— И все-таки?
— Все-таки что? — устало спрашивает девица за соседним столиком.
На ее симпатичном, но слишком трезвом для этого бара лице написана скука. Короткие волосы едва не падают в бокал, когда она подпирает щеку рукой.
— Кто ты по знаку…
— Стоп. Вот мой знак. Отвали.
Прыскаю от смеха. Выходит слишком громко, и несостоявшийся ухажер мигом оборачивается.
— Что ржешь?
— Смешно, — отпиваю из своей кружки, пока могу. — Как она тебя отшила, а?
— Ты псих совсем, я не понял?
Напряженные лица окружающих намекают: мой собеседник известен в узких кругах не за сдержанность и интеллект. Делаю ещё глоток. Надо бы что-то сказать, но пока слова пробиваются через долбящую музыку, кальянный дым и этанольный туман, нас прерывают:
— Эй, Псих, лови!
В мои руки от самой двери бара летит маленький, но увесистый сверток. Ловлю его и машу в ответ человеку в чёрной куртке — все в порядке.
— Ну да, — говорю и залпом выпиваю своё пиво, — конкретно Псих.
Теперь уже ржёт весь бар. Ухажер плюет на пол и уползает в сторону сортира, а я сваливаю под гитарное соло, сотрясающее стаканы волнами из невидимых динамиков. И не понимаю, это так кажется в лживом свете розовых и синих неоновых букв, или девица со знаком «стоп» в самом деле провожает меня недобрым взглядом.
В свертке лежит металлическая капсула. Прохожусь датчиком комлога по леденящей пальцы поверхности в поисках чипа, но его нет. Ладно. Значит, узна́ю задание чуть позже, а пока есть время отдохнуть.
На чертовой Церере никакой транспорт ночью не ходит. Я торчу на остановке посреди магистрали в надежде поймать попутку от окраины до центра единственного городка. Пятьдесят тысяч населения — по большей части вахтовые рабочие да немного двинутых ученых, годами изучающих местные недра. В этой дыре я проторчал три стандартных недели. Задерживаться нет желания.
Маленький магнитный катер на секунду зависает над серой полосой, затем снижается рядом со мной. Одна из граней на его фасеточной, словно глаза земной стрекозы, дверей, становится прозрачной. Вижу знакомую линию отрезанных по подбородок волос. Оказывается, они яркого малинового цвета, в неоне бара было не разобрать.
— Подвезти? — доносится из динамика резкий низкий голос.
— Не откажусь.
Она не открывает дверцу полностью, но ничего, я не толстый и не качок. Втискиваюсь на пассажирское сиденье.
— Где остановился?
— У старого хрыча.
«Старый хрыч» — народное название гостевого дома «В старом кратере». Девица усмехается и косится на меня. Ей лет двадцать пять на вид, но женская внешность обманчива, так что может быть и под сорок.
— Надолго тут?
— Пришлось задержаться. А ты?
— Завтра утром улетаю.
Интересно, она вместе с машиной по системе гоняет? Вряд ли на Церере можно арендовать такую игрушку, слишком уж модная. Да и хозяйка ее выглядит как с обложки молодежного журнала, только ростом не модель.
— Что тебя занесло в такую дыру?
— По работе, — говорит она, пристально глядя на съезд с магистрали в центр городка, — надо было повидать кое-кого.
Через пару секунду мы поворачиваем направо, к торговой улочке под маленьким старым куполом. Девица высаживает меня недалеко от «Старого кратера». Время детское, заняться нечем, и я почти автоматически говорю:
— Не хочешь пойти перекусить?
— Давай, — с улыбкой на лице она кажется моложе. — Меня Мэйпл зовут, кстати.
— Как дерево? Прости. Я Дэйв.
Мэйпл весело смеется. Веду ее в азиатскую забегаловку в переулке, где из отвратительных продуктов умеет готовить восхитительные шашлычки, но стоит завернуть за угол, как я чувствую разряд тока у шеи.
***
Дерьмо.
Единственное цензурное слово. Дерьмо. Голова раскалывается, во рту веселится дикобраз, и я совершенно не могу вспомнить, как попал в свой номер.
— Большой кофе, пожалста.
— Водички попей, страдалец!
Тетушка, которая подает «у хрыча» завтрак, гремит посудой и не торопится выполнять мои пожелания. Каждое бодрое звяканье тарелок или хлопок крышки утилизатора отдаются в мозгу ржавыми литаврами.
На стол передо мной опускается поднос, на котором стакан воды, таблетка от похмелья и тарелка каши, посыпанной сыром. Тетушка сочувственно качает головой. Ее рыхлое лицо с прожилками сосудов на щеках выдает эксперта по утренним состояниям.
