Такой страшной жары страна в последние годы ещё не видела. Люди хоронились от зноя где могли – в офисах под кондиционерами, на дачах, в турциях (там хотя бы влажность воздуха поменьше). Мы с друзьями спасались во время отпуска от сорокаградусной августовской жары на сплаве на Полярном Урале. Холодно было, аж жуть.
– Скажите, а когда у вас лето началось?
– Два дня назад. Через недельки две, значит, закончится. Вам повезло – приехали в начале лета, успеете застать ещё и начало осени. Сегодня ещё солнечно, градусов пятнадцать. Но вы не думайте, что так будет всегда. У нас, как Олег Митяев поёт, лето – это маленькая жизнь. Действительно, ну очень маленькая…
АТТРАКЦИОН ЗАКАЗЫВАЛИ?
«Если вы уже катались на американских горках, то это совершенно ничего не значит. Так как 12-часовой переезд по гористо-болотистой тундре на вездеходе, похожем на трижды попавший под бомбёжку танк, – это и горки, и тарзанка вместе взятые (когда вездеход готовится нырнуть в десятиметровый овраг, и машина накреняется вперёд почти под прямым углом). Только при этом аттракцион время от времени вдруг останавливают, выбегает водитель в промасленной робе грязно-зелёного цвета и начинает исступлённо колотить кувалдой по гусенице:
– Дын-н-н-н… Дын-н-н-н… Дын-н-н-н…
125 километров. Средняя скорость – 10 километров в час. Горизонт скачет, как у дальневосточных рыбаков на траулере во время шторма». И так с Воркуты до озера Усваты. Дальше вездеход – не ходок.
Так с ужасом вспоминает начало нашего похода наш негласный капитан Сергей Мешавкин, страстный рыбак и идеолог всех наших сплавов «дикарём».
Лично у меня всё «трудное» почти сразу стёрлось из памяти – вместе с исчезнувшими под конец нашего самого длинного похода огромными синяками на обе ноги – памятками от многочасовых скачек по болотам, рекам и оврагам.
Маршрут пролегал по Ямалу, частично захватывая территорию Республики Коми. Воркута – озеро Усваты – река Малая Щучья – озеро Большая Щучья – река Большая Щучья – Лаборовая – Лабытнанги – Воркута.
ЧУДИЩЕ НА ЩУЧЬЕМ ОЗЕРЕ
Цель нашего путешествия – озеро Большое Щучье, самое глубокое и полноводное озеро Урала. Его ещё иногда называют уральским или ямальским Байкалом.
По легенде, жила на берегу озера ненецкая семья.
Однажды пропал сын охотника: мальчик вышел из чума и стал играючи бросать камни в озеро. Озеро обиделось и забрало его в свои глубины.
Отец, по легенде, подкараулил и убил щуку, утащившую сына.
В другом варианте легенды отец распорол щуке брюхо и вытащил мальчика – целого и невредимого.
С тех пор озеро (названное после этого Щучьим) и люди живут взаимоуважая друг друга.
Вопреки названию и легенде, щуки в озере нет и, утверждают, не было никогда. Зато есть своё чудовище.
«Так-то мы его не видели, но один раз… Шесть уток синхронно исчезли с поверхности озера, словно их кто-то языком слизнул, – увлечённо рассказывал егерь Володя по прозвищу Сила Воли (озеро расположено на территории заказника), чей дом расположился прямо у озера. – И самое-то главное, если бы здесь жило это чудовище, ему же нужно питаться, рыбы бы не было в озере вообще!»
По всем туристским отчётам мы знали, что рыбы в озере немерено.
Но если рыба и водилась, то совсем не там, где мы шли. Потому мы с полным правом ждали коронного выхода чудовища. Но чудовище то ли постеснялось, то ли просто в силу дряхлости и своей значимости проигнорировало наши ожидания.
Но само озеро! Красота необыкновеннейшая!
То здесь, то там по берегам – огромные пласты снега. (Снег – в августе!)
Озеро образовалось на месте тектонической впадины, оно больше похоже на рукав реки, длинное и узкое, заключённое в тиски гор.
С белоснежных вершин в озеро низвергаются бурными потоками бесчисленные ручейки. За эти же вершины цепляются тучи.
Щучье озеро так же сурово, как Байкал. Пугают: за несколько дней до нас во время шторма здесь перевернуло лодку. Два туриста не найдены до сих пор.
С ВЕСЛОМ ПРОТИВ ОЛЕНЕЙ
Ещё в самом начале экспедиции, от озера Усваты до реки Малая Щучья группе предстояло пройти пешком, как мы высчитали по карте, километров пять-шесть (В действительности оказалось пятнадцать.)
Мужская часть команды должна была вернуться тем же вечером – забрать меня и оставшиеся вещи: катамаран, основные продукты и др. Но уже смеркалось (как может смеркаться в тех местах, где полярный день), а их всё не было и не было.
