"Кино и дети". Часть 2. За смену в Артеке у детей много самых разных активностей. Вожатые и педагоги стараются их максимально занять, но для некоторых детей лагерь это еще и место, где случается первая влюбленность.
Быстро справившись с ужином, я повёл отряд в корпус и расположил в игровой. Игровая — это комната, где можно тусануть толпой. Так как, в рабочее время мы занимались фигней, то в отведенное для фигни время мы решили поработать. Нужно было всё-таки придумать, о чём будет будущее кино. Пообщавшись с Дашей, мне в голову пришла идея замутить историю о бунтарке, которая приехала в Артек и решила бросить вызов местным традициям, на которых в Артеке всё как бы держится. Кстати, в один прекрасный момент я заметил, что самой бунтарки в игровой не было. Я немного испугался, но девочки, актив отряда, показали на балкон. Даша с кислой миной говорила по телефону.
— С мамой общается, — съязвила какая-то девочка. Вроде её зовут Настей.
По игровой прокатился ехидный смешок, и это мне уже не понравилось.
— А что собственно смешного?
— А ты послушай, о чём они говорят.
— Вас не учили, что подслушивать подло? Вам было бы приятно, если бы подслушивали вас?
— Так она по телефону целыми днями говорит! В комнате, на экскурсиях, на завтраке! Вчера на визитках, когда мы выступали, ей опять позвонили, и, знаешь, микрофон так начал… ну, это, так…
— Заводиться? — подсказал я.
— Да-да! Мы тогда все перепугались, выступление чуть не накрылось!
— Ну и что? Бывает, человек забыл выключить.
— Неееет, Славик всем сказал, чтоб выключили телефоны. А она не выключила! И…
— Так! Прекратили сопли, — я серьёзно посмотрел на отряд. — Уверен, на то были причины. И если вы их не знаете и не пытаетесь понять, это… — меня вдруг осенило. — А давайте снимем кино про телефоны?
Отряд, ожидавший нехилый срач из-за инерции просто не воспринял последнюю фразу. Пришлось повторить. Дважды.
— А что мы будем про телефон снимать? — после долгой паузы поинтересовалась Настя.
— А ты посмотри, — сказал я шёпотом и показал на один из углов игровой, в котором сосредоточилось человек семь, не видящих ничего кроме своих айфонов.
— Ой, ну подумаешь, — заважничала Настя. — А чем ещё заняться?
— А действительно! — съязвил я. — И как раньше люди жили?
— Ну а что нам, хороводы водить? — подключился какой-то паренёк.
— Нет! Ну конечно же лучше втыкать в игрульки для школьников.
— Мы, между прочим, школьники! — почему-то с гордостью заявила Настя.
— Нет! Вы сейчас киносъёмочная группа. КИ-НО-съёмочная. КИНО — знаете, что такое?
— ???
— Кино — это искусство! И не просто искусство, а искусство обмана! На сегодняшний день самое совершенное, между прочим! А как вы можете кого-то обмануть, когда вас самих, как школьников разводят?
— ????????
— А что вы смотрите? Вы за кусок красивой железяки готовы подраться. А может, даже и убить кого-нибудь. Слышали, кстати, что один чокнутый китаец, хотя они там почти все чокнутые… за новенький пятый айфон отдал почку? И от счастья впал в кому, из которой не выходит до сих пор. А другая хотела девственность отдать. — я ехидно улыбнулся. — Знаете, что такое девственность?
— Знаем, — обиделись монстры.
— Вот-вот. Я почему-то думал, что так только «у них», но на вас смотрю, и аж горестно становится.
— Коль, ну ты преувеличиваешь, — прервала меня Настя. — Это же не мы хотели девственность отдать за телефон?
— Да ты бы точно отдала! — пошутил какой-то клоун и сразу схлопотал от Насти по ушам.
— Никакой нормальный человек не купит «это», — парировал я. — Есть куча устройств с параметрами куда лучше, без богомерзкого айтюнса, и вдвое дешевле. И с дизайном, не напоминающим кусок мыла. Но у вас всех почему-то именно айфоны. Объясните, пожалуйста.