— Да вчера позвонил этот Ван-Тан, как его? Сказал, ты перебрал чуток, — говорит она в ответ на мой вопросительный взгляд. — Мы с Германом и доволокли. Не умеешь, это, не пей.
— Не буду. Спасибо.
— Давай жри и сваливай!
Обещаю свалить через полчаса. Собираю сумку, заряжаю комлог, выбрасываю обертки от леденцов из карманов куртки. Память проясняется. Горячая волна накатывает сначала на голову, потом выступает пот на спине, а затем я чувствую, как начинает припекать пониже поясницы. Капсулы во внутреннем кармане куртки нет.
Так. Бар. Потом шашлычки, не хотел бы знать, из чего. Девчонка с малиновыми волосами. Как ее звали? Как-то странно, как дерево. Это она меня вырубила?
На комлог падает сообщение, скупой текст велит возвращаться на Марс. Великолепно. Заявлюсь без груза, может, выясню, что это было, если Стив не прибьет меня раньше.
Выметаюсь из комнаты. Едва успеваю перехватить кофе и булочку на площади, а уже пора двигать в сторону космопорта. Предвкушаю ощущения от квадратной задницы — почему-то прогресс не сделал сиденья удобнее. К счастью, теперь такой полет занимает всего восемнадцать часов, не полгода, как сорок лет назад.
— Эй, Псих!
Псих, но на ошибках учусь. Не оборачиваюсь, бегу со всех ног на остановку маглева. Тяжелый топот сзади. Жужжание сверху. Лечу на каучук тротуара носом вниз, замечаю, как маленький дрон целится мне в голову.
— Отдай яйцо, и я тебя не трону.
— У меня только два, — не сдерживаюсь, хотя рука нападающего неиллюзорно сжимает шею, — не дам.
— Ты реально псих!
Меня встряхивают как котенка. В следующий момент уже стою на ногах, пока парень ростом с полтора меня ощупывает мои карманы.
— Где оно? То, что ты вчера получил в кабаке?
— В душе не чаю. Потерял по пьяни.
Он издает вопль не то ярости, не то разочарования. Уворачиваюсь от кулака, летящего в нос, дрон отчаянно наводит рыльце на мой лоб, но падает, сбитый полицейским нарядом.
— Все хорошо, — спешу уверить офицера, — порядок.
— Давайте-ка отпечатки, господа.
Он протягивает сканер. Прикладываю палец, и пока моя рожа медленно выгружается из базы данных, сматываюсь на подъезжающий к платформе маглев. Офицер окрикивает, но машет рукой. Ничего не нашел. Я молодец!
Корабль уносит меня с Цереры, а мыслями я все еще там. Что случилось с девочкой-клёном? И какое такое яйцо искал тот парень? Соленый бульон из банки и острые колечки занимают меня на полчасика, пока один и те же мысли кружатся в голове. Мужик с тележкой начинает развозить маски для сна и сонные таблетки. Я выбираю максимальную дозу — на шестнадцать часов. Потом подумаю о яйцах.
***
Само собой, пока я спал, кто-то порылся в моем барахле. Что искали? Несвежие футболки? Вслух удивляюсь человеческому идиотизму под скептические взгляды окружающих. Тут, конечно, не такая публика, чтобы беззаботно дрыхнуть до упора, но и я не тот персонаж, кого это сильно волнует. Стив говорит, только психи добровольно летают третьим классом. Может быть, он прав, но мне так спокойнее.
Загадочное яйцо не выходит из головы, и в очереди на въездной контроль, я продолжаю перебирать самые фантастические варианты того, что могло бы вылупиться из металлической на вид капсулы. Какого она размера? С мою ладонь длиной и с три пальца в диаметре. Куриное яйцо внутри поместится, но не такая это диковина, гоняться за ней. Притащили инопланетную заразу, и лучше бы это было просто странно существо, а не биологическое оружие или что-нибудь похуже.
Марсианские обитаемые купола по сравнению с Церерой — перенаселенные мегаполисы. Собственно, так оно и есть. Налоговые послабления и дешевое жилье привлекают сюда кучу людей, но не совсем тех, с кем вы обычно хотите жить рядом. Поэтому на Марсе, в отличие от Земли, Луны и астероидов, разрешено носить оружие.
Забираю из камеры хранения свой ствол и тащусь к станции метро. Несколько минут наблюдаю, как состоятельные пассажиры один за другим отбывают на летающих такси из сверкающего хрустального стакана на втором этаже. Выглядит это как зацикленная анимация. Я хихикаю над собственной шуткой и едва не прикусываю язык, потому что мимо пролетает знакомая посудина с фасетчатыми дверями.
