Сегодня мы копнем действительно глубоко. Мы разберем тревожную статистику здоровья, особенно в США, и увидим, как она связана с тем, ЧТО мы едим и КАК это производится. Мы разоблачим мифы вокруг азотных удобрений, заглянем в невидимую вселенную почвенных микробов, узнаем, как растения "общаются" и даже "питаются" ими, и поймем, почему секретный язык микроорганизмов – ключ к нашему будущему. Нас ждет вдохновляющий пример фермеров, бросивших вызов системе, и практический взгляд на биостимуляторы как на инструмент возрождения.
Доктор Кристин Джонс предлагает путь к исцелению.
Это не просто лекция, это настоящее путешествие к самым основам нашего здоровья, здоровья Планеты и жизнеспособности сельского хозяйства. Приготовьтесь, будет невероятно интересно и, возможно, это изменит ваш взгляд на привычные вещи.
Зачем нам что то менять?
Друзья, позвольте представить вам нашего сегодняшнего героя – доктора Кристин Джонс. Это не просто ученый, это страстный исследователь, посвятивший свою жизнь изучению почв, растений и той неразрывной связи, которая существует между здоровьем экосистемы и здоровьем человека.
Ее голос звучит как набат, призывая нас очнуться и переосмыслить подходы к сельскому хозяйству, которые привели нас к опасной черте. Она задает фундаментальный вопрос, с которого все начинается:
«Первый вопрос, который неизбежно встает перед нами: зачем вообще менять то, как мы производим пищу, которую все мы потребляем, и которую потребляют миллионы людей?
Я хотела бы связать здоровье клетки растений и здоровье человека. Некоторые из вас уже слышали всю эту информацию раньше, я просто очень-очень быстро пробегусь по этой первой части. Но я думаю, важно понять, почему нам совершенно точно необходимо изменить способ производства продуктов питания в этой стране».
Кристин сразу берет быка за рога. Она не ходит вокруг да около, а ставит вопрос ребром: почему мы должны меняться?
Разве не работает все и так?
Она предлагает взглянуть на факты. И факты эти, как мы увидим дальше, рисуют картину, далекую от благополучия. Ее подход – это не просто критика, это глубокий анализ причинно-следственных связей, где здоровье почвы напрямую влияет на то, что у нас лежит на тарелке, а затем и на то, как чувствует себя наш организм. Давайте последуем за ее мыслью.
Здоровье нации
Кристин начинает с шокирующей статистики, которая заставляет задуматься о парадоксах современного мира, особенно на примере США.
США тратят на здравоохранение вдвое больше, чем любая другая страна мира, но по уровню здоровья населения и продолжительности жизни занимают лишь 17-е место. Существует явный, вопиющий разрыв между суммой денег, вкладываемой в здравоохранение в этой стране, и реальными результатами для здоровья людей.
Недавно я изучала статью о причинах смерти в Лондоне в 1705 году. Это был просто список всего, от чего умирали люди в ту эпоху. И я не увидела в нем практически ничего из того, что возглавляет наши современные списки причин смерти. В те времена люди умирали в основном от инфекционных болезней — чумы, оспы и тому подобного.
Были и другие недуги, вроде туберкулеза, которые сейчас, к счастью, встречаются в нашем обществе гораздо реже.
Когда же мы смотрим на ведущие причины смерти сегодня здесь, в Соединенных Штатах, то список возглавляют сердечно-сосудистые заболевания, рак и болезнь Альцгеймера. И эти три группы дегенеративных расстройств, по сути, напрямую связаны с питанием.
Только вдумайтесь: тратятся колоссальные деньги, а результат – 17-е место по здоровью! Это же явный сигнал, что что-то фундаментально не так. И Кристин указывает на сдвиг в самих болезнях. Раньше убивали инфекции, теперь – хронические заболевания, которые не "ловишь" от соседа. Сердце, рак, Альцгеймер – это не заразно. Это, как говорит Кристин, поломка самого организма. И корень этой поломки, по ее мнению, во многом кроется в питании.
