на свидание. Она обещала подумать.
— Любка, я видела, что ты с Бобиком поякшаться успела? — подсела к ней подружка.
— Да дурак какой-то, — отмахнулась Любка, — подошел, клеиться начал…
— Ну и хватай его скорее, — посоветовала Галка, — он не принц, конечно, но неплохой вариант для старта. У этого дурака квартирка имеется в центре Москвы, в старом фонде. Правда, ко всему этому богатству еще родственники прилагаются… Но это тоже не страшно — они не вечные. Бобик у них единственный наследник. Понимаешь, к чему я веду?
— А ты откуда узнала? — Любка сделала стойку.
— А мне только что Светка Зайцева с третьего курса рассказала. Она увидела, как он к тебе клинья подбивает, вот и разболтала.
— Ну, в принципе, вариант, может, и неплохой, — стала вслух Любка, — главное ведь зацепиться тут! Меня не сегодня-завтра с общаги попрут, и куда я пойду? А так, может, и москвичкой стану. Если замуж выйти, вообще классно получится — мамашу его в дурку сдам, деда — в дом престарелых. И я в дамках!
Любка представила, как она прогуливается по поселку, а вслед ей несутся завистливые вздохи. Настроение сразу улучшилось, поэтому предложение Болеслава она благосклонно приняла. Они встретились раз пять — и гулять ходили по парку, и в кафе сидели, и в музей заглянули однажды. По всему видно было, что Любка Болеславу сильно в сердце запала. Ну, бывает так — вроде и не красавица девчонка, а прям тянет к ней.
На шестой раз Болеслав сказал, что желает познакомить ее с мамой. А перед этим сделал предложение руки и сердца. Одно колено преклонил и стихи какие-то прочитал. Чьи, девушка не знала — Любка не особо в поэтах сильна была. Конечно, она предложение приняла с радостью. Пока все шло так, как она себе нафантазировала.
***
Визит к маме наметили на середину недели. Болеслав в гости Любу пригласил на четверг.
— Маму зовут Ядвига Карловна, — поучал всю дорогу до родительского дома Болеслав, — ей не перечь, что бы она ни говорила. Она этого не любит!
— Да я за эту квартиру под кого хочешь готова подстраиваться, — думала Любка, вышагивая рядом с женихом и согласно кивая.
Дверь им открыла мама Болеслава. Люба поздороваться не успела — Ядвига Карловна, не обращая внимания на спутницу Болеслава, ринулась к сыну и крепко его обняла:
— Бобусь, где ты ходишь? — ворковала она, любовно поглаживая несуществующие кудри сына, — я тебя два часа жду. Уже фляки остыли, придется разогревать. Ой, а кто это с тобой?
Болеслав откашлялся:
— Мамочка, позволь тебе представить мою невесту, — мужчина жестом указал в сторону Любки, — мы с ней любим друг друга. Помнишь, я говорил тебе вчера о ней?
Ядвига Карловна перевела взгляд с обожаемого дитя на предполагаемую невестку. И в этом взгляде Любка прочитала разочарование. Ох, не такую невесту хотела Ядвига Карловна для сына!
— Проходите, девушка, — Ядвига Карловна вытянулась в струнку, — в этом доме всегда рады гостям.
Любка прошла в комнату и застыла, приятно пораженная. Конечно, многое здесь давно требовало ремонта, но четырехметровые потолки с лепниной и размер одной только прихожей определенно произвели на нее положительное впечатление.
— Скажите, Любочка, — приступила к расспросам будущая свекровь, — какого вы вероисповедания?
— Я? — Любка немного помолчала, — ну, наверное, как все.
— То есть вы православная, — Ядвига Карловна сразу скуксилась и немного помолчала, — понимаете, моя дорогая, мы исповедуем католицизм. И крайне важно, чтобы каждый новый член нашей семьи… А ведь вы собираетесь влиться в нашу семью, насколько я поняла? И достаточно скоро? Ну, кто бы сомневался… Так вот, необходимо, чтобы вы сменили веру.
— Эээ... — опять замялась Любка, — ну...это… Я не возражаю! Что делать нужно? Слова какие-то произнести?
— Это прекрасно, — обрадовалась Ядвига, — тогда со следующей недели приступите к прохождению курса катехизации.
Любка аж поперхнулась фляками. Болеслав заботливо постучал ей по спине и преданно заглянул в глаза — выяснить, не требуется ли более капитальная поддержка. Поддержка не требовалась: фляк вылетел из дыхательного горла обратно в рот, и Любка смогла его прожевать. Пока жевала, думала над словами Ядвиги.
— Извините, а что это такое — курс катех...— не смогла она выговорить незнакомое слово.
— Любочка, познакомишься с основами католической веры, — Болеслав улыбнулся Любке немного заискивающе, — это даже занимательно, знаешь.
— А поможет вам в этом отец Алоизий, — добавила Ядвига, — он служит в нашем костеле. Обычно весь процесс занимает около девяти месяцев, но, возможно, для Любочки он сделает исключение, и мы уложимся в три месяца. Я попробую договориться с ним. Я вижу, как истомились ваши любящие сердца, дети мои, — глаза Ядвиги Карловны налились слезами.
