Первые жилища
Мы не будем проводить культурологический экскурс в историю жилищ на Дону. Жилища различались по группам основного населения, которое в них проживало. А также зависело от географического места, где оно строилось (Дон большой). Нас интересует район Грушевки, с момента основания первых хуторов.
Место под будущим городом было относительно пустынным. Западнее Грушевки в пределах линий по речкам Кундрючьей, Несвитаю, Тузлову согласно определению Войсковой Канцелярией 1799 года и повторно подтвержденному 25 октября 1805 года было запрещено селиться, эта земля была отведена под войсковые табуны, для сбора полков, а также кочевья калмыков.
Как выглядели первые поселения точно не восстановить и бесполезно их искать на местности, материалы и технологии их возведения просто не могли выдержать времени, но представить можно. Основными жителями первых хуторов были крестьяне малороссы. Их жилища строились относительно быстро, из природных подручных материалов. По технологии строительства в простейшем случае это могли быть землянки, но вероятнее всего - турлучные дома или как их называли в Малороссии – мазанки.
Вкапывались или ставились на сухосложенный каменный цоколь «сохи и подсошники» - столбы, которые перевязывались ивовыми прутами с перекладинами в каркас, ложились балки (сволока). Стены формировались плахами плетней из ивы и талов, лесного подгона: в лучшем случае скрепляясь парно, в более простом варианте в один ряд. На потолки слали камышовые маты, слались и перевязывались стропила из жердей и лесин. Крыша покрывалась тростником, снопами камыша или смоченной в глиняном растворе соломой.
В вырытом во дворе котловане, лошадью или ногами месилась размоченная глина с мелкой соломой. Полученным раствором, с помощью родственников и хуторян, за несколько часов, обмазывали стены и наваливали потолок. Сначала забивали глиняный раствор с соломой между плахами «под кулак». Через неделю, после просыхания, «под пальцы» промазывались и заделывались щели и трещины смесью глины с половой, и последний этап назывался «гладкой мазкой». При этом в раствор глины с половой добавлялся кизяк (навоз с резаной соломой). После просыхания дом обязательно белился и красился. Другим вариантом мазанки был саманная хата. Для её строительства требовалось минимум дерева, и это был самый экономный вариант для степных просторов.
После строительства основы дома, остальное семья делала всё сама. С помощью топора из брёвнышек и дранья (рассечённых стволов деревьев - колотых досок) сооружались двери, окна, ставни. Из них же делалась и простейшая мебель. Большую часть дома занимала печь (русская, малорусская), которую сооружали из местных камней, которые были в изобилии в окрестностях Грушевки и Кадамовки или из глины. В ней готовили еду себе и животным, на ней любили спать зимой маленькие дети и старики, в поду и парились. Полы были земляные, обмазанные глиной и по малорусски назывались доливкой. Размеры и планировка жилища зависела от состава семьи: в основном планировка была однокамерной, но реже строился пятистенок, состоявший из жилой части, сеней и чулана.
Во дворе сооружались хозяйственные постройки. Как правило, рядом с домом копался подвал, который укрывался жердями, плетнями, соломой и наваливался глиной. Устраивалась лестница, внутри подвал обмазывался глиной, часто использовался как ледник для хранения съестных припасов. Для скота делалось укрытие во дворе, приплод и птица в холодное время размещались в доме.
Быт у крестьян был незатейливый, и нес черты и традиции мест, откуда они прибывали на Дон. Как правило, глиняная посуда, деревянные ложки и бадьи для воды. Одежда простая и круглогодичная. Зимой согревались овчинных тулупах и полушубках, на них же и спали. Обувь была из сырой кожи - постоли, ноги обматывались и обвязывались онучами, портянками. Ткани для одежды ткались самими крестьянами на примитивных станках из конопляных, льняных или грубошёрстных ниток.
Как выглядели крестьяне - малороссы запечатлело на представленных в Выпуске №5 (ч4) рисунках, в том числе акварели художника Корнеева Е.М., который написал её, после посещения Черкасска в 1803 году.
Переносимый Поповым на новое место хутор, был относительно большим (более 60 душ), но переезд на новое место не был трудновыполнимой задачей. Казаки легко справлялись с ней, постоянная походная жизнь способствовала накоплению опыта и знаний как это делать.Конструкция элементов жилищ была такова, что позволяла разбирать их и переносить на другое место. И это часто практиковалось казаками при перенесении хутора на новое место. Вот как вспоминает вопрос о переносе жилья, Эдвард Кларк, о мемуарах которого мы писали в Выпуске №2, 1800 год (ч9).