Пугающая статистика: 54% детей здесь, в Соединенных Штатах, сейчас страдают теми или иными хроническими заболеваниями. Любой, у кого есть дети или внуки, или кто общается со школьными учителями, слышит о невероятном разнообразии болезней, с которыми дети приходят в школы или сидят дома. Особенно распространены такие явления, как кожные сыпи, тяжелые пищевые аллергии, частые головные боли и всевозможные необъяснимые состояния.
Еще недавно, скажем, последние 10-15 лет, лейкемия была убийцей номер один среди детей в США - если говорить о болезнях. Но совсем недавно рак мозга обогнал лейкемию. Рак мозга сейчас – главная причина смерти детей до 15 лет от заболеваний.
Мы должны серьезно задуматься: почему с нашими телами происходят все эти вещи? Они просто не функционируют так, как должны. Организм дает сбой, ломается. Мы не получаем того уровня здоровья, который считался нормой раньше. Болезнь когда-то была чем-то внешним, что ты подхватывал от другого человека. Это был инфекционный агент, именно он передавался.
Вы не можете заразиться инсультом, ишемической болезнью сердца, диабетом или раком от другого человека при контакте. Это не инфекционные болезни в привычном смысле слова.
Это организм фактически разрушается изнутри. Он не может работать так, как ему изначально положено Природой.
Картина становится еще мрачнее, когда речь заходит о детях. Больше половины страдает хроническими недугами! Рак мозга становится главной причиной детской смертности... Это не просто статистика, это трагедия. И снова Кристин подчеркивает: это не внешние инфекции, это системные сбои в работе самого организма. Тело дает сбой. И она видит прямую связь с тем, что попадает в это тело с пищей.
Сейчас известно около 80 так называемых аутоиммунных расстройств, и есть еще целая масса загадочных состояний, которым не могут подобрать точный диагноз.
Невероятно, что их стало так много, и этот список постоянно пополняется. Вы наверняка слышали от кого-то: "Мой врач считает, что у меня какое-то аутоиммунное нарушение, но они даже не могут точно назвать его".
Суть одна: мое тело просто не функционирует эффективно.
Среди тех недугов, которым мы можем дать названия, — есть например, диабет. Его распространенность, вероятно, выросла больше всего.
Затем идет рак. Прогнозируется, что скоро каждый второй человек — ПОДУМАЙТЕ, КАЖДЫЙ ВТОРОЙ! — в течение своей жизни получит диагноз "рак".
Далее, аутизм. Цифры по аутизму в США просто зашкаливают. Кто-то недавно приводил мне прогноз для Калифорнии: к 2050 году каждый второй ребенок может рождаться с расстройством аутистического спектра.
И конечно, болезнь Альцгеймера, которая стала печально известной реальностью во многих странах.
Примечательно, что есть развивающиеся страны, где о большинстве этих болезней до недавнего времени почти ничего не слышали — особенно о болезни Альцгеймера, деменции, волчанке, рассеянном склерозе, воспалительных заболеваниях кишечника, ревматоидном артрите и так далее.
В целом, эти состояния обходятся экономике в триллионы долларов в год — вот почему счет за здравоохранение в США и других развитых странах растет по экспоненте.
Они также, и это главное, причиняют огромное несчастье и боль нашим семьям. Никто из нас не хочет, чтобы с нами или нашими близкими происходило подобное. И корень этой проблемы, я глубоко в этом убеждена, лежит в том, что мы едим, и особенно в том, КАК производится эта еда.
Список аутоиммунных заболеваний растет, прогнозы по раку и аутизму ужасают. Кристин снова и снова возвращает нас к мысли: это не случайность, это следствие. Следствие нашего питания и, что критически важно, методов производства этой пищи. Триллионные расходы на лечение – это лишь верхушка айсберга. Под водой – человеческие страдания, боль, разрушенные жизни. Она утверждает, что ключ к пониманию и решению этой проблемы лежит в наших тарелках и на наших полях.