Пыл в глазах детей немного остыл. Они хотели что-то сказать, но не знали что.
Я вовсе не хотел показать, что они глупые школьники, а я умный магистр радиотехники. Просто, когда вот так «живо» споришь, можно очень хорошо «прочувствовать» человека. Вот, бывает, придёшь на свиданку с какой-нибудь «тётей» в ресторан, закажете вы себе по пицце, и болтаете о чём-то. И соглашаетесь друг с другом, и вроде всё мило, ровно, хорошо. Но есть какое-то лёгкое напряжение, которое не пропадает и при дальнейших встречах.
А бывает, встретишь и думаешь сразу: «Да не, она странная какая-то», но всё равно идёшь в кафе. Точно такое же напряжение, как и в предыдущем случае до определенного момента, который обозначается… ну, к примеру: «Как это, Металлика говно???» И начинается перебранка, которая может закончиться пиццей у кого-то в волосах. Конечно, вы можете стать заклятыми врагами, если оба идиоты. Но если хотя бы в одном из вас теплится хоть чуть-чуть мозга, после перебранки вы будете закадычными друзьями.
Хотя, возможно, я и не прав, но в этот раз сработало. Я видел чистые глаза и нанёс решающий удар: — В этом нет вашей вины. Просто грамотный пиар и всё. Человека достаточно просто заставить чего-то хотеть или не хотеть. Что-то считать хорошим, а что-то плохим. По сути, это работа телевидения, младшего брата кинематографа, в котором мы, к счастью, являемся большими специалистами. Но и кино тоже неслабо в этом развито. Вот раньше во всех фильмах голливудских у всех героев были мотороллы, потому что компания «Моторолла» одна из немногих чисто американских мобильных компаний, работавших к тому же на оборонку АСАШАЙ. Но тут мистер Жлобс придумал ЭТО, — я ещё раз показал на уголок живой природы, и на этот раз дети рассмеялись. — И теперь посмотрите, во всех фильмах только айфоны. Кстати! Слышали про «Стелсы»?
— Это невидимые истребители? — спросил какой-то парень.
— Такие квадратные? — добавил второй.
— Самые крутые самбики во всем мире! — гордо подытожил третий.
Я широко улыбнулся.
— Вот вам реклама на лицо. Вы их ни разу не видели, ничего не знаете о тактико-технических характеристиках, но точно знаете, что они невидимые и самые лучшие в мире? В кино видели? Ну, вы, значит, важные ИКСперты! — эксперты засмеялись. — Так вот, мои дорогие ИКСперты, я вам щас открою великую тайну: вот эти ваши «самые крутые в мире самбики» вообще с трудом летают. У меня есть несколько хороших знакомых, которые преподают в ХАИ — Харьковский Авиационный Институт. Так вот, когда еще во времена эСССРа тамошним инженерам принесли фотки F117 (так правильно называется «Стелс»), они вообще не поверили, что «ЭТО» может взлететь. Ещё и унести на себе боекомплект. Это как машина без колес — у него просто нет аэродинамических свойств.
Объяснений было два: либо в машине используются очень-очень-очень дорогие двигатели, либо его сзади подталкивает Супермен. А под «очень-очень-очень» дорогими двигателями подразумевалась разработка, которая стоила как целая эскадрилья наших мигов, но кроме подъёмной тяги никакими плюсами не отличалась. Выходило, что американцы сделали летающий утюг, который трудно засечь, но который ничего, кроме как прятаться, больше не умеет делать.
Советские инженеры понимали, что в США тоже не дураки сидят, и начали думать про супермена. Тем более, что этих F117 нигде не было замечено. Видать, правда невидимые? Как бы ни так! На самом деле, их просто никуда не пускали кроме киносъёмок. А на первом же настоящем боевом вылете (который состоялся лет через десять) «Стелс» был сбит каким-то булочником. То ли в Сербии, то ли в Югославии. Из советской не шибко крутой пушки (если не верите, посмотрите в Википедии). Кстати, эту пушку, точнее её часть, отвечающую за автоматику, спроектировал чувак с нашего универа. Но самое смешное вот что: Американская армия довольно успешно пугала весь мир непонятно чем, и таки напугала. А цена афёры такая, что в России, учитывая все распилы и откаты, можно было бы лет десять подряд проводить зимние Олимпийские игры летом, каждый день насыпая новый снег. — Я важно посмотрел на всех. — Вот она «сила кино»! Вот он, настоящий красивый обман!