«Они (казаки) говорят о переезде дома в этой части мира, как об очень пустяковом предприятии. Когда господин Гаскойн переехал из Петербурга, чтобы председательствовать на литейном заводе в Лугане, он нанес визит по какому-то делу одному джентльмену, который жил в двадцати семи милях от завода. Его поселили в красивом и очень удобном доме. «Я хотел бы, - сказал Гаскойн, - чтобы для меня построили такое же здание в Лугане». Его хозяин ответил: «Если Вы восхищаетесь моим домом, он к вашим услугам, точно в таком же виде, я обязуюсь поместить его для Вас в Лугане в течение недели». Сделка была заключена между ними, дом перенесли и г-н Гаскойн проживал в нем. Он рассказал мне об этом факте, когда мы встречались в этой стране».
Строились ли усадьбы самих владельцев в наших хуторах под вопросом, поскольку известно о домах в станицах, к которым они были приписаны: Сидоров и Данилов в Раздорской, Попов в Кривянской, Власов в Черкасской. Если и да, то для нашей местности, встречающееся выражение «казак такой-то поставил сруб», звучит нелепо. Также, дом не мог быть каменным. В то время, даже в столице – Черкасске, было не более 30 каменных домов по свидетельствам де Романо. Скорей всего, если усадьба и строилась, она сохраняла черты традиционного жилья казака – куреня или в простом варианте была близка к турлучному жилищу.
Строительство казачьей усадьбы в силу традиций требовало большего времени и зависело от состояния владельца. Оставим в стороне описание усадеб богатых донских казаков, которые обустраивали их в соответствии с традициями русского поместного дворянства: строили большие дома в классическом стиле, флигели, здания для прислуги, закладывали парк с оградой и въездными воротами, выходящий к реке. Обязательным атрибутом были и домовые церкви или часовни. О таких усадьбах расскажем в следующих выпусках. А сейчас о наших героях!
Из просторов интернета, приведем описание классического куреня казака среднего достатка. Хотя, насколько он соответствовал возможным усадьбам основателей хуторов неизвестно. Приведенные в этой статье фотографии конца XIX века дают представление о том, как могли выглядеть курени, только необходимо учитывать временную поправку на 70-90 лет.
Курень представлял собой квадратный в плане дом на подклети, называемой «низами» и деревянными «верхами», перекрытыми четырехскатной (шатровой кровлей). «Низы» представляют собой каменный цоколь из ракушечника или песчаник или реже на сваях. «Низы» углублены в грунт (до 1 м), а внешняя наземная их стена с двумя-четырьмя проемами достигает 1,5–2 м в высоту. Перекрывались они балками, выступающими до 1 м, чтобы можно было устроить обходную галерею (балясник) или веранду. «Низы» - нежилая часть куреня, используемая для хозяйственных нужд. В центре располагалась комната без окон с небольшими отверстиями, которая называлась «холодная» и предназначалась для хранения припасов. «Холодную» узким коридором окаймляют по периметру «коморы».
«Верхи» - жилая часть куреня. Для возведения «верхов», как правило, использовался расщепленный пополам круглый лес – дуб, сосна или осина. В более простом варианте использовалась «турлучная технология». Внутренняя отделка выполнялась сосновыми досками, внешняя – ольховыми. Щели забивались глиной. Высота стен в целом составляла около 3 м. Очаг чаще располагался в центре дома, разделенного стенами «накрест». Комнаты сообщались по кругу.
По фасаду устраивались не менее трех окон и парадное крыльцо с дверью. На одном из торцевых смежных главных фасадов находилось рабочее крыльцо. Окна были как минимум на трех стенах дома.
Четырехскатная крыша делалась чаще без слуховых окон. Для освещения и проветривания чердачного пространства в карнизе устраивались световые проемы и вентиляционные отверстия. На чердаке сушили и хранили плоды, травы, рыбу и другие припасы. Кровля покрывалась тростником (камышом, чаканом) или соломой.
Внутренне пространство «верхов» разделялась на несколько комнат по кругу: зала или горница, «домушка»-спальня, «стряпчая»-кухня, «галдарея»-коридор. На стенах горницы (или залы) развешивали оружие и конскую сбрую. Вдоль стены лавки и кровать, покрытая одеялом и взбитыми подушками в разных углах. В левом от входа угле комнаты оформлялась «божница» - святой угол с иконами. Под иконами ставили столик, покрытый скатертью (на него клали, как правило, лишь церковные книги). Икон было несколько; качество письма и богатство их убранства (например, наличие серебряного оклада – ризы) определялось достатком хозяина. В горнице имелся шкаф – «постав», горка – для посуды. За стеклянными дверцами размещались самые ценные предметы. В любом доме была хотя бы одна редкая вещица, привезенная хозяином издалека (медные и серебряные сосуды, блюда, художественное стекло и пр.). В центре стоял стол, покрытый скатертью, всегда готовый принять гостей. Непременно стоял сундук-«скрытня» покрытый лоскутной постилкой и в простенке висело зеркало.