На сегодняшний день аутоиммунные расстройства затрагивают каждого шестого американца, и эта статистика продолжает неуклонно ухудшаться. Более того, факты таковы, что все больше американцев умирают от последствий неправильного, неполноценного питания, чем от любого другого фактора риска.
Отчасти проблема, конечно, кроется в сознательном неправильном выборе продуктов питания. Когда видишь, как люди делают покупки в супермаркете... Я не раз наблюдала тележки, под завязку набитые чем то, что я бы и едой-то не назвала. Продукты глубокой переработки, в которых не осталось ничего от цельной пищи.
Однако даже те люди, которые действительно старается делать правильный выбор в пользу "здоровой" пищи — овощей, фруктов, цельных продуктов — зачастую не могут получить из них необходимые минералы и микроэлементы в достаточном количестве. И причина этого дефицита лежит именно в том, КАК производится современная пища.
Каждый шестой! Смертность от плохого питания превышает все остальные факторы. Это уже не просто статистика, это приговор. Кристин справедливо замечает, что проблема двоякая. С одной стороны – осознанный выбор вредной "не-еды". С другой – даже те люди, которые старается питаться правильно, получают "пустую", бедную пищу из-за современных методов агропроизводства.
И здесь она подводит нас к одной из ключевых проблем – нарушенному азотному циклу и его последствиям.
Азотная ловушка: Дорого, неэффективно, опасно
Кристин переходит к конкретике, разбирая одну из самых больших проблем современного сельского хозяйства – чрезмерное использование азотных удобрений.
«Одна из вещей, на которую я хотела бы кратко обратить внимание, прежде чем мы углубимся в биологию, — это история с азотом, которая стала очень большой историей здесь, в Соединенных Штатах. Думаю, примерно в 49 штатах США сейчас загрязнены грунтовые воды, и эти грунтовые воды загрязнены нитратами.
Нитрат – очень мощный канцероген. Он канцерогенен уже при концентрации две части на миллион (2 мг/л). А ваш допустимый уровень в Штатах, насколько я знаю, около 10 частей на миллион (10 мг/л). Тот факт, что его все еще считают безопасным для питья при 10 ppm, объясняется лишь тем, что выше этого уровня он вызывает "синдром синего младенца", когда дети фактически умирают от его употребления.
Но и при концентрации менее 10 ppm он все еще остается очень сильным канцерогеном. Поэтому во многих случаях, когда грунтовые воды считаются безопасными, на самом деле они таковыми не являются».
Загрязнение нитратами – это бомба замедленного действия. Мы пьем воду, которая официально "безопасна", но при этом содержит известный канцероген в концентрациях, превышающих безопасный порог в разы! Кристин подчеркивает, что установленные нормы ориентируются на острую токсичность (синдром синего младенца), а не на долгосрочные риски рака. Это очень тревожный момент.
Больше удобрений - больше проблем
«История с азотом это очень интересная история. Вы бы очень удивились, узнав как мы вообще дошли до такой ситуации.
Начнем с того, что при внесении азота только 10-40% его усваивается растениями в год внесения. Это означает, что мы теряем от 60 до 90% того, что вносим. Часть этого азота денитрифицируется, уходит в атмосферу. Часть вымывается в грунтовые воды или уносится поверхностными стоками.
Азот при внесении – очень подвижный элемент, и растения просто не могут усвоить все, что вносится за один раз. При том способе, которым его вносят, это невозможно для растения. Растение не может усвоить весь внесенный вами азот, а затем сохранить его на потом. Оно возьмет только то, что может использовать немедленно, а это лишь 10-40%. Остальное вы теряете».
Потери от 60 до 90%! Задумайтесь над этими цифрами. Мы вносим удобрения, львиная доля которых не идет на пользу урожаю, а просто улетает в воздух или загрязняет воду. Растение физически не способно "съесть" всю порцию сразу. Это же колоссальная неэффективность и прямое загрязнение окружающей среды!