«Ты скоро?» — приходит сообщение от Стива. Отвечаю, что мчу аж дым из ушей, хотя стоило бы оттянуть встречу — выслушивать нотации не очень хочется.
Стив, однако, даже не спрашивает про капсулу или яйцо. Он наливает мне кофе — никто не уйдет живым, если не выпьет его любимый омерзительно кислотный кофе — и просит немного подождать человека, с которым надо обсудить новый заказ.
— Это, — чешу нос и делаю вид, что мне плевать, — можно спросить?
— Спрашивай.
— Штуковина, которую я получил на Церере…
— А, да забудь. Ты все сделал как надо.
Кто из нас больший псих, интересно?
Я сижу на подлокотнике кресла, рассматриваю темно-красный ковер с дурацкими старомодными узорами. Все в этом кабинете устарело на сто лет, включая хозяина. Стив болтается туда-сюда на суспенсорном кресле — ноги у него давно не ходят — и потягивает кофе. Проходит минута, вторая, я все ближе к новому вопросу, но тут дверь кабинета открывается.
Ругательства застревают во рту. Я давлюсь приступом кашля. Тянусь к кувшину с водой, кое-как отливаю в стаканчик. Пытаюсь не поперхнуться.
— Ты случаем легочного червя не притащил? — подозрительно цедит Стив и отодвигается подальше.
— Простите. Все хорошо, извините.
Выпрямляюсь. Присматриваюсь. Нет, мне не померещилось. Рядом со мной стоит девица с малиновыми волосами. Та самая, с Цереры. А я-то за нее переживал!
— Вы уже знакомы, — констатирует Стив. — Есть работка для вас двоих.
— Можно я один? — у меня выходит голос капризного школьника, и Стив морщится.
— Нет. У одного тебя мозгов не хватит.
— И что мы должны сделать?
— Во-первых, доставить вчерашний груз покупателю. Во-вторых, Мэйпл получит свое задание, а ты должен присмотреть за ней.
Меня напрягает, когда Стив говорит загадками. Мало вручить мне в напарники — ненавижу работать с кем-то — лицемерную сучку, надо напустить загадочности. Выбирать не приходится, и я покорно киваю.
***
Конура с одним окном на двадцатом этаже кондоминиума, встречает меня веселой плесенью на дне забытой чашки и следами геноцида в аквариуме. Сосед должен был забегать покормить живность, но, очевидно, вспоминал не всегда. Маленький краб, обычно мирно живущий в камнях на дне, прикончил всех креветок. Зато сам остался жив. Хвалю.
Первым делом вливаю в себя две упаковки готового протеина, потом вылавливаю краба и меняю воду в аквариуме. Краб пытается уцепиться за мой палец. Убийца креветок. Лестно думать, что он меня узнаёт, хотя это совсем не так. Все равно люблю его, к кому бы я еще возвращался?
Кое-как привожу в порядок свою нору, оставляю заявку в службе по присмотру за животными и падаю спать. Родная кровать в сто раз удобней, чем отельная. Жаль, завтра я снова уеду.
***
— Мне телохранитель не нужен! — заявляет Мэйпл, едва видит меня утром у дверей космопорта.
На ней оранжевая куртка и желтый рюкзак. В сочетании с малиновыми волосами — самое то, если нужно быть незаметной. За каким чертом Стив ее нанял?
— Да пожалуйста! Хочешь, иди и убейся прямо сейчас!
Никакого желания ее охранять. Глаза б мои не видели.
— Ты дуешься, потому что девчонка оказалась умнее тебя, да?
— О боже мой, маленькая мисс прозорливость, — я закатываю глаза и ныряю в черную пропасть сканера, проверить кишки и сумку перед полетом на Землю.
— И не хочешь это признавать!
Интересно, она хотя бы иногда замолкает? Показательно тяжело вздыхаю. Жду, пока ее чемодан на колесиках определит фигуру хозяйки в толпе и догонит нас.
— Ну и ладно!
Мэйпл фыркает и дальше идет молча. Вот славно. Покупаю в автомате сладкие батончики, орешки, пару банок кофе. Думаю, что надо и ей батончик захватить, но спрашивать не хочу. Сбоку появляется малиновое пятно — подошла и молчит.
— С молоком? — показываю на кофе.
— Да. И бананы.
Кидаю упаковку сушеных бананов ей в руки. «Спасибо» я пока не заслужил, но ее нахмуренное лицо меня даже забавляет. Что у нее там за задание такое? Аллигаторов будем ловить? Полезем на Эверест?
— Кто ты по профессии? — спрашивает Мэйпл, когда мы садимся на свои места в салоне корабля.
— Океанолог. Изучал живность полярных морей.