Я немножко забыл, где нахожусь, и малость перегнул палку. Дети смотрели на меня с немного перепуганными глазами и не знали, чего сказать. Я и сам не знал.
— А при чём тут айфоны? — неуверенно спросила Настя.
— А при том, что… — я растерялся, но виду не показал. — Слабо догадаться самим что ли? Совсем мозги высохли?
В игровую зашёл Славик. Он успел ровно к девяти, поблагодарил меня и хотел выпроваживать.
Через некоторое время, попрощавшись с детьми, я уже почти ушёл, как услышал краем уха разговор Славы и Насти: — А Даша опять сама сидит?
— Сидит.
— Насть, ну ты, как капитан, должна что-то с этим поделать.
— Ну что я могу сделать? Не будем же мы перед ней на коленках ползать?
— Да я уже сам не знаю. Нормальная девчонка. Чего она? Может, она влюбилась? Или в семье что-то не так? Спрошу — ничего не говорит. Может вам что-то сделала не так?
— Я бы тебе сказала.
Я решил вмешаться в разговор.
— Слав, а может, я с ней поговорю? У меня за ужином получилось вроде как.
Слава аккуратно вытолкал меня в коридор, подальше от детей.
— Коль, спасиб те, но не стоит. У неё там какие-то в семье что-то, она постоянно с мамой общается. Когда у неё, ну, у Даши, телефон разрядился на экскурсии, мама мне трезвонила чуть ли не каждые пять минут, и просила дать ребёнку трубку. Плюс, ты же видишь, она бюджетная, одна такая в отряде. По-моему, даже единственная в лагере. Сейчас только начало смены, ещё всё устаканится. Остальные точно так же в первый день себя вели. Так что спасибо. И спокойной ночи.
Славик улыбнулся, и мы пожали друг другу руки.
По пути домой я думал, как здорово я сегодня наелся и что мне завтра выскажет Аня-режиссёр. И немного про Дашу. Не знаю почему, но мне хотелось сделать для неё что-то хорошее.
На следующее утро Аня-режиссёр, как и полагалось, была в немного разъярённом настроении и уже хотела выписать мне хорошую порцию кое-чего, но, когда услышала про «Ойфоны», резко поменялась в настроении. Где-то секунда понадобилась, чтоб родить новый сценарий, который она тут же начала рисовать на план-сетке моих лагерных съемок. Эти творческие люди еще хуже гуманитариев — в эмоциональном порыве совершенно не думают о средствах. Хотя, чего я? План-сетку и распечатать можно, а вот вдохновение — штука капризная.
В очередной раз я пообещал, что «Больше так не буду». На этом пришлось прерваться, так как помимо киноотряда на мне весело ещё много интересных дел, требующих скорейшего их выполнения. А на киноотряд я ходил исключительно ради желания поболтать с карапузами и нормально поесть в лагерной столовой.
Забыл ещё сказать, что я не был основным оператором, который снимал само кино. Я был оператором «backstage» и как бы снимал фильм о фильме. Поэтому несколько съёмочных дней мне пришлось пропустить, снимая «депутирования» всяких депутатов.
Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что в главной роли была, никогда не догадаетесь, Даша. Причём я сначала думал, что это Славик подтасовал результаты, дабы хоть как-то вывести ребёнка в массы, но оказалось, что Аня-режиссёр наметила её в первый же день знакомства. Ещё я узнал у Славика, что отряд эту новость воспринял не очень радушно, и что больше всех расстроилась Настя, капитан отряда, которая участвовала дома в драмкружке. Была очень киногеничной и быстро соображала.
