Пустыня. Бескрайнее море раскаленного песка, где каждый шаг отзывается болью в ногах, а солнце, словно безжалостный тиран, выжигает последние капли надежды.
Шли двое — седой старец Амир и слепая старуха Лейла — брели сквозь этот ад, привязанные друг к другу невидимой нитью долгих лет. Сумка с жалкими пожитками натирала плечи, а песок хрустел на зубах, смешиваясь с горьким вкусом отчаяния. Лейла, опираясь на дрожащую руку мужа, шептала сухими губами: «Сколько еще?» — но Амир лишь крепче сжимал ее пальцы, боясь, что даже слово украдет у них последние силы.
И вот когда мираж стал реальностью, Амир не поверил глазам своим. Это был оазис, это был настоящий рай среди бесконечной пустыни:
раскидистые пальмы, прохладная тень деревьев, журчание чистейшей и прохладной воды. У резных ворот, усыпанных бирюзой, восседал привратник в шелках, с лицом, с еле уловимой ухмылкой. «Войди, старик, — протянул он спелый плод, сочащийся ароматным соком. — Рай твой. Но… — его взгляд скользнул по Лейле, — ее оставь. Здесь нет места немощным и слепым».
Амир на секунду замер. Вода. Прохлада и… вечная жизнь в раю. Он почувствовал, как пальцы Лейлы дрогнули в его руке, будто она, лишенная зрения, увидела его колебание. И тогда он вспомнил: как тридцать лет назад она, молодая и зрячая, выбрала его, бедного пастуха; как не отступила, когда болезнь забрала ее зрение; как тихо потом шептала в темноте: «Ты — мои глаза и опора Амир».
«Спасибо, — голос Амира пересох, но стал тверже. — Но мой Рай — там, где она». Привратник захохотал, а оазис растаял, как воск свечи, как мираж в пустыне.
Пустыня обрушилась на них с новой яростью. Песчаные бури рвали одежду, солнце жгло кожу, но Амир, еле передвигающий ноги от усталости, тащил Лейлу на спине, бормоча молитвы и сказки их юности. «Мы доползем, пока бьётся моё сердце, мы сможем», — повторял он, чувствуя, как сердце готово разорваться. Лейла, прижавшись к его спине, тихо плакала, капли слез катились по её щекам и моментально высыхали под палящим солнцем.
Когда сил уже почти не осталось, они рухнули у глиняной хижины. Хозяин, мужчина в поношенной одежде, вышел навстречу, даже не спросив имен. Он напоил их из кувшина, уложил на мягкие циновки и укрыл от ночного пустынного холода. «Спите, — улыбнулся он, и в его глазах светились звезды. — Вы уже в Раю».
Тогда Амир удивленно спросил: «Рай? Но по дороге сюда мы уже видели рай и там всё было по-другому.
Там были раскидистые пальмы, прохладная тень деревьев, журчание чистейшей и прохладной воды, а у резных ворот, усыпанных бирюзой, восседал привратник в шелках.
А здесь почему-то нет ни золотых врат, ни обильных столов. В это время Лейла, сонно уткнувшись ему в плечо, сонно пробормотала: «здесь пахнет финиками… как в нашем саду, помнишь?».
«А кто тебе сказал что там рай?» спросил хозяин хижины.
Привратник у ворот, ответил Амир.
«Да врёт он всё, там ад был, а рай здесь».
«Но тогда почему вы в раю, терпите такое враньё?» поинтересовался Амир.
И тут хозяин хижины произнёс то, что Амир никак не ожидал услышать.
«А нам это очень полезно, потому как до рая доходят только те, кто ради мимолётных искушений, не бросают своих близких»
…Говорят, те, кто встречал потом Амира и Лейлу, завидовали им по доброму, завидовали их смеху старческому - но искреннему, полному такой гармонии, будто они нашли те самые ноты своей души, из которых и соткан истинный Рай.
Ибо Рай — это тонкая нить между двумя сердцами, бьющимися в унисон. И дверь в него откроется лишь тем, кто нес свой крест, не разжав ладонь, держащую другую руку.
Автор: Александр Мороз и К.