«Это означает, что ежегодно в мире вносится азотных удобрений на 100 миллиардов долларов, и от 60 до 90 миллиардов долларов из этой суммы либо уходят в атмосферу, либо загрязняют воду. Так что с тем же успехом можно просто взять 100-долларовые купюры и выбросить их.
Сейчас в мире насчитывается более 500 океанических "мертвых зон". У вас здесь, в Соединенных Штатах, есть несколько знаменитых – в Мексиканском заливе, в Чесапикском заливе и тому подобных местах. Есть и внутренние, как озеро Эри, я полагаю. Но это не только проблема США. Таких мертвых зон 500. У нас в Австралии тоже есть несколько известных, и в Новой Зеландии, и повсюду.
Давайте рассмотрим еще одну проблему, связанную с использованием азотных удобрений: они способствуют подкислению почв. Недавно я беседовала с Стивом с фермы Фулхэм в штате Вашингтон – некоторые из вас, возможно, знают его. Он рассказал, что pH их карбонатных почв снизился с 8 (а это высокий, щелочной уровень pH) до 4, то есть до очень кислой реакции почвы. Это огромное падение pH, и Стив отметил, что сейчас они постоянно наблюдают такое подкисление, тогда как раньше их почвы были щелочными.
Миллиарды долларов – буквально на ветер и в воду! Плюс образование "мертвых зон" в океанах и подкисление почв, превращение щелочных земель в кислые. Кристин показывает, что экономические и экологические издержки применения азотных удобрений огромны. Мы платим за них дважды: сначала при покупке, а потом – при устранении последствий их использования.
«Неорганический азот также образует небелковый азот. Мы могли бы долго об этом говорить, но я не буду. Если у вас есть скот, это реальная проблема, потому что животные не могут переваривать небелковый азот. Фактически, это яд для их систем.
Он также стимулирует рост сорняков. Что опять же, если мы говорим о пропашных культурах, мы вносим азот, растения используют только 10-40%, остальное загрязняет среду, но при этом стимулирует сорняки, и нам приходится использовать гербициды. А затем возникает целый ряд причин, как это влияет на другие вещи, влияющие на метаболические процессы в растении. Мы начинаем использовать инсектициды и фунгициды просто потому, что начали с азотного удобрения, которое сделало растение неспособным справляться с другими факторами в его среде.
Они дорогие, неэффективные и загрязняющие окружающую среду – так почему же мы их используем?»
Круг замыкается. Азотные удобрения делают растения слабыми, привлекательными для вредителей и болезней, стимулируют сорняки. Это приводит к необходимости использовать гербициды, инсектициды, фунгициды. Целый каскад химических обработок, спровоцированный первоначальным внесением азота!
Разнообразие - ключ!
Кристин задает логичный вопрос: если это так дорого, неэффективно и вредно, зачем мы продолжаем это делать?
«Да, это правда, что внесение азота заставляет растения расти. Если бы вы проводили эксперимент в теплице и у вас были горшки просто с почвой без азота, и другие горшки с почвой, куда вы добавили азот, эти растения с азотом выросли бы больше.
Но проблема всех этих экспериментов в том, что эти горшки не являются биологически активными. Почва, используемая в этих экспериментах, была собрана месяцами или годами ранее, свалена в какой то огромный бункер, в ней не было живых корней растений, а затем ее, вероятно, гомогенизировали и, возможно, стерилизовали перед тем, как рассыпать по всем этим горшкам. То есть вы видите, как семена помещают в почву, но это не биологически активная почва. Там нет механизма, позволяющего растениям получить азот каким-либо иным способом, кроме удобрения, которое было внесено. И вот вы добавляете удобрение, и растения растут больше.
Я не думаю, что это преднамеренный акт. Просто именно это мы видим, когда проводим эксперимент таким образом. Точно так же, как если у нас есть поле, где почва не является биологически активной, если ее пахали и пахали, или опрыскивали и опрыскивали, и оставляли голой на долгие периоды между культурами, и мы не предпринимали активных действий, чтобы сохранить эту почву живой, — внесите азот, и растения вырастут больше, потому что у них нет другого способа его получить».