Но, как сказала Аня-режиссёр, внешность не должна быть красивой. Она должна быть выделяющейся и запоминающейся. Настя обиделась и даже хотела сложить с себя все капитанские обязанности, но хитрый Слава всё уладил. Единственной нерешённой проблемой оставалось то, что Настя, может и не специально, но настраивала отряд против Даши. Хотя большинству было абсолютно пофиг, так как у них были «ойфончики».
Наряду с главной героиней ещё был главный герой, и между ними по задумке нашего кучерявого сумрачного гения должна была возникнуть некая связь. А вся соль заключалась в том, что общение происходило только с помощью СМС (кино было немым). Были придуманы забавные вещи, типа коллективных СМС-кричалок, и картина должна была получиться довольно антуражной. Если бы не одно «НО». В нормальном киносъёмочном процессе 90% времени работают, а остальное время отдыхают.
В киносъёмочном процессе, где используется хотя бы одно дитё, всё меняется с точностью до наоборот. 90% времени нужно успокаивать этих ужасных созданий, еще 5% времени объяснять то, что нужно сделать (и это доходит в лучшем случае раза с пятого), и только оставшиеся 5% можно попробовать посвятить съёмкам. Кстати, Аня-режиссёр меня ругала за негуманное отношение к детям, а сама только при мне раз шесть пыталась задушить актёров, и один раз даже попалась в камеру за этим благородным делом.
Ещё нужно уточнить, что в киносъёмочном процессе участвует определённое количество людей, а в нашем случае людей и детей. Если количество людей увеличивается, на съёмочной площадке начинается бардак. А если увеличивается число детей, то начинается то, чему бы позавидовали древние жители Пампеи. Дабы избежать хаоса, на меня, как на второго оператора, вешались все, кто в съёмке не участвуют. Где-то пятнадцать человек. Я был не против, так как мог беспрепятственно ездить по ушам этим несчастным, и время пролетало достаточно быстро. Но очень часто разговоры сводились в одно русло.
— К нам вчера девки приходили после отбоя, — гордо заявлял кто-то из «пионеров». — Мы в бутылочку играли.
— В какую еще бутылочку? — удивлялся я.
— Ну как в какую? Садимся по кругу, крутим бутылочку. На кого попадет, тот и целуется.
— НИХРЕНА СЕБЕ, пардон за мой французский! Вам по сколько лет-то?
— Уже большие, уже можно, — гордо заявлял другой «пионер». — Так слушай же. Мы зовем Мишку с пятнадцатой, а он такой: «Неее, я не хочу». И сидит играет в свои «энгри бёдз». Задротище.
— А ты, типа, не задротище? — улыбался я.
— Мы на спор удалили все игрушки. Все, кто подписался.
— На что подписался?
— Не на что, а чём, — пионер показал палец с затянувшимся порезом. — Мы кровью поклялись, что не будем больше давать себя обманывать.
Я не выдержал и заржал как конь.
— Ну у вас тут прям синдикат какой-то. В жертву ещё никого не приносили?
Пацаны тоже рассмеялись.
— Нет. Но Дашу нужно скоро.
— Почему?
— Потому что она с нами не клялась.
— А я тоже не клялся. Меня тоже в жертву будете приносить?
Пацаны опять заржали.
— Нет, тебя не будем, ты слишком тощий.
От такого выпада я немного офигел, а пионеры начали ехидно хихикать. Научил на свою голову.
— Ну а теперь серьёзно, мужики. Что у вас там с Дашей не так?
Пацаны при слове «мужики» сразу стали очень серьёзными и конструктивными.
— Да ничего такого. Она как бы в стороне от отряда. Нужно репетировать, а она куда-то убегает, и говорит, что была в туалете, и ей было плохо. А когда Слава её тащит в медпункт, говорит, что всё уже хорошо. Врёт, короче. Мы с Егором… Егор, это тот, который в главной роли с ней играет. Он вроде с ней немного общается… так мы с Егором как-то хотели её после отбоя пригласить с нами посидеть. Ну, чисто по-человечески, без каких-то подъё… — пионер осёкся. — Мы ж тоже не звери, всё понимаем. Тем более, все девки с той комнаты у нас уже сидели. Мы приходим, её будим, а вместо неё вещи под одеялом лежат. Мы, конечно, перепугались страшно, думали, что сбежала, но никому не сказали. Ну, чтоб на нас не подумали в случае чего. Типа «чё это мы по девчачьим палатам ночью шаримся?» А на следующее утро она на зарядке как ни в чём не бывало. Мы вообще никому не рассказывали. И на следующую ночь опять проверили. Опять нету! Прикинь?