Я протягиваю открытый пакет арахиса, и она милостиво соглашается взять орешков. Смотрит широко открытыми серыми глазами. Оказывается, она гораздо моложе, чем казалось в баре. Года двадцать три, не больше.
— Потом я работал спасателем. И промышленным альпинистом, очень давно.
— Странно, — бормочет Мэйпл.
Конечно, странно. Зачем океанологу работать курьером, пускай и необычным? Формально Стив — антиквар, но вещи, которые он продает взыскательным коллекционерам или желающим спустить лишние деньги — не просто картины или вазы. Зачастую товар нелегален, а если не запрещен, то только потому, что никто пока не понял опасности.
Следующие пару часов она молчит. Съедает всю еду и копается в социальных сетях. Девчоночьи развлечения — макияж, мода, смешные животные. Делаю вид, что сплю.
— Дэйв, — Мэйпл дергает меня за рукав, — а ты стрелять умеешь?
— Мы должны кого-то убить? — приоткрываю глаза и смотрю на подсвеченные лампочкой пряди. Оранжевую куртку она сняла, но черная футболка не делает волосы менее яркими.
— Нет. Могут попытаться убить нас.
— Знаешь, в этом случае умнее бежать и прятаться. Без толку уметь стрелять, если не готов убивать. Ты-то кто по специальности?
— Кибербезопасность.
Маленькая мисс хакер. Ясно-понятно. Будем красть нечто из частного хранилища с очень умными замками. В целом, мне не особо важно, что именно. Это проблемы Стива, Мэйпл и заказчика.
Наш корабль прибывает в Гонконг — город, обратившийся чудовищем, гигантским конгломератом небоскребов и людей. Марсианские колонии считали лучиком надежды для таких вот бедняг, как ютились тут в крошечных комнатах в километре от поверхности. Все, впрочем, пошло не так.
К моему немалому удивлению Мэйпл почти растворяется в толпе. Тут много таких творческих, особенно молодежь хороша. Чувствую себя слишком старым и, чтобы отделаться от непрошеных комплексов, покупаю себе яркую футболку с какими-то кислотными чертями. Теперь мы будто из одной команды.
— Стив забронировал нам отель… — Мэйпл ковыряется в комлоге. — Надо доехать на метро. Идем.
— Ты его тайная дочь, что ли? С чего такая забота.
— Не знаю. Я вообще почти ничего о себе не помню. Только последние несколько месяцев.
— Подожди, — в глазах темнеет от услышанного, — а как же кибербезопасность?
— Это я просто знаю. Имя. Возраст. Мне двадцать один. У меня есть водительские права, диплом, айди… Специальность я знаю хорошо. Только про себя — ничего.
Надо вернуть мозги на место. Покупаю нам по мороженому. Себе фиолетовое со вкусом сладкой картошки, ей розовое, фруктовое. Вот это ничего себе! Какие еще тайны у девочки-клёна?
Отель, в котором нас поселил Стивен, находится в приличном районе, рядом парк и набережная. Я-то обычно выбираю места подешевле. Вечером мы ничем не заняты и болтаемся по городу от сверкающего торгового центра в семь этажей до узких переулков, где теснятся забегаловки с едой для огнеедов и магазинчики, торгующие всем на свете, замечаю даже парашютный шелк в рулонах.
Совершенно незаметно мы доходим до района победнее. Уже стемнело, среди ободранных многоэтажек становится неуютно. Поворачиваем назад, но дорогу преграждает группа парней. На них одинаковые черные бомберы с вышивкой, узкие джинсы и кроссовки, в носах которых, я уверен, вмонтированы металлические пластины.
Один из парней что-то говорит, я ничего не понимаю, но Мэйпл отвечает ему бойко и уверенно, и судя по тону — хамит. Все бы ничего, но его спутник открывает и складывает нож, а еще один — поигрывает трубкой нейроредуктора. Поднимаю руки. Загораживаю девчонку собой и даю понять — мы сваливаем.
Мы в самом деле сваливаем и бежим, но вот проблема — мы все сильнее углубляемся в нехороший райончик. Простая мысль — остановиться и посмотреть на карту приходит в голову Мэйпл ровно в тот момент, когда с неба падают первые капли дождя. Сначала капли, а затем, буквально за пару минут, переулок превращается в русло горной реки.
Наверно, даже парни из банды сидят дома в тепле, и только мы торчим под протекающим навесом закрытой табачной лавки. Брюки мокрые по колено, за шиворот течет.
— Что? — я смахиваю воду со лба и смотрю на Мэйпл, которая тянет меня за руку.
— Идем. Нас зовут в дом.