Кристин указывает на фундаментальную ошибку в нашем восприятии, основанную на упрощенных экспериментах. В "стерильных" условиях горшка или деградировавшего поля, где естественные биологические процессы подавлены, добавление азота действительно дает видимый эффект роста. Но это лишь потому, что у растения нет другого выбора! В живой, здоровой почве все работает иначе.
«Тогда как в природной системе растения могут получить весь необходимый им азот, и неважно, какие это растения. Если они зеленые, у них есть какие-то отношения с азотфиксирующими бактериями. У нас есть эта зацикленность на бобовых из-за их связи с ризобиумом (Rhizobium). Почему мы всегда думаем о бобовых? Потому что ризобиум – это азотфиксирующая бактерия, которую мы можем культивировать в лаборатории, мы можем сделать инокулянт, мы можем инокулировать семена ризобиумом и получить хороший рост бобовых.
Но на самом деле существуют тысячи различных видов азотфиксирующих бактерий, и 999 из них не могут быть культивированы в лаборатории. Поэтому мы не можем сделать из них инокулянт. Но все они присутствуют в природной среде.
Задумайтесь, если вы отправитесь куда-нибудь, где есть разнообразная, богатая природная среда, как тропический лес Амазонки, например, или что-то в этом роде, то там почти нет бобовых. Может быть, одно или два, но это не та ситуация, где у вас много бобовых растений, а при этом у вас огромные объемы производства сухой массы. Производство биомассы там огромно.
На самом деле, мы наблюдаем, что наиболее продуктивные экосистемы на нашей планете часто содержат очень мало бобовых, а иногда и вовсе не содержат их. И современные научные исследования показывают, что при использовании разнообразных смесей, например, в кормовых или покровных культурах, те смеси, которые не включают бобовые, на практике могут не только не уступать, но и превосходить по эффективности традиционные подходы. Они способны быстрее улучшать состояние почвы и фиксировать значительно больше азота.
Таким образом, ключевым фактором является именно разнообразие, а не ставка исключительно на азотные удобрения или бобовые культуры. Нам необходимо уходить от упрощенного подхода и стремиться к созданию более сложных и сбалансированных экосистем.
Вот оно – ключ! Природа миллиарды лет обходилась без мешков с селитрой. Любое зеленое растение способно наладить "сотрудничество" с азотфиксирующими бактериями. Их тысячи видов! Наша зацикленность на бобовых и ризобиуме – лишь малая часть картины, обусловленная тем, что именно эти бактерии мы научились размножать в лаборатории. Кристин приводит мощный аргумент: самые продуктивные экосистемы планеты (как тропические леса) обходятся без обилия бобовых, но азота там хватает на гигантскую биомассу. И современные исследования подтверждают: смеси растений без бобовых могут фиксировать азот даже эффективнее! Разнообразие – вот ответ.
«Проблема внесения азота растениям заключается в том, что это превращает их в нечто вроде "пустого сосуда". Да, мы получаем увеличение биомассы, но при этом сама биомасса становится обедненной по своему составу. Причина в том, что мы нарушаем естественную связь растения с его окружением.
Когда растение вынуждено самостоятельно обеспечивать себя азотом, оно начинает активно производить корневые экссудаты, чтобы поддерживать азотфиксирующие бактерии. И в процессе поддержки этих азотфиксаторов растение также стимулирует деятельность множества других полезных бактерий и грибов. А они, в свою очередь, помогают растению получать целый спектр необходимых элементов – кальций, магний, серу, фосфор, цинк, бор и многие другие.
Таким образом, нарушая эту естественную систему взаимодействий, мы получаем пусть и более крупный, но менее полноценный продукт.