Я уже готовилась разложить палатку, чтобы заночевать одна, и тут, казалось бы, в абсолютно безлюдной тундре… целое стадо диких оленей, будто раненные бизоны, неслось на меня, грозя растоптать, уничтожить, стереть в пыль меня саму и даже всякую память обо мне.
Стремительнее молнии пронеслась в мозгу только одна мысль: «Спасти еду для друзей – пусть это будет даже ценой…»
Непоколебимая, словно Родина-мать или там Свобода на баррикадах, с совершенно сумасшедшими глазами от страха, я стояла с веслом в одной руке, с фотоаппаратом в другой, на защите пожитков, а олени (сотни ветвистых огромных рогов) обтекали меня и собственно пожитки ровными потоками. И только когда уже прошёл испуг, стало понятно, что они домашние.
Следом за ними, в метрах ста, двигался пастух. Так произошла первая встреча с оленями и ненцами.
ГДЕ ЗАРЫТ КОПАЛЬХЕМ
И как бы я ни выпытывала и у пастуха и позже у других ненцев, где можно найти загадочные копальхемы (спасибо Википедии), все молчали, как голодные, но гордые партизаны.
Конечно, ни выкапывать, ни тем более есть копальхем ни я, ни мои товарищи особого желания не испытывали (зачем лишать ненцев их запасов). Ну, разве что попробовать. Ну хоть чуть-чуть.
Больше всего соблазняла фраза, что это классическое ненецкое блюдо для европейцев может быть смертельно опасным, так как в нём содержится трупный яд.
Итак, рецепт:
«Здоровому и упитанному оленю (обычно вожаку стада) пару дней ничего не дают есть – для полной очистки кишечника. Затем его топят в ближайшем болоте. Это место досыпают торфом или мхом, а сверху обкладывают ветками и камнями. Оленья туша может пролежать таким образом столетиями».
Мясо как таковое в копальхеме уже слабо различимо – вместо него сероватая и дурно пахнущая масса. Едят такое, как свидетельствовала Википедия, не только в нужду, но и просто как своеобразный деликатес.
«Но всегда восполняют взятое – захотелось копальхема, нужно забить следующего оленя и сделать новый копальхем. Получаются «консервы» на «чёрный день» или помощь тем, кто потерялся в тундре».
Никаких пионерских галстуков, ни вымпелов «Лучшему оленеводу», которыми, говорят, ненцы любили украшать место копальхемов, мы не видели, так же как никто нас не стремился угоститься этим традиционным блюдом, да и вообще оленьим мясом. Не сезон. Летом ненцы едят грибы и рыбу.
АПОКАЛИПСИС ДЛЯ НЕНЦЕВ
В фактории Лаборовая, конечном пункте нашего сплава, живёт если не единственная ненецкая писательница, то уж точно родоначальница ненецкой литературы Анна Павловна Неркаги.
Мир тесен – о ней мне рассказывал, будучи в Перми, «вечный» чех Петер Майер, пешком путешествующий по свету, он с её братом почти два месяца каслал (пас) оленей.
Практически все произведения Неркаги – ярабц (песня-плач) о родном народе. Оттого, что его непреодолимо тянет к спиртному. Что ненцы перестают чувствовать себя детьми тундры – ловят рыбу и собирают ягод больше, чем могут съесть. Что олень для них уже не брат, а просто заработок. Что молодые забывают традиции предков и родной язык.
Неркаги в одной из своих повестей даже описала, каким она видит «ненецкий» апокалипсис. Виновата в деградации народа, по мнению писательницы… интеллигенция. И в целом цивилизация. И вот она «заперлась» в небольшой фактории, где всего-то чёртова дюжина домов, включая почту, начальную школу и участковый пункт милиции.
Анна Павловна держит единственный магазин в посёлке, воспитывает пятнадцать приёмных детей, молится – нет, не ненецким идолам, – православному богу. И больше ничего не пишет.
«УВЕЗИ МЕНЯ ТЫ В ТУНДРУ, УВЕЗИ К СЕДЫМ СНЕГАМ…»
А потом снова была Воркута – с легендами о заброшенных шахтах, шахтёрах-призраках и привидениях политзаключённых, погибших здесь в ГУЛАГе. Но это уже совсем другая история.
Но тогда и сейчас, уже после того как мы вернулись со сплава, после средней температуры 5-7 градусов (Днём! Летом! В то время, когда Пермь изнывала от сорокаградусной жары!), после стремительных ледяных горных речек вброд, после того как мы несколько дней тащили катамаран по пояс в холодной воде по камням, через «шкуродёры», после пронизывающих диких ветров, срывающих, казалось бы, намертво поставленные палатки, сохранилось и осталось непреодолимое желание вернуться сюда ещё не один раз, чтобы снова увидеть суровую и изысканную красоту такой непредсказуемой и такой загадочной тундры.
Текст: Марина Сизова, "Пермские новости", 2010 год.
Здесь: видео с нашего сплава.