Спасение явилось в лице древней бабули, живущей над лавкой. Ее седой пучок, заколотый палочкой для еды, подрагивает на маленькой, точно ссохшейся, голове, пока мы протискиваемся вслед за ней по узкой лестнице на второй этаж. На крошечной кухне до потолка высятся контейнеры и коробки с сигаретами и курительными смесями. Пахнет перцем и невысыхающим бельем. Мэйпл ведет милую беседу, я оглядываюсь в поисках уборной, вернувшись, пытаюсь узнать, как перевести бабке денег на поддержание штанов — судя по обстановке, они были бы нелишними.
— В этом районе заправляют банды, — переводит Мэйпл, а потом цепляет палочками лапшу и шумно втягивает в рот. — А такси сюда не любят заезжать.
— Да мы пешком пойдем!
С поклоном принимаю из рук старушки миску еды. Нельзя исключать, что в соусе полно снотворного, и завтра мы пожалеем о побеге от банды. Вкусно. Древесные грибы и какие-то маринованные корешки приятно хрустят. Чудовищно остро, но лучше, чем мы ели в обед.
— Она говорит, мы можем переночевать, а рано утром дойти до торговой улицы и вызвать такси туда. Все равно пока дождь.
Мэйпл явно хочет остаться, бабка настойчиво вручает мне грязную посуду, а пока я ее мою, заваривает чай и открывает пачку сладкого хвороста. Соглашаюсь. Мы сидим на полу, играем в маджонг, а потом устраиваемся на ночь в чулане. Сюрреализм ситуации кружит голову, пишу Стиву, что моя подопечная пока жива, но он не отвечает.
Я успеваю задремать, когда чувствую знакомое потягивание за рукав.
— Дейв! — раздается панический писк. — Дейв, скорее!
— Что такое? Вот же!
— Я случайно, — тараторит Мэйпл, — не хотела. Я попыталась считать инфо с капсулы, а оно открылось!
В ее руках вытянутое яйцо, похожее на огромную капсулу с лекарством. Оно живое. Под пятнистой сине-зеленой поверхностью, похожей на очень плотное желе, кто-то шевелится. Пробую запихнуть тварь обратно в капсулу, но она больше не закрывается.
— Дерьмо! — пытаюсь вытереть руки. — И кто это такой?
— Не знаю. Мы должны были завтра доставить, а оно… — Мэйпл всхлипывает, — оно вылупилось…
— Еще не вылупилось. Бедняга. Сдохнет до утра, жалко будет.
Теперь она ревет в голос, а я смотрю, как разрывается мутная пленка, и из голубой слизи вылезает маленькое, с цыпленка, существо. Оно отдаленно похоже на птицу, но перепончатые крылья и едва ли не светящиеся в полумраке чулана сегментированные глаза скорее напоминают хамелеона. Кем бы оно ни было, это тварь не с Земли.
— И что ты такое? — спрашиваю я, а нечто уверенно ползет к ноге размазывающей слезы Мэйпл.
— Кажется, — она против любых, даже инстинктивно понятных правил безопасности, берет тварь на руки, — это дракончик. Ему холодно, наверное.
— Вдруг эта его слизь — чистая щелочь? Или он ядовитый? Вот помрешь, что мне делать?
— Не помру. Все уже высохло.
Скорее, впиталось в матрас, на котором мы сидим, оставив только слабое, тоже светящееся призрачным голубым светом пятно. Мэйпл дышит в сложенные лодочкой ладони, и дракончик, свернувшись клубком, засыпает. Маленький и милый, точно игрушечный.
— Кто-то купил себе питомца… Задорого, наверное.
— Стив нас на самом деле убьет? — у Мэйпл зубы стучат от страха. — Правда?
— Не думаю. Он явно переживал за тебя.
— А ты?
Я намереваюсь достроить драконье гнездо из тряпья, которое нашлось в углу чулана, и одинокой термостельки, валяющейся у двери, и поспать, но, кажется, пришло время удивительных историй.
— Я его брат. Он меня любит, хотя иногда это не очень заметно.
— Брат? Но ты же молодой, а ему на вид лет сто!
— Причем старший, — добиваю я Мэйпл и начинаю рассказывать по-настоящему.
На самом деле Стиву не сто лет, а все сто десять. Я на три года старше. Именно тогда мы родились на Земле, в городе, который сейчас снесен в рамках экологического восстановления. В детстве дрались как буйнопомешанные, а в студенческие годы сблизились. Я учился как океанолога, брат на медика. Мы были поздними детьми, и случилось так, что наши родители умерли один за другим, когда Стиву исполнилось двадцать два.
— Я бы хотела вспомнить родителей. Или хотя бы знать, что они существовали.
— Не плачь. Может, Стив что-то знает, а может быть, ты останешься с нами на сто лет…
— Рассказывай дальше! — буркнула сердито и обняла собственную кофту.