— Мам, ты бы не налегала так на «Зубровку», — сказал Болеслав, заметив, что родительница впадает в экзальтированное состояние.
— Прекрати немедленно, Бобусь! — с упреком сказала Ядвига, — это только по мужской линии в нашем роду нельзя пить крепкие напитки. Женщинам можно, ты ведь помнишь.
В общем, обед завершился благополучно. Присутствующие расшаркались и Болеслав пошел провожать невесту до общаги. Любка рассказала подружке о знакомстве со свекровью и ее заскоках на фоне католической веры.
— Любка, а квартирка-то как? Так ли хороша, как о ней рассказывают? — поинтересовалась первым делом Галка.
— Не то слово, — и Любка в подробностях описала увиденное.
— Тогда делай все, что эта бешеная баба просит. Цель оправдывает средства, Любаш.
***
Любка начала усиленно заниматься с отцом Алоизием. Ради собственной жилплощади — а она не сомневалась, что квартира достанется ей — она усердно зубрила основные положения веры. Отец Алоизий только диву давался.
— Дочь моя, — изумленно смотрел он на нее, — доселе никогда я не встречал столь ответственного подхода к обучению. Полагаю, вы действительно в скором времени сможете принять крещение.
И Любка действительно крещение приняла. Она покорно терпела, когда ее погружали в воду и брызгали прямо в лицо водой. Перед ее глазами стояла вожделенная квартира и она готова была стерпеть и не такое.
— Ну что ж, — удовлетворенно потирала руки Ядвига Карловна, — первый этап пройден. Теперь, дети мои, начнем готовиться к главному событию вашей жизни — к венчанию.
Любка и подготовку к венчанию стоически перенесла. Ядвига, наверное, тысячу раз перепроверила, поняла ли Любка, куда ставить ноги, когда входить и выходить, когда что говорить.
В этот достопамятный день вначале поехали в ЗАГС, где Болеслава с Любкой расписали. Любка, как полагается, взяла фамилию супруга. Из ЗАГСа молодожены покатили прямиком в костел.
Вначале в костел зашли Болеслав с шафером, потом Любкина подружка, потом уже сама Любка. Вообще-то сопровождать ее должен был отец, но ее отец уже который год не просыхая бухал в Новой Бондюге, и она прерывать его занятий не решилась, поэтому шла в гордом одиночестве.
Ядвига Карловна — спасибо ей огромное — заказала весь комплекс услуг, поэтому вместо того, чтобы просто обменяться кольцами и прослушать проповедь ксендза, новобрачные и их гости вынуждены были петь «Глорию», внимать стихам из Псалтири, произносить клятвы, собирать денежные пожертвования в какую-то плетеную корзинку и читать евхаристические молитвы. При этом они должны были то садиться, то вставать, то падать на колени.
Любке было ужасно жарко в свадебном платье, ее даже немного пошатывало. В такие моменты благородный супруг подставлял ей свое плечо. Она бы предпочла вычеркнуть посещение костела из сегодняшнего дня, но такова была воля маменьки ее супруга. Любка просто не могла отказаться, ведь речь шла о квартире в центре столицы! Подумать страшно, насколько повысится ее статус, когда она станет обладательницей этого жилья! Поэтому Любка терпела, сжав зубы и обливаясь потом.
— Прошу к столу, гости дорогие, — Ядвига широким жестом обвела скудно накрытый стол с худосочной и, кажется, недожаренной индейкой в центре.
Любке уже стало совсем худо в тесном брачном наряде, и она испросила разрешения у маменьки супруга переодеться. Ядвига Карловна выделила молодым угловую спаленку, в которой тоже кое-где обсыпалась штукатурка. Посреди высилась старинная кровать с набалдашниками в виде амуров. Людка стянула с себя платье и взгромоздилась на нее. Там ее и разморило.
***
Любка сделала все, чтобы зацепиться в этой семье. Забеременела она сразу. Через девять месяцев Люба родила первенца, которого по настоянию маменьки назвали Яном.
— А девочку… Я не сомневаюсь, что следующей у нас будет именно девочка, — потирала руки довольная Ядвига Карловна, — назовем Зофьей.
Следующей действительно была девочка. Людка настолько утомилась рожать каждый год, что поставила Болеславу условие — к себе она его без средства контрацепции не подпустит.
—Я тебе что, инкубатор, — злилась Любка, — я нанималась здоровье свое гробить? Тебе сколько детей надо? Десять? Двадцать?
— Сколько Господь пошлет, — смиренно отвечал Болеслав, — мы не в праве вмешиваться в его дела. Любочка, разве плохо, когда в семье много детей?
— Ой, отвянь, — рявкнула Люба, — тебе надо, ты и рожай! Я все сказала!
Болик поскакал к маме и ей на жену нажаловался. Ядвига Карловна искренне возмутилась Любку вызвали на ковер и как следует пропесочили:
— Любочка, я не просто так просила вас принять католическую веру! И, насколько я помню, вы прошли хоть и ускоренный, но полный курс катехизации. Добровольно! — Ядвига обиженно поджала и без того тонкие губы, — а значит должны помнить, что в католической семье использование контрацептивов исключено.
Любка промолчала, но сходила к подружке и проконсультировалась на этот счет. Подружка у нее была продвинутая и знала почти про все.
— Чего делать-то, а? — пригорюнилась Любка, — Галка, придумай что-нибудь! Я третий раз не хочу рожать, я не выдержу! У меня уже здоровья нет, Галка!
— Обожди-ка. Вот это в аптеке купи и ему подсыпай. Желательно во что-нибудь сладкое — горькое оно. Лекарство отлично снижает потенцию, — Галка что-то написала на листке бумаги и протянула его Любе.
— А без лекарств никак нельзя? Вдруг от него он скопытится? Страшно, Галя! — засомневалась Любка, — он и так последнее время одышкой страдает. Еще кони двинет, а мне отвечай. Да ну к черту лекарства эти!
— Мятные капли еще, говорят, хорошо помогают, и настойка пустырника, — нашлась подруга.
— Это лучше, — одобрила Любка.
Она заскочила в аптеку на углу и купила все, что посоветовала Галя.
— Любочка, отчего это у чая такой странный вкус? — пожаловался вечером Болеслав.
Ядвига Карловна насторожилась. У нее чай был обычный.
— Позволь, Бобусь, я попробую, — и отхлебнула из его чашки, — действительно, пахнет какими-то кошками. И сильно горчит. Любочка, это твоих рук дело? Ты что, дорогуша, сыночка моего травишь? Чем? Немедленно отвечай!
—Ядвига Карловна, да вы что? Никому я ничего не подливаю! Чай, может, испортился? Я новый сейчас заварю!
Любка отбрехалась с трудом, но подливать в чай пустырник с мятой перестала.
***
Неизвестно, на что бы она решилась, но тут произошло событие, которое все перевернуло вверх дном. Престарелый родитель Ядвиги Карловны умер неожиданно. Вернее, ожидаемо, конечно, из-за возраста, просто к этой трагедии ни Ядвига Карловна, ни сам Болеслав готовы не были. Любка его видела только один раз и впечатление он на нее произвел удручающее. Старый дед, молчаливый, с седыми волосами в ушах и кустистыми бровями. И очень неприятно пахнущий. Ядвига Карловна изображала на людях, а на самом деле такому исходу радовалась: наконец-то с ее шеи свалилось ярмо.
После церемонии прощания Ядвига Карловна ожидала, что квартира отойдет ей. Любка тоже радовалась — свекрында не вечная, тоже рано или поздно помрет, и Болик станет хозяином огромной квартиры. А там уже дело техники.
Но оказалось, что дед преподнес им неприятный сюрприз. Нотариус прочитал завещание — это когда дед успел его составить? — и сказал, что квартира завещана музею Артиллерии. Тому, что в Санкт-Петербурге находится. Что связывало полоумного деда с этим музеем, никто объяснить не смог.
Ядвигу Карловну прямо из кабинета нотариуса увезли в ближайшую психиатрическую клинику. С ней случился настоящий припадок — свекровь Любы рвала на себя волосы и скулила так, что дребезжали стекла.
Счастье Любки рухнуло. Столько сил положено, столько трудов — и все зря! В одночасье лишившись мечты, Любовь призадумалась. Выход был только один: пришлось собираться на малую историческую родину. Вместе с младенцами. Болеслава она с собой поначалу брать не хотела, но он так ее упрашивал, так плакал, что она смилостивилась. Люба не планировала его устраивать на работу, потому что делать он ничего толком не умел, но получал хорошую пенсию по инвалидности.
Нужно, конечно, было помотаться по судебным инстанциям и отстоять право владеть хоромами, но Любка, во-первых, получила от односельчан извещение, в котором говорилось, что папенька допился до белой горячки и наконец преставился. А во— вторых, она настолько была измотана родами, что совершенно не ощущала в себе сил для дальнейшей борьбы.
Предлагали им чиновники квартирку, но Любку она не устроила, потому как была однокомнатной и, что важнее, находилась за всеми шестью столичными кольцами. Не хотелось ей быть замкадницей.
— Вот попала-то, — думала Любка, — муж — инвалид, сама — католичка, квартиры нет. Как домой возвращаться, ума не приложу. Ладно, как-нибудь проживу.
На новом месте Болеслав прижился и даже нашел в себе скрытые таланты — он теперь механизатор. Но это не сразу произошло. Сначала, как приехали, он пробовал пить с горя. И Любка вспомнила слова его мамаши о том, что мужикам в их роду это делать запрещено. Болеслав, когда напился однажды, попытался поднять на Любку руку. Но она с размаху насадила ему на голову пустое алюминиевое ведро и популярно объяснила, кто теперь здесь хозяин.
Тут-то у него таланты и открылись. Живут сейчас вроде неплохо, но о католических традициях и думать забыли. Местные их даже уважают. А что? Трезвый образ жизни ведут, работают. Разве плохо? С Галкой Люба общается редко. Завидует подруге, старые раны бередить не хочет.
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.