Если мы прерываем этот естественный процесс симбиоза, внося готовый азот, растение, конечно, растет быстрее, но при этом лишается многих микроэлементов, необходимых для нормальной работы его собственной иммунной системы. В результате растение становится более уязвимым для вредителей, грибковых инфекций и других проблем.
И тогда мы неизбежно попадаем в замкнутый круг, когда помимо азотных удобрений приходится применять еще целый комплекс средств защиты – инсектициды, фунгициды и прочее. Таким образом, подобный подход к выращиванию культур обходится очень дорого, ведь, начав с внесения неорганических удобрений, мы в итоге вынуждены использовать множество дополнительных химикатов.
Это фундаментальное прозрение! Давая растению "легкий" азот, мы лишаем его стимула выстраивать сложные отношения с почвенной микрофлорой. А ведь именно через эти отношения, через выделение экссудатов (своеобразных "угощений" для микробов), растение получает не только азот, но и весь спектр микроэлементов, необходимых для его здоровья и иммунитета. Искусственный азот делает растение большим, но "пустым" и беззащитным. Это прямой путь к зависимости от пестицидов и фунгицидов.
Пустые калории и Фермер в минусе
Давайте взглянем на данные с австралийских молочных ферм, которые практикуют травяной откорм скота – у них все молочное животноводство основано на выпасе. Если проанализировать количество вносимых азотных удобрений на пастбищах и сопоставить это с объемами производства молока, то мы увидим... вот график внесения азота – со временем фермеры увеличивают дозы, пытаясь стимулировать более активный рост. Однако если посмотреть на динамику производства молока за тот же период, то окажется, что между этими двумя показателями практически нет связи.
Этот график был подготовлен исследователями из университета. Они отметили, что рост молочной продуктивности со временем был обусловлен скорее улучшением генетики животных и селекционной работой – то есть выведением пород коров, способных давать больше молока при том же количестве корма. А не тем, что их стали кормить лучше.
Таким образом, в условиях пастбищного животноводства нет прямой зависимости между количеством вносимого азота и надоями молока. Да, можно получить больше зеленой массы, но в ней не будет того, что действительно нужно животным.
То же самое происходит и с зерновыми, и с овощами. Мы вносим азотные удобрения, растения растут более обильно, но содержание питательных веществ в них не увеличивается. Можно потребить больше такой продукции, но это не означает, что организм получит необходимые ему питательные вещества.
Именно так появились так называемые "пустые калории", которые во многом способствуют, например, росту заболеваемости диабетом. И эта проблема остается во многом незамеченной. А снижение способности растений усваивать минералы и микроэлементы, очевидно, имеет каскадный эффект – он затрагивает не только здоровье растений, но и здоровье животных и человека.
Данные из Австралии подтверждают: больше азота на пастбищах не привело к росту надоев. Увеличение продуктивности коров связано с генетикой, а не с "накачкой" травы азотом. Корма становится больше по объему, но он пустой, лишенный питательной ценности. То же самое с зерном и овощами. Мы едим больше, но остаемся голодными на клеточном уровне. "Пустые калории" – одна из причин эпидемии диабета и других метаболических нарушений. И это касается не только людей, но и животных.
Последний звонок
Ни одна цивилизация не смогла пережить упадок здоровья своих граждан. Дело не только в стремительном росте аутоиммунных заболеваний и рождении детей с различными метаболическими нарушениями, которых мы не наблюдали еще 50 лет назад.
Проблема гораздо глубже: как вид мы сталкиваемся с серьезными трудностями в воспроизводстве. Бесплодие среди молодых пар достигает 25-30%. Все больше людей вынуждены прибегать к вспомогательным репродуктивным технологиям, таким как экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО). Клиники по лечению бесплодия стремительно развиваются во всем развитом мире.
Я слышала непроверенные данные, что в Японии уровень бесплодия среди молодых пар уже достиг 70%. И это не только человеческая популяция – мы наблюдаем те же проблемы и у животных. Например, у наших молочных коров, которые пасутся на пастбищах, удобренных азотом и прочими сопутствующими веществами, уровень бесплодия достигает около 20%.
Если мы утратим способность к воспроизводству, это будет означать конец. История показывает, что ни одна цивилизация не смогла пережить истощение своих почв. Есть множество примеров из прошлого, когда упадок плодородия земель становился предвестником гибели целых цивилизаций.
Кристин переходит к еще более тревожной теме – снижению фертильности. Не только люди, но и животные, питающиеся кормами с азотных полей, испытывают проблемы с воспроизводством. Цифры бесплодия шокируют. Она проводит историческую параллель: упадок цивилизаций всегда был связан как со здоровьем граждан, так и с деградацией их почв. Эти два фактора неразделимы. Наше будущее как вида зависит от способности воспроизводиться, а она, в свою очередь, связана со здоровьем почв, на которых мы выращиваем пищу.
Если мы посмотрим на эффект истощения минералов, наблюдаемый в культурах при традиционном удобрении, то увидим, что растения становятся более восприимчивыми к вредителям и болезням. Это явление хорошо известно. Ежедневно появляются новые проблемы: соя страдает от неизвестных причин, цитрусовые деревья дают зеленые, не оранжевеющие апельсины, и множество подобных странностей в сельском хозяйстве и садоводстве, которые не поддаются объяснению.
В результате приходится применять дорогостоящие инсектициды и фунгициды, что снижает прибыль и приводит к внесению ненужных химикатов в пищевую цепь. Вместе с тем, существует возможность производить продукты питания без использования этих химикатов.
Одна из проблем таких химикатов заключается в том, что потребители, употребляя обработанную ими пищу, получают продукты, крайне бедные микроэлементами и минералами. Об этом свидетельствует рынок добавок: в Австралии целый раздел супермаркета заполнен всевозможными добавками. Необходимость в добавках возникает потому, что наша пища не обеспечивает нас необходимыми веществами.
Таким образом, мы имеем пищу не только с низкой питательной ценностью, но и насыщенную токсинами. Это двойной удар по организму, который вынужден справляться с этими негативными факторами.
Растения, выращенные на "химическом допинге", болеют, их атакуют вредители. Фермеры вынуждены применять еще больше химии, снижая свою прибыль и загрязняя продукцию. А мы, потребители, получаем двойной удар: пищу, бедную нутриентами и богатую токсинами. Рынок БАДов процветает не случайно – мы инстинктивно пытаемся восполнить то, чего не получаем из еды.
Как это сказывается на наших доходах? Этот график весьма показателен. Даррен Коулман, недавно опубликовавший книгу на эту тему, демонстрирует данные по чистому доходу канадских ферм, которые, однако, применимы и к США, Австралии, Европе. Здесь представлен 80-летний период с 1926 по 2016 год. Синяя область отражает валовую стоимость сельскохозяйственной продукции, то есть общую стоимость всего, что было произведено в Канаде в сфере сельского хозяйства. Эта величина, естественно, колеблется в зависимости от сезонов и цен на сырье.
Тенденция валовой стоимости продукции направлена вверх, несмотря на колебания. График чистого дохода ферм за тот же период показывает, что изначально он следовал за валовым производством, как и ожидалось. В благоприятные годы, с хорошими сезонами и высокими ценами на сырье, производство росло, и фермеры зарабатывали больше. Однако затем произошел разрыв.
Валовая стоимость продукции продолжала расти, в то время как чистый доход ферм начал снижаться. Был момент, когда затраты на производство кукурузы превысили стоимость самой кукурузы. Многие из вас, вероятно, сталкивались с подобной ситуацией. Аналогичная картина наблюдалась в Австралии и Новой Зеландии с производством молока. Себестоимость молока оказалась выше его закупочной цены, в результате чего фермеры, продолжавшие производство, несли убытки в среднем около 200 000 долларов в год только на содержание молочных коров и производства молока.
Ваши 98% вот в этих мешках
Экономика фермерства – еще один тревожный звонок. График Даррена Коулмана показывает страшную правду: валовая стоимость продукции растет (мы производим больше и дороже), а чистый доход фермера падает! Был момент, когда производство кукурузы или молока стало убыточным. Как такое возможно?
«Так что же происходит? Даррен подсчитал, что за последние 32 года, которые он рассматривал, с 1985 по 2016 год, поставщики ресурсов – поставщики удобрений, инсектицидов и фунгицидов, а также тракторов, а также банки, выдававшие кредиты, и все, что связано с сельским хозяйством, – получили 1,3 триллиона из 1,35 триллиона долларов сельскохозяйственного производства, другими словами, 98%.
Это стало своего рода моей мантрой теперь, когда я вижу, как люди вносят что-то на свои посевы или дают добавки животным или что-то еще.
Я говорю - вот они ваши 98%, вот ваши 98%, в этих мешках.
Так что фермеры на самом деле получают только 2%. От всей тяжелой работы и усилий, вложенных в фермерство, они получают очень, очень низкую отдачу за свой тяжелый труд.
Есть при этом и другие люди, которые делают много денег на сельскохозяйственном секторе, но это не фермеры. Просто имейте это в виду, насчет 98%».
Ответ прост и ужасен: почти все деньги (98%!) уходят поставщикам ресурсов – химикатов, техники, кредитов. Фермеру остается лишь 2%. Он работает все больше, производит все больше, но становится все беднее. Система выстроена так, что выгоду получает не производитель еды, а те, кто продает ему средства производства.
Большинство канадских фермеров поддерживают свое существование за счет внефермерского дохода, государственных программ поддержки, финансируемых за счет налогов, продажи активов и заемных средств. Эта ситуация, вероятно, знакома многим. Примечательно, что фермерская задолженность как в Канаде, так и в США достигла рекордных уровней.
Несмотря на постоянные призывы увеличивать производство как способ выхода из сложившейся ситуации, суть проблемы лежит не в максимизации урожайности. Если детально проанализировать производственные показатели, затраты и доходы, становится ясно, что речь идет об оптимизации прибыли. Важно осознать, что тот, кто добивается наивысшей урожайности, не обязательно получает наибольшую прибыль.
Нам необходимо заняться восстановлением ресурсной базы, поскольку деградация почв и эрозия представляют серьезную проблему. Потеря почвы из-за эрозии — это значительный вопрос. Почва была, фактически, одним из главных потерь в Соединенных Штатах за последние 100 лет. С большинства площадей теряется больше почвы, чем производится любого другого продукта.
Фермеры выживают за счет подработок, субсидий, продажи земли и кредитов. Долги растут. А мантра "производи больше" только усугубляет ситуацию, загоняя их глубже в зависимость от поставщиков ресурсов. Кристин призывает сменить парадигму: фокус должен быть не на валовой урожайности, а на чистой прибыли и, что не менее важно, на восстановлении самого главного ресурса – почвы, которая истощается и уносится эрозией.
«Если мы посмотрим на это в мировом масштабе, мы обнаружим, что чрезмерное использование азота, а также фосфора (я не говорила о фосфоре, но мы могли бы привести почти те же аргументы для фосфора) вызвало деградацию почв. Оно вызвало загрязнение окружающей среды, снижение биоразнообразия почв. И за этим вслед идет дефицит микроэлементов у растений, животных и людей.
Так что, я думаю, было бы довольно честно признать, что текущий подход к сельскому хозяйству и производству продуктов питания оказался большим провалом по всем этим причинам – причинам здоровья, экологическим причинам и причине того, что фермерам в наши дни не выгодно заниматься сельским хозяйством».
Вердикт Кристин неутешителен: нынешняя модель сельского хозяйства, основанная на химии, – это провал. Провал для здоровья людей, для окружающей среды, для экономики самих фермеров. Но она не оставляет нас в отчаянии.
Она предлагает другой путь. Продолжение.
Создано по материалам лекции: Dr. Christine Jones - Why Change？