Мне искренне жаль потерянную по жизни девчонку, но я послушно продолжаю. После смерти родителей брат решил бороться со старением. Двинулся немного на этой теме. Пока я бороздил северные моря, его понесло в другие авантюры. Постепенно из нормальных исследовательских центров переместился сначала в малоизвестные институты в Африке, а затем и совсем в подпольные клиники. Мне было тридцать три, когда Стив предложил поучаствовать в испытаниях. Он излучал уверенность в успехе, и я повелся. Молодой был, глупый.
Из двадцати добровольцев умерли двенадцать. Девять сразу, из-за сильной аллергии на сыворотку с «генетической заплаткой». Трое — в течение года, у них развилось что-то вроде реакции «трансплантат против хозяина». Пятеро продолжили стареть и прожили обычную жизнь. И только трое…
— Ты и Стив — это двое, — перебила Мэйпл. — С разными эффектами, да?
— Так и есть. И была еще женщина, Кэтрин. Я виделся с ней потом несколько раз. В нашу последнюю встречу она сказала, что лучше бы никогда не соглашалась на эксперимент.
— Даже так? Я не знаю, согласилась бы или нет…
Мы перебрались на Марс, когда открылась программа налоговых льгот. К тому времени Стив успел отсидеть несколько лет в тюрьме за подпольный эксперимент с тяжелыми последствиями. Моё и Кэтрин участие он скрыл. В те годы он не знал, что сам будет стареть гораздо медленнее, чем другие стареющие люди. На Марсе мы стали Дэйвом и Стивом, навсегда похоронив старые имена и документы. Пока брат пытался снова заняться наукой, я работал на экстремальных работах — кризис среднего возраста пришел поздно, но адреналина требовал как настоящий.
— Ты тогда стал Психом?
— Да. За одну операцию. Пришлось выйти в открытый космос и поймать там парня раньше, чем у него кончится кислород…
— Я думала, ты побил кого-то.
Мэйпл моргает. Из придурка я превращаюсь в героя. Смотрю на нее и не понимаю, как мог не разглядеть в том баре почти детскую мордочку. Впрочем, я все равно не собирался к ней подкатывать. Отношения — не моя тема. С Кэтрин мы решили больше не встречаться, ровесницы давно умерли, а спать с девчонками на сто лет моложе — я пас.
Дракончик просыпается. Мэйпл бежит за бабулей, и они вместе кормят неведомую тварь яичным белком. Переживаю, вдруг у него аллергия, как у меня в детстве, но вроде все в порядке. Он снова устраивается в гнезде, а Мэйпл сонно болтает:
— Надо дать ему имя, наверное? Раз уж он родился у нас.
— Не проси меня назвать дракона. Я даже себе имя не мог придумать.
— Бахамут, — мечтательно говорит она и зевает.
— Бегемот, — фыркаю я в ответ. — Кстати, у меня дома краб живет.
— Псих, краб и бегемот!
Мэйпл смеется. Смотрим фото моей живности в её лучшие дни и ложимся, наконец, спать.
***
Утром от Стива все еще нет ответа. Даже на сообщение, что груз доедет в несколько измененном виде, не реагирует. Начинаю волноваться. Пишу нашей домработнице, но и там тишина.
С рассветом мы покидаем бабулю, денег она так и не взяла. Бегемот выглядывает из кармана оранжевой куртки Мэйпл. Мы едем по координатам, которые пришли ей на комлог. Пока сидим в метро, снова пытаюсь связаться с братом. Безуспешно.
Первая точка — магазин спецодежды. Продавец выдает нам по комплекту серой униформы, белые кеды, перчатки и черные кепки. Свои вещи мы убираем в одинаковые черные рюкзаки. Я несу в руке складную швабру в чехле, Мэйпл — маленькую тряпичную сумку с гнездом Бегемота. Едет дальше. Маглев летит через город, ныряя в туннели, проложенные через дома, взлетая над промышленными зонами и окунаясь в шум деловых кварталов, пока не прибывает в университетский городок.
Граненый цилиндр из сияющего стекла встречает нас входом для технического персонала. Мэйпл объясняется с охранником, я кланяюсь, стараясь казаться ниже ростом.
— И куда дальше?
— Не знаю, — шепчет она озадаченно, — больше ничего не приходило.
На подступах к лифту нас ловит грузная женщина с очень черными волосами. Видимо, какая-то начальница смены уборщиков. Она отправляет Мэйпл на девятый этаж убирать кабинеты, а меня — на седьмой, мыть технический коридор. Непонятно, это часть плана, придуманного Стивом, или нам подкинули бесплатную работенку?