Неотъемлемой частью спальни, была большая кровать с горой перин и подушек из приданого хозяйки. Около кровати висела люлька для младенца, в ней он находился до 4-6 месяцев, а затем ее заменяли на кованную из железа качающуюся люльку.
В правом углу спальни должен стоять сундук, покрытый лоскутной постилкой. В нем хозяйка дома хранила приданное, одежду, украшения. Стены спальни, как и стены зала, были украшены оружием, на окнах также были цветы.
В стряпной готовили и ели пищу. Кроме печи для хлеба, там размещалась плита для приготовления пищи и полки с домашней утварью. На полках и в шкафах–поставках расставлялись кастрюли и чугунки, миски, деревянные ложки, ведра, казаны и медные объемные кубы для воды. Для приготовления и хранения пищи пользовались также глиняной посудой, которая также располагалась на полочках поставов. Глиняные сосуды имели разнообразные формы и соответственно названия: кубышки, махотки, крынки, макитры, кувшины.
Выходя из кухни, мы вновь попадем в коридор–галерею. Там хозяйка хранила сбор лечебных трав, ближе к выходу стоял сундук, на котором были ведра с водой, над ними висело коромысло, при помощи которого казачки носили воду. Тут же вдоль стен могли стоять лавки, стулья.
Примерно так мог выглядеть курень первых владельцев хуторов, если он вообще был.
Усадьба казака была, по сути, открытой, так как изгородь из плетней или невысоких «стенок», сложенных из местного камня (ракушечника, песчаника) без раствора, имела значение скорее межи, нежели защиты. Обязательным требованием на усадьбе было наличие нескольких дворов: конюшня, баз (скотный двор), лавада, огород, сад и виноградники. В передней части размещался цветник, часть фруктового сада, сюда же выходил фасад куреня с парадным крыльцом, верандой или галереей. Хозяйственная часть с колодцем, погребом, летней кухней «летницей» и печкой «грубкой», сараями располагалась позади куреня или сбоку со стороны непарадного входа; за ней, в третьей части – сад и виноградник. Скотный двор (баз), как правило, отделялся изгородью.
Важным объектом застройки хутора или станицы являлся колодец "журавль" - название напрямую связано с одноименной птицей. Колодец внешне напоминал эту птицу, стоящую на одной ноге и пьющую воду. У казаков, как и у других народов, особым уважением пользовались копатели колодцев. Их работа была сопряжена с невероятно тяжким трудом и смертельной опасностью. Копание колодцев часто обставлялось мистическими ритуалами. Глубина колодцев могла достигать десятка метров, стенки колодца крепились лесом, а при его отсутствии оплетались ветками карагача. Если удавалось добраться до воды, и она оказывалась не горькой и не соленой, то колодец считался чудом и был бережно храним. Ближе ста сажень от колодца запрещалось поить коней и прогонять скотину, дорогу можно было проложить только в 300 саженях от колодца.
Если в хуторе Попов, копался колодец, то возможно он пересекал пласт с угольными проявлениями, и первое знакомство с минералом было неизбежно. Как раз в окрестностях хутора выходила свита пластов под наносы на поверхность. Но и без этого угольных проявлений в округе хватало.
Крестьяне занимались хозяйством, землепашеством и скотоводством. Работали на себя и владельца. Жизнь крестьян была тяжелой, хоть и была легче, чем в остальной России в силу природной вольности казачества. Осложнялась она в основном природными катаклизмами: засухами, неурожаями, бескормицей. Скот болел, много было падежа. В воспоминаниях, де Романо сообщает, что зима 1802/1803 года выдалась морозная и бесснежная, пастбища покрылись гололедицей. У небогатых казаков, которые по легкомыслию не запаслись достаточным запасом сена, скот вымер поголовно. Из-за бескормицы скот продавали за бесценок, а отчаявшиеся казаки беспощадно выгоняли скот в поле на произвол судьбы.
На владельцев хуторов возлагались обязанности по отношению к приписным крестьянам: за них нужно было платить подушный налог и следить за выполнением рекрутской повинности. Управлять хозяйством владельцам в силу постоянной воинской службы не представлялось возможным, поэтому этим занимались или его родственники или специально назначенные управляющие. Когда не было полевых работ, по договоренности с владельцем крестьяне расходились на заработки. А также занимались заготовкой «даров природы», запасы которых пускали в дело в тяжелые времена. В поисках заготовки природных материалов они вольно или невольно изучали окрестности, несомненно, использовали в хозяйстве камень, пласты которого выходили на поверхность. Наиболее выраженные проявления были по правому берегу реки Грушевки. Вероятнее всего крестьяне и обнаружили черный горючий камень, найти ему применение не составило труда.
Таким представляется начало жизни на территории будущего нашего города.