— Думаете, она смогла бы убежать?
— Мало ли… Аня на неё орет на съёмках постоянно, потому что та тупит страшно, отряд её недолюбливает.
— А чего тупит? Она ж вроде соображает быстро?
— Да мы и сами не поймем. Вроде да. Когда что-то обсуждаем, ну, например, кричалку на конкурс, она молчит-молчит, а потом как выдаст, что все офигеют. А это — ну прям бревно!
— Да, странно… — задумался я.
Когда рабочий (и солнечный) день подошёл к концу, захотелось немного успокоиться и посидеть возле моря. Просто посидеть и посмотреть на звёзды, послушать шум прибоя и то, как катается по берегу галька. Все артековские пляжи патрулировались юными «милициянтами», поэтому приходилось идти на дикий пляж, который располагался прямо под Аю-Дагом. Днём здесь можно встретить пару голых сисек (пляж-то дикий, хотя и находится в паре сотен метров от официального), а вот вечером здесь спокойно. И, поверьте, очень большая редкость найти летом на южном берегу Крыма тихое уединённое местечко возле моря.
Я начал ходить сюда сразу после отъезда Ани. Каждый раз я приходил сюда в надежде на то, что увижу какую-нибудь одинокую девушку, с которой у меня хватит мужества завести непринужденный разговор, который потом может вылиться во что-то более интересное, но каждый раз я приходил на одинокий каменистый пляж.
Но сегодня мне улыбнулась удача. Между двух невысоких кустов, росших прямо из горной породы, сидела миниатюрная девушка. Сидела она так, что любой классик при одном только её виде написал бы минимум два стиха. А может даже небольшой рассказ.
Девушка никак не отреагировала на моё шумное поведение (тихо ходить по крупным камням ночью трудновато), не дав нам повода встретиться глазами. Я сел метрах в тридцати и пытался успокоиться, но в сознании один за другим проигрывались варианты нашего первого диалога. Чем дольше я решался, тем сильнее в груди билось сердце и казалось, что оно так шумит, что незнакомка сейчас услышит и обо всём догадается. И… может она пожалеет горе-романтика? Может…
— Ай, бл#ть, — послышался сзади отчаянный женский крик.
Весь романтизм улетучился за долю секунды. Сердце биться перестало, и я услышал, как сзади кто-то тихонько стонет. Ну, тут уже не до стеснения.
Встав, на ноги я обернулся и увидел, что девушка споткнулась и сейчас пытается встать, но из-за темени не может сориентироваться. Я решился и начал приближаться.
— Могу я чем-то… ДАША???
Даша опять попыталась встать и убежать, опять споткнулась и упала. И жалобно заскулила.
Я подошел поближе и помог ей встать. Даша встала, но посмотреть на меня так и не решалась.
— Ты всё расскажешь Славе? — виновато спросила она. — Он сказал, что если ещё раз будет залёт, то домой отправят.
Я засмеялся.
— Никто тебя никуда не отправит. Разве что сибирской язвы дадут понюхать и в изолятор засунут. Но не дальше. Не переживай. Тем более, зачем мне кому-то что-то рассказывать.
— Правда не расскажешь?
— Нет, блин, сейчас всё брошу и побегу закладывать. Расслабься.
Мы уселись на место, где Даша сидела до этого одна. Оказалось, там довольно уютно и, главное, тепло. Молодец, девка! Я за пять лет не нашёл.
— Ты лучше скажи, чего ты сюда пришла?
— Коль, когда у тебя был первый… эм… Когда ты впервые был с девушкой?
— А тебе не говорили, что не отвечать на вопросы нехорошо?
— Тебе сложно ответить?
— Ну, хорошо. В 21. Почти в 22, буквально трёх месяцев не хватило.
— Ого!
— Что ого?
— Я думала, лет в тринадцать.
— Ого! С чего это?
— Ну… ты такой. Не знаю. Я думала, что это я затянула, и уже давно должна от девственности избавиться.
— За айфон? — улыбнулся я.
— За какой айфон? — не поняла Даша.
— А ты не слышала? Вот нечего прятаться от отряда, когда я рассказываю.
Мы оба замолчали.
Мне становилось жутко не по себе от этого разговора. А то, что рядом, буквально в десяти сантиметрах сидела Даша, ещё больше добавляло нервозности. От неё веяло теплом. Может, даже жаром. Мне захотелось попробовать её лоб, я даже придумал объяснение, типа «ты не простудилась?», но я с трудом смог погасить свое любопытство.
Даша нехотя продолжила диалог.
— Коль, что мне делать, если мне очень нравиться один человек, а я не могу сказать ему?
— А почему сказать не можешь?
— Потому что. Потому что боюсь, что я ему не нравлюсь, и он меня серьёзно не воспримет.
По телу пробежала дрожь.
— Даш, этот человек… это я?
Впервые я услышал, как Даша смеётся. Её пёрло так, что, казалось, ещё чуть-чуть, и из лагеря прибежали бы патрульные.
— Да ты чо! Ты? А-ха-ха! Ой, подожди. Хух. Хе-хе. Ты. Нет, ты не подумай, что я как-то, но ты же, а-ха-ха-ха.
— Даша, если ты сейчас не прекратишь, я сгорю со стыда.
Десять минут я наблюдал за тем, как она пыталась успокоиться, успокаивалась, но потом опять начинала ржать.
— Ну всё, вроде попустило. Фух. Ну и повеселил, Коля. Я уже и забыла, о чём мы там говорили.
— Тебе кто-то нравится.
— А, да. Блин, как-то настроение совсем не то.
— Не, давай уже рассказывай. Я тут блин… а она десять минут ржала.
— Ну извини, не обижайся. Я же не специально.
— Так кто тебе там нравится??? — уже немного агрессивно рявкнул я.
— Егор. Ой. Только ты никому не говори, пожалуйста.
— С тебя я то же самое потребую. И что тут «такого»? Ну, нравится парень, и что?
— Ну, понимаешь… Я чувствую, что тянет к нему. Когда он рядом, мне просто крышу сносит. Я, когда снимаемся, туплю возле него, злюсь на себя и ещё больше туплю!
— Ну, а сказать ему? Почему нет?
— Коль… Если я тебе расскажу, обещаешь никому не говорить?
— Нет, не обещаю. Могу пообещать, что в Артеке от меня это никто не услышит.
Даша немного подумала.
— Ну, ладно. Понимаешь… Я живу с мамой и бабушкой. В одной квартире. Без папы. Я никогда его не видела и понятия не имею, кто он такой. И дедушку тоже… ещё с детства меня мама учила, чтобы я никогда не поддавалась страсти к мужчинам. Мальчикам, парням, мужчинам, не важно. Говорила, что у нас в крови раннее созревание или что-то такое. Что она тоже по молодости вот так сглупила непонятно с кем, и получилась я. И ещё говорит, что бабушка не признаётся, но у неё такая же история. И мама, и бабушка были красивыми и знают, что такое быть привлекательной. Мне, бывает, знаешь, какие предложения в контакте присылают какие-то дядьки? По два-три в месяц. Встречи за телефон или ещё что-то подобное. Фу, гадость! Да я даже за все деньги мира никогда бы! Но тут, понимаешь, другое. Меня к нему тянет. И не знаю, что с этим делать. Точно, как мама рассказывала: ты видишь его глаза, улыбку, руки и почти теряешь сознание. Может, он и не на тебя смотрит совсем, но всё равно.
— Так в чем проблема? — так и не понял я.
— Ну, понимаешь, я боюсь, что если у нас будет, то я ему сразу надоем.
Я выпучил глаза.
— А почему у вас должно «быть» сразу?
— А как иначе?
У меня отвисла челюсть.
— Даш, ты сейчас серьёзно?
— Я тебя не понимаю, Коль.
— При чём тут вообще это?
— Как? Ну у меня же тяга к нему.
— И что?
— А как это вылечить?
— Ну, я не знаю… для начала просто нормально пообщаться.
— Ну я не могу с ним общаться! Я на него только смотрю, сразу трястись вся начинаю. Я специально от него подальше держусь, потому что так хоть чуть-чуть башкой соображаю.
— А ты попробуй вдохи считать. На один глубоко вдыхаешь, на два выдыхаешь. И так раз пять. Если правильно делать, гарантированно успокоишься. Хотя со стороны выглядит довольно глупо.
— Но Коль, я не могу… не хочу с ним общаться.
— А ты пробовала?
— Думаешь, поможет? Я хочу его потрогать, к коже прикоснуться, запах его почувствовать.
— Даша, это просто гормоны. Так бывает.
— Ну, а мне что с этим делать?
— Будешь кричать, будешь хотеть у себя в комнате под арестом… — я немного подумал. — Честно, не знаю, чем тебе помочь… Может, попробуешь его поцеловать для начала? Может, поможет?
— И что я подойду к нему и в засос? Сразу? Коль, ну помоги мне! Мне больше не к кому обратиться. Мама постоянно звонит, спрашивает, не начудила ли я чего-нибудь. И постоянно говорит, чтоб подальше держалась от пацанов и от вожатых особенно. КАЖДЫЙ ДЕНЬ! Достала уже.
— Так, не кричи. И вообще, тебе нужно идти в корпус, уже давно все спят.
— Да никто там не спит. Девки к пацанам ходят каждую ночь.
— О! Бутылочка! — вспомнил я.
— Что, бутылочка?
— Они там в бутылочку играют.
— И что?
— И Егор твой играет. Там. И его там кто-то целует.
— КТО?
— Еще раз закричишь, отведу тебя прямиком к директору лагеря.
— Ну извини, — Даша перешла на шепот. — Так кто?
— Да откуда я знаю? Это мне ваш рыжий рассказывал. С рыжим, наверное, и целуется.
— Ну не прикалывайся. Я ж серьёзно.
— Вот, если серьёзно, иди и целуй своего Егора.
Даша вдруг встала, но потом опять уселась.
— Коля, проблема.
— Какая проблема?
— Я не умею целоваться.
— Отличный повод научиться. Думаешь, там все умеют? Для этого все и собираются. Для этого лагерь и нужен.
— Ну не буду же я там целоваться в первый раз? Еще раз опозорюсь. И Егора засмеют, и он меня возненавидит, — Даша потупила взгляд на пару секунд, а потом опять посмотрела на меня. — Коля, научи меня целоваться.
— НЕТ!
— Коль, ну не кричи, ну чего ты? Тебе жалко, что-ли?
— НЕТ, НЕТ, НЕТ и еще раз НЕТ!
— Вот чего вы мужики, странные такие? Когда не просишь, так лезете прям нагло, а когда нужно, поцеловаться жалко.
Нехотя сняв рюкзак, который берёг спину от холодной горной породы, я достал яблоко.
— На.
— Я не хочу яблоко.
— Это не яблоко.
— Как это не яб… Ты что, мне предлагаешь на нем тренироваться?
— Совершенно, верно. Отныне это твой кавалер. Можешь назвать его «Егор». Вообще неплохо бы помидор для таких случаев, или персик тоже хорошо, но и яблоко сойдет.
— Я не хочу с яблоком целоваться!
— Тогда марш в корпус спать!
— Ну, Кооооль?
— Никаких «ну Коооль», либо я тебе сейчас даю пару советов, и ты идешь в корпус, либо ты просто идешь в корпус.
Немного пошипев, Даша согласилась целоваться с Яблоком (обратите внимание, с заглавной), которое мы назвали Егором.
Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Пятнадцатилетний подросток, пытаясь имитировать страсть, которую скорее всего видел в дешёвых сериалах, облизывает яблоко. Страшное дело! Но выходило неплохо. По крайней мере, мне как аматёру понравилось. Да и мыслишки появились…
Выгнав Дашу с пляжа, я посидел с полчасика, любуясь на Луну, которая висела прямо над головой. Достав телефон, долго не решался набрать Аню, и так и не решился. Мы ещё ни разу не созванивались после её отъезда, потому что как-то не было повода, и лично я, чувствовал себя виноватым в чём-то. Храбрости хватило только на СМС содержания: «Соскучился. Как ты там в своих Харьковах?» Она перезвонила через минуту, и всю обратную дорогу я говорил с ней. А когда пришёл в теперь уже одинокую комнату (студенты уехали домой), долго рассуждал над тем, что такое «одиночество». Долго — это минут пять. Но обычно я засыпаю за пятнадцать секунд, поэтому долго.
Целую неделю (кто-то прочитал целУю?) я никак не мог попасть на Киноотряд, так как один наш бородатый сотрудник захворал, и пришлось работать ещё и за него. Всеми правдами и неправдами я выцыганил себе целый день и пошёл на съёмку финальной сцены фильма. По задумке главные герои должны были как-то избавиться от телефонов и начать общаться ртом. Причём в сцене должен быть легкий интимчик. Этого пропустить я не мог.
Героиню одели в некачественное на первый взгляд, но довольно сносное для камеры бальное платье, а героя — в то, что хоть чуть-чуть подходило по задумке. Герой должен был дотронуться до героини, та должна была описаться от счастья (это Аня-режиссёр почему-то вычеркнула), выронить телефон из рук, понять, что все полимеры утрачены, и ей ничего не остается, как заговорить.
Было видно, что Даша в своих любовных похождениях продвинулась не дальше, чем я в своих, тем вечером. Она всё такими же бешенными глазами смотрела на Егора и боялась открыть рот. Всем, как обычно, было пофиг, и чтоб хоть как-то их растолкать, мы начали снимать короткие смешные сценки для бекстейджа. Со стороны съёмочной площадки раздался сначала истошный крик, потом смех, а потом хаос.
Мы поспешили узнать, в чём дело, и обнаружили такую картину: на костровой площадке, на полу, вымощенном плиткой лежит белый айфон с трещиной на пол-экрана без каких-либо признаков жизни. На него с ужасом смотрит Даша. Это айфон Насти, который она дала Даше на время съёмок. Настя выглядит где-то так же, как и Даша. Обстановку довершает Рыжий, который пытается шутить на тему «Правильно! Так их! Айфоны — порождение зла!» Никому кроме Рыжего не смешно. Даша начинает плакать. Настя тоже. Слава пытается собраться с мыслями, но они все куда-то разбежались, и собирать нечего.
— Так, успокоились! — говорит Егор.
Все смотрят на него с недоумением.
Егор достает свой айфон, точно такой же белый, как недавно разбила Даша, и отдает его Насте.
— Как? — не понимает она.
— Бери. Он мне всё равно не нужен. Надоел уже. Приеду домой, куплю себе старую «Нокию».
Настя немного растерялась, но руки как-то машинально взяли телефон в руки. Все от такого поворота событий немного в шоке. Егор нагибается, берёт в руки айфон и пытается его включить. Айфон не включается.
— А давайте снимем, будто Даша его роняет на пол? И как он падает?
— А давайте! — соглашается Аня-режиссёр.
Самую последнюю сцену мы пошли снимать в артековский порт. На фоне кораблей брачующиеся в обнимочку должны уходить вдаль, и их начинают закрывать титры. Даша, когда Егор её первый раз обнял, серьёзно вспотела. Меня самого не было на съемках, Аня-режиссёр потом рассказывала. Но потом всё пошло как по маслу. Титры планировались длинные, и парочке приходилось уходить довольно далеко. В третий раз они ушли за пределы видимости, и на зов не отзывались. Каково же было удивление, когда обнаружилось, что они уединились в уголке на причале и целуются. Также режиссёр отметила, что у Даши в кармане пиликал телефон.
Такое вот кино.
А вы были в лагере будучи подростком? Какие воспоминания остались? Делитиесь в комментариях. Осталяйте лайки и подписывайтесь - впереди еще много историй из Артека.