Делать нечего. Стою и методично драю стену из матового стекла. Местами оно сменяется прозрачным, но все помещения внутри плотно занавешены жалюзи — не рассмотреть. Судя по всему, это лаборатория, и в выходной день тут никого нет. Продолжаю брызгать моющим средством, водить водосгонкой и полировочной тряпкой. Тишина вокруг. Зачем брат отправил нас сюда?
Вибрирует комлог. Стив? Нет. Это Мэйпл. Приходят отдельные слова, будто у девчонки руки дрожат. Просит подняться к ней. Двигаюсь в сторону лестницы. Запоздало понимаю, что выйти смогу, но как открыть двери на другой этаж без пропуска?
Ладони становятся влажными. Сердце бьется чаще. Стариковское волнение. Пускай физически я молод, возраст дает о себе знать. Чертова интуиция, взращенная столетним опытом, вопит об опасности. Откуда? Все тихо и спокойно. Это всего лишь лаборатория.
Мэйпл сама распахивает дверь, хватает меня за руку и втягивает в коридор. Тащит дальше и дальше, а потом буквально вталкивает в кабинет.
Я вижу стол. Крутящееся кресло в темно-синей обивке. Светлые стены, награды с конференций на стеллажах, а потом — рамки с фотографиями. Много, не меньше двух десятков. На них Мэйпл-студентка, школьница в форме-матроске, малышка с огромным рюкзаком и совсем карапуз, выглядывающий из надувного круга. Почти на всех фото только она, и только с одной кроме одетой в нарядное кружевной платье семилетней Мэйпл на меня смотрит…
Охранники скручивают нас, хотя одному я успеваю сломать нос, а другому как следует вдарить по яйцам. Из слишком много. На нас надевают наручники и тащат вниз.
«Бегемот!» — кричит Мэйпл, но её никто не слушает. — «Там Бегемот!»
Нас везут в полицейский участок. Мэйпл отправляют в камеру для женщин, вместе с уличными девицами. Меня — в мужскую, к парню из банды, у которого один глаз похож на огромную сливу, и деду-алкоголику. Не понимаю ни единого слова. Коп сканирует мой отпечаток и чешет в затылке. Наверное, по его мнению, я слишком законопослушный, такие в участке редкость.
Утром меня увозят в тюрьму. Пытаюсь выспросить про Мэйпл, но теперь никто не понимает меня. Пока машина толкается по городским пробкам, на комлог начинают приходить сообщения от брата. Сначала я выдыхаю, а затем…
«Привет, Данька, — называет он меня старым именем, и я понимаю, что все кончено. — Надеюсь, вы уже встретились с Кэт, а девочка без памяти нашла маму и папу, и теперь вы сможете жить как семья. Если не вместе, то хотя бы на одной планете. Прости, что не хватило духу сказать тебе лично, но сил нет больше скрипеть старой развалиной. Я ухожу без сожалений и сомнений, а ты, ты еще сможешь быть счастлив. Люблю тебя, братик. Степан».
Парень из банды смотрит единственный открытым глазом, как я рыдаю, словно маленький ребенок, отчаянно, в голос, до помутнения в глазах. Как, черт побери, как он мог? Внезапно я улыбаюсь. Даже в сто с лишним лет, даже собираясь на тот свет, брат сумел провернуть последнее хитрое дело и лишь немного просчитался.
***
Я сижу в тюрьме неделю, вторую, месяц, два. Адвокат через автопереводчик обещает, что скорее, всего, суд окончится штрафом, а потом меня отпустят. Тем временем парень с соседней койки потихоньку учит меня иероглифам, я начинаю немного понимать речь людей вокруг, а вечерняя миска лапши с искусственным мясом не кажется настолько острой. И точно не острее боли от потери брата.
По ночам мне снится детство. Высокие сосны в лесу у дома. Брат, с которым мы катаемся на снежной горке. Иногда в сновидения приходит Кэтрин. Скучаю по ней тоже. Увидимся ли?
«Гурайзер, — коверкает надзиратель мою фамилию, — на выход!»
Думаю, что таки пришло время суда, но вместо полицейской машины и наручников меня встречает вихрь цвета и объятий. Малиновые волосы щекочут лицо, от ромашек на голубом платье рябит в глазах, что-то цепкое и острое корябает плечо через износившуюся футболку.
— Тихо, тихо, стой. Дай выдохнуть.
— Мы едем домой, — говорит Мэйпл, и на глазах ее блестят слезы. — Я заплатила за тебя штраф.
— Спасибо, а это же…
У меня на плече сидит чуть подросшая крылатая ящерка. Голубые и сиреневые пятна на ее коже переливаются в солнечных лучах, когда мы выходим на улицу. Бегемот прикрывает глаза и как будто улыбается.
Пока катер с фасетчатыми дверцами летит по улицам Гонконга, Мэйпл рассказывает свою удивительную историю. Почти год назад она очнулась в больнице без памяти о предыдущей жизни, но зато с документами на имя Мэйпл Роуз Шэн, ключами от квартиры и банковским счетом.
— Как будто в теледраме, — сказала она. — Чувствовала себя ужасно. Не физически плохо. Просто ужасно.
— Почему ты не взяла имя Роуз, а?
— Скучное слишком. Мне Мэйпл понравилось.
Моя девочка. Улыбка сама расползается по лицу.
— А как к Стиву попала?
Документы были оформлены совсем недавно, и применив знания по специальности — не зря диплом с отличием — она узнала имя сотрудника паспортной службы, который их сделал. Дальше шаг за шагом, через небольшие взятки и запугивания вышла на брата. Звучало логично. Кэт знала нашу историю и вполне могла обратиться за помощью.
— Я немного работала на него, по-настоящему, не только таблицы рисовала. О тебе не знала, только слышала, что есть какой-то Псих.
— Что случилось с Кэтрин? — озвучиваю крутящийся на языке вопрос.
— Она увлеклась фридайвингом. Поехала нырять в пещеру и не вернулась. Буквально за неделю до того, как мы приехали, — голос Мэйпл дрожит. — Ее тело нашли за пару дней до того, как мы приехали. Стив уже не узнал.
— Вот как…
Мы так давно не виделись, да и особой близости между нами не было, но смерть Кэт все равно ранит. Не так сильно, как уход брата. Царапает маленьким лезвием за грудиной. У меня остаются вопросы, даже претензии к ней, но Мэйпл продолжает говорить, и я держу слова при себе.
— Ее коллега, я так понимаю, и любовник, вынул меня из тюрьмы через шесть дней. Он сказал, что Роуз — часть моего настоящего имени, но теперь-то какая разница. Память не вернуть. Маму не вернуть. Только Бегемот остался.
— Все равно ничего не понимаю, — наблюдаю, как дракончик перелезает с моего плеча на голову Мэйпл. — Он-то как связан…
— Мама купила яйцо, чтобы сделать мне подарок на двадцать один год. Стив перехватил его. Больше я ничего не знаю.
Показываю сообщения от брата. Губы Мэйпл дрожат, нос розовеет, но она держится. Моя девочка.
— Кажется, подарок запоздал.
— Эти ящерки редко размножаются — Мэйпл почесала макушку Бегемота, — вот и в том году не удалось получить яйцо. И потом… Короче, не вышло со мной и сывороткой вечной молодости. Думаю, в этом причина.
Сложно жить сто лет, видеть, как близкие стареют и уходят, и не двинуться головой. Я отчасти могу понять Кэт. Когда-то у нее были дети. Они умерли, а их дети состарились. Она говорила, внуки почти прокляли ее и не хотели общаться. Значит, попыталась еще раз и решила, что лучше забвение, чем так.
— То есть, биологически ты мой ребенок? — наконец выдаю я довольно очевидный факт.
— Ага, кажется, так. Не буду звать тебя папой. Ты скорее как старший брат. Не обидишься?
— Ни в коем случае.
Мы прилетаем в ее квартиру, в самом деле напоминающую жилище главных героев теледрамы. Кухня тут размером со стадион. Кэт не жалела денег на единственную дочь. Кручу головой по сторонам, а Мэйпл тащит меня дальше.
— Это твоя комната, — оглашает она. — Как тебе? Пока так, а потом я вступлю в наследство и…
Судя по тому, что я слышу про «другой дом», Кэт вообще не жалела денег на недвижимость.
— Ну, это самое пристойное жилье, которое я видел за последние сто лет.
Просторная, светлая комната, пол чистый, кровать есть. Идеально.
— Смотри!
Она показывает в угол, и я вижу на тумбе аквариум. В толще воды плавают рыбки, по дну бродят креветки, а на камнях, поднимающихся над поверхностью, сидит маленький синий краб.
— Все в сборе, — радостно говорит она. — Псих, краб и Бегемот!
Обнимаю ее, прогоняю дракончика с головы. Несколько раз в тюрьме меня посещали мысли последовать за братом, но теперь, кажется, придется задержаться по эту сторону бытия.
Вытираю глаза — деда пробило на слезу, задеваю щекой комлог и вижу, как на экране появляется старое, двухмесячной давности, непрочитанное сообщение от Стива: «PS Генетики у Кэт — идиоты».
Автор: Jaade
Источник: https://litclubbs.ru/articles/63428-psih-krab-i-beremot.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: