Весь мир играл в «холодную войну».
Мы молча отходили от причала
И загоняли лодку в глубину,-
И нас она из бездны поднимала.
Владимир Тыцких.
Гресьев Анатолий Николаевич, заместитель директора по безопасности Сосновской средней общеобразовательной школы, преподает ОБЖ (основы безопасности жизни). До недавнего времени такого предмета в школьных программах не было. Меняются условия жизни, техника, приоритеты, межличностные отношения. На мой взгляд, замечательно, что в такой круговерти есть люди, способные воспитывать подрастающее поколение в духе любви к своей стране, дому, семье, умеющих защищать себя и других.
Анатолий Николаевич родился в победоносном 1945 году в г. Чусовой Пермской, тогда Молотовской области. С раннего детства помнит он рассказы отца о войне, о его боевых товарищах, о том, как восстанавливали разрушенное войной народное хозяйство…
– Едва мне исполнилось восемнадцать лет, как взяли на фронт,– рассказывал Николай Иванович сыну.
Идем это мы по степи, вернее плетемся.
На ногах ботинки и обмотки вокруг щиколоток. Жара невыносимая, пить хочется. Увидели колодец впереди. Неожиданно сзади послышался гул самолетов.
– Врассыпную! Фрицы! – дает команду капитан.
Куда там! Несколько новобранцев кинулись к колодцу, торопятся воды напиться, уже ведро полное подняли, а тут «мессеры» налетели, всех ребят из пулеметов положили. С ними и дружок мой, Петька Кислицын, был. Голову ему раздробило всмятку. А как, бывало, пел! Жаль парней! Не послушались командира…
– Понимаешь, Толя, какое –то предчувствие было у людей перед боем.
Задумается вдруг солдат и начинает рассказывать товарищу по окопу о доме, о семье. Напишет на обрывке адрес и попросит: «Жив останешься, сообщи им обо мне, обещай!» Такой уж из боя не возвращался, поэтому я старался больше вспоминать о веселом, что было в довоенной жизни. О смерти не думал, вот она меня и миновала, но куснуть успела, проклятая! Ох! Как куснула! Разрывной пулей ногу поранила. Было это летом 1944 года.
Крови много потерял. Отправили в госпиталь города Камышин, что в Свердловской области. Там тогда много госпиталей было. Думал я, что лишусь ноги, но обошлось – доктор хороший попался.
Ковыляю, как видишь, но хожу, работаю. А вот твой дедушка Иван, папа мой, ушел на фронт в самом начале войны, домой не вернулся, пропал без вести. До войны – то он председателем нашего колхоза был. «Крепкий справедливый мужик!» – говорили о нем в деревне и районе.
Меня же после излечения направили работать в подсобное хозяйство при Чусовском металлическом заводе. Здесь и маму твою встретил, приглянулась сразу, вскоре поженились.
– Папа во всем хотел походить на своего отца, – рассказывает Анатолий Николаевич, как и он, всю душу отдавал работе и учился.
Был рядовым комбайнером – стал директором завода. Курил умеренно и вовсе не брал в рот хмельного. Мы, его сыновья, в этом пошли в него. Мама, Любовь Кузьмовна, от папы не отставала. Начала трудиться счетоводом, училась старательно, стала заместителем главного бухгалтера. Бабушка, Фекла Леонтьевна, по окончании войны вышла замуж. Папа ее и своего отчима перевез из Новохоперска Воронежской области к нам, в город Чусовой.
Бабушка рассказывала мне, как они жили во время оккупации в родной деревне Кантемировке.
– Немцы, Толюшка, не так зверствовали, как румыны. Эти обирали население, можно сказать, до нитки. За малейшее неповиновение били. Покажется им, что кто-то посмотрел в их сторону недружелюбно, сразу удар по зубам или в живот. Мы жили в погребах и окопчиках, что каждый вырыл у себя в огороде. Так изверги и туда заглядывали, последний кусок хлеба отбирали и одежку теплую. В тех домах, где немцев не было, румыны вытаскивали рамы со стеклами. Стекло в то время имело большую цену.
– Натерпелись мы, сынок! Не дай Бог, как натерпелись! – Каждый раз, как разговор заводили о войне, бабушка плакала, лицо ее становилось маленьким, все в морщинках. Руки начинали дрожать, чтобы унять их, она теребила передник.
– До поселка Лямино, где я учился в средней школе, приходилось добираться пешком. В школе был сильный педагогический коллектив. Спрашивали с учеников строго, но и знания давали хорошие.
Нашим классным руководителем был преподаватель истории Кондаков Петр Васильевич – участник войны. Ранения на фронте получил тяжелые, несмотря на постоянные боли, вида не показывал, держался молодцевато, а урок вел так, что мы порою, не слышали звонка на перемену.
Я, как многие ребята, занимался в кружке по стрельбе, имел третий разряд. Мы даже здание тира построили своими руками. Материалы на строительство выделил завод.
Школу окончил в 1962году. Выпускных классов было два.
После выпускного вечера до утра бродили вдоль реки Чусовой. Хохотали, вспоминая курьезные случаи из школьной жизни. Любовались удивительно красивой в этих местах природой. Потом перешли на разговор о будущем, делились мыслями – куда поступать учиться дальше. У многих на душе появилась грусть, жаль было расставаться со школой, с друзьями.
Толя с детства мечтал стать моряком, прочитал множество приключенческих и других книг о море. За высокие достижения в сельском хозяйстве совхоз, в котором работали его родители, был награжден Малой бронзовой медалью ВДНХ, а школьная библиотека получила 850 книг в подарок.
Так что мальчику было что читать. Однажды в городе он купил книжку про подводную лодку, ничего из нее не понял, а желание понять не оставляло его. Пришел срок служить в армии. В военкомате учли стремление юноши и направили в Ленинградское высшее военно-морское училище имени Ленинского комсомола, что у Балтийского вокзала. После сдачи экзаменов абитуриентов, в том числе и Анатолия, определили служить на Северный флот. Раньше было такое правило – если хочешь учиться в училище, то должен год прослужить матросом, т. е. пройти кандидатский стаж.
– Жаль, что это правило отменили в 1963 году, – говорит Анатолий Николаевич. Такая практика давала многое, учеба потом давалась легче, а главное абитуриент мог убедиться, что правильно выбрал специальность.
Назначение я получил в 22 бригаду подводных лодок. Поселок, где размещалась база, назывался Оленья Губа. Кругом скалы, фиорды, а ветер такой силы, что, бывало, сбивал с ног. Прямо у берега начинались большие глубины. Штаб дивизии был недалеко, но чтобы до него добраться, надо идти через сопки пешком. Дорога, я вам скажу, тяжелая. Назначили меня на подводную лодку 113 проекта.
Вид сверху красивый – обтекаемые формы, а как спустился по трапу в люк, оторопь взяла от обилия механизмов.
Первое, что пришло в голову: «Как же разобраться в этих трубочках, винтиках, их, пожалуй, не одна тысяча?» Встретил нас, «стажеров», помощник командира корабля, капитан 3-го ранга Поль. Разъяснил, что такое подводная лодка, как на ней надо служить, провел по всем отсекам. Его лицо немного напоминало птицу: длинноватый к низу нос и выпуклые глаза. Был строг, но к личному составу, т. е. к нам матросам, относился по-отечески, как и командир корабля, капитан 2 ранга Емельянов.
Меня направили в минно-торпедную часть и сразу же закрепили за старослужащим, у которого я учился торпедному делу. Старослужащих в то время называли не «деды», а «годки». Мой учитель к тому времени отслужил четыре года и отличался знанием и опытом в своей части.
Нерадивому, с гонором матросу, давали три наряда вне очереди, и только. Служили мы в хорошей моральной обстановке. Без этого на подлодке нельзя, от каждого человека зависит судьба всего коллектива. Команда здесь, как хорошо отлаженный механизм.
Через год, после окончания стажировки, за нами приехал офицер и сопроводил в училище. Началась моя учеба на минно-торпедном факультете. Первые два курса давались все же тяжело, когда стали изучать спец. предметы, усваивать их было легче: помогла предварительная служба на подводной лодке.
Я с интересом слушаю Анатолия Николаевича. Его открытые серые глаза, загорелое лицо и коренастая, сбитая фигура напоминает мне кого то, но никак не могу вспомнить кого.
– Первую практику мы проходили в Балтийске, а в 1965 – в Таллине и в этом же году с визитом дружбы на крейсере «Свердлов» ходили в Швецию.
– Как интересно! – восклицаю я. – В 1954 году с визитом в Ленинград пришли шведские корабли и стали на Неве недалеко от «Авроры». Только назывался визит немного иначе, не дружбы, а вежливости. Это было событие! Со Шведской стороны тоже были курсанты военно-морских училищ. Матросы и курсанты дарили друг другу всякие значки, некоторые обменивались формами. По набережной Невы прогуливались толпы горожан, особенно много среди них было девушек. Их внимание привлекли высокий, как на подбор, рост гостей, и, отличная от нашей, морская форма. Кому повезло – смогли посетить шведские корабли, посмотреть в каких условиях проходят службу наши северные соседи.
– Расскажите, как прошел ваш визит к ним?
– Столица Швеции, Стокгольм, осталась в нашей памяти, как город действительно вежливых людей, спокойных, доброжелательных. По улицам мы ходили по четыре человека в сопровождении офицера, посещали выставки, музеи, были даже на приемах у мэра города в ратуше Стокгольма. Самым впечатляющим событием явился футбольный товарищеский матч: Швеция – Бразилия. В нем принимал участие знаменитый на весь мир футболист – Пеле. Сыграли со счетом 2 – 2. Вообще-то я не увлекаюсь футболом, редко посещал игры, однако хочу сказать, что в шестидесятые годы – это было культурное зрелище. В то время еще не знали ставшего позорным слова «фанаты», ради усмирения которых, государство несет большие расходы. Тогда футбольный матч был отдыхом для людей, а не бесчинством, которое мы наблюдаем во время игр на улицах городов, где они проводятся у нас или за рубежом.
– Простите за любопытство, Анатолий Николаевич, но мне хочется узнать о вашей личной жизни, такой вопрос я задаю каждому своему собеседнику, о котором в дальнейшем пишу очерк. Как я понимаю, любовь и дружба – основа становления характера человека, согласны?
Думаю, что начнете с того, что познакомились с женой на танцах. Помню со времен своей юности, что курсанты военно-морских училищ Ленинграда именно там встречали свою любовь. Женились, в основном, на педагогах и медиках. В этом я уверилась еще более, когда в 2003 году побывала в гостях в совете ветеранов Севастополя. В его составе: моряки, учителя и медицинские работники, буквально все из Ленинграда и Севастополя.
– Согласен, была такая традиция. Вы правильно сказали, в основном. Однажды в клубе училища на танцах….
Мы рассмеялись.
– Познакомился я с девушкой моей судьбы. В платьице, облегающем стройную фигурку, она с подружкой стояла в стороне от танцующих.
Ее взгляд как будто кого-то искал.
– Здравствуйте! Вы не меня ищете?– вежливо спросил я. Она посмотрела на меня яркими зелеными глазами и сказала:
– А может быть и вас! И тут же смущенно улыбнулась.
– Разрешите пригласить вас на танец! – Играли танго. «Ты для меня и любовь и мечты-ы-ы», – слышался голос певца, а у меня сладко сжалось сердце. Мы познакомились. Танечка заканчивала техникум легкой промышленности. Стали встречаться. Если не стоял в наряде в субботу и в воскресенье, то на свидание в эти дни отправлялся в поселок Сосново Ленинградской области. Отец Тани, Николай Иванович, служил зам. начальника милиции, а мама, Валентина Васильевна, работала продавцом в универмаге. Поселок мне понравился – тихий, компактный.
Кругом сосны, изредка березы, успокаивающее после городской сутолоки щебетание птиц. После окончания техникума Таня работала на обувной фабрике в Выборге, по выходным приезжала к родителям, приезжал и я, дело шло к свадьбе.
В 1968 году Анатолий Гресьев окончил училище. Навсегда остались в памяти торжества тех дней: построение, переодевание в лейтенантскую форму, банкет, обмен адресами.
Свадьба состоялась в Сосново во время отпуска. Не успел отдохнуть, насладиться семейной жизнью, как пришел вызов – явиться на службу.
Анатолий Николаевич получил назначение на Северный флот, в город Полярный Мурманской области. Здесь, как и в поселке, Оленья Губа, где он проходил кандидатский стаж матросом, вокруг были сопки, камни, карликовые деревца, но город Полярный был намного больше. Кроме воинской части, здесь судоремонтный завод, дом культуры, ресторан.
Анатолия назначили на дизель-электрическую лодку 641 проекта. Она была водоизмещением 2500 тонн, т. е. в два раза больше той, на которой служил перед поступлением в училище. Но до этой лодки надо было еще добраться, она была далеко от родного причала. Поездом ехали до Севастополя, потом на плавбазе через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море, в Египетский порт Александрия, место временного пребывания лодки.
Она пришла туда после семи месяцев боевого дежурства. Второй экипаж, в который попал Гресьев, принял лодку у первого экипажа.
Анатолия назначили командиром торпедной группы БЧ–3. Подводная лодка была снабжена двадцатью двумя ракетами, четыре из них были ядерные.
– Регламент работ по торпедным аппаратам, по подготовке их к залпу входит в обязанность вахтенного офицера. Любая ошибка может привести к гибели. Мне необходимо было подготовиться и сдать экзамены на вахтенного офицера, досконально изучить устройство лодки, знать ее, так сказать, наощупь,– говорит Анатолий Николаевич. Главная задача состояла в том, что надо было научиться уклоняться от американских и французских противолодочных сил, особенно кораблей. Основное в боевой службе – это поиск и слежение за американскими атомными подводными лодками. Скорость наших дизельных субмарин меньше, чем у атомоходов, но зато меньше создается шумов от работающих двигателей.
Следует отметить, что люди в нашем экипаже были духовно здоровы. В любых, даже самых сложных ситуациях не было проявления трусости.
Они стали появляться в конце восьмидесятых годов, когда началась пропаганда, направленная против армии и флота. Замечались единичные случаи нервозности отдельных членов экипажа.
По прибытию на базу в Полярный, после первой автономки, Гресьева назначили командиром БЧ-3 на другую подводную лодку того же 641 проекта. Подводная лодка сразу же ушла в двухмесячное боевое дежурство в Норвежское море по испытанию новейшего оборудования. Сразу после возвращения на базу его назначили помощником командира на строящуюся в Ленинграде лодку все того же проекта. Он выехал к месту назначения в марте 1971 года. В декабре строительство подводной лодки закончилось, и после испытаний и перехода ее на Северный флот, для Анатолия началось новое, уже восьмимесячное дежурство и снова в Средиземном море, с той же задачей патрулирования. Для того чтобы быть уверенным в экипаже, чтобы не потерять лодку и людей, перед автономкой как всегда была проведена отработка задач по боевой подготовке. «Холодная» война набирала обороты.
В 1967 году во флоте срочная служба ограничивалась тремя годами, раньше она длилась пять лет. В связи с этим было необходимо особенно тщательно обучать экипаж несению службы.
В 1975 году, когда Анатолий Николаевич вернулся из очередного длительного боевого дежурства «автономки» его ждало новое назначение на должность старшего помощника командира на новую подводную лодку.
Почти вся его служба прошла на однотипных лодках – 641 проекта.
Эта субмарина была переоборудована для обучения экипажей дружественных Советскому Союзу стран. В августе этого же года она была переведена в Ригу, где началось обучение иностранных экипажей. Первыми были два ливийских экипажа.
После окончания в Ленинграде Высших классов по подготовке командиров всех типов кораблей Гресьева А. Н. назначили на подводную лодку, которую строили по заказу Кубинского правительства.
В августе 1979 года ее перегнали в Ригу и передали кубинскому экипажу, который здесь обучался. Матросов срочной службы советского экипажа списали по другим частям флота, а офицерский состав и мичманы пошли как инструкторы на Кубу, на базу, расположенную Съен-Фуэгос. Эта база строилась по схеме советских баз. Подводная лодка, которую привел командир корабля Гресьев Анатолий Николаевич, стала первой субмариной «Острова Свободы».
– Расскажите, пожалуйста, как вас там встретили? – попросила я Анатолия Николаевича.
– Встретили радушно, как родных братьев, начиная от министра обороны Рауля Кастро до мэра города. Днем проводился инструктаж кубинского экипажа, а в свободное время мы посещали музеи, театры, рестораны. На воскресенье выезжали купаться на побережье, где маленькие уютные гостиницы зимой пустуют, безлюдны и пляжи. Мы прибыли на Кубу в январе 1979 года, а убыли в декабре. В эти зимние месяцы температура воздуха там 24–25 градусов, как у нас летом и то не всегда. Куба запомнилась ярким солнцем, синим небом, бирюзовым морем и толпами приветливых, улыбчивых людей разных национальностей, разного цвета кожи, но гордо называющих себя кубинцами.
– А Рауль Кастро, какой он?
– Высокий, стройный, прост в обращении, приветливый, а главное, он – человек слова, – смеется капитан первого ранга Гресьев Анатолий Николаевич. – Все хорошо было, но я скучал по семье.
Письма приходили в две недели один раз, хотя авиарейсы были ежедневными.
Вернулся в Союз в конце года, сразу же направили в г. Лиепая, где несколько месяцев командовал лодкой ЭС-116 проекта. Потом два года учился в Ленинградской военно-морской академии. Это был как бы узаконенный отдых для офицеров. После окончания академии был назначен снова в Лиепаю командиром подводной лодки Б29-А с экипажем 98 человек. Лодка ракетная, тоже дизель-электрическая, на которой, кроме обычных ракет, три баллистические. И снова ушел в автономное плавание теперь на тринадцать месяцев, а всего был в пяти автономках. На этот раз в Балтике. С годами наступала моральная усталость, тем более, что служба моя длилась 33,5 года. Даже в период нахождения на базе в месяц выходило только два выходных дня.
Сорок лет со мной любимая и любящая жена, моя боевая подруга, мой надежный тыл.
По окончании службы мы вернулись в Сосново. Наша дочь Оля работает медицинской сестрой в реанимации 3-ей городской больницы города Санкт-Петербурга. Сын трагически погиб.
У нас есть внук, Иван, надеюсь, что он вырастет хорошим, трудолюбивым человеком, ответственным в деле, которое выберет в своей жизни сам. Я работаю в школе с детьми, они разные. Есть среди них стремящиеся к учебе, такие как Максимов Даниил. Есть трудные, не понимающие пока, что без знаний ничего хорошего в жизни не добьешься.
Но я верю в людей и надеюсь, что ребята, которых обучаю искусству защищаться и защищать других, если понадобится, встанут на боевые посты по сохранению мира и неприкосновенности границ нашей Родины.
Июль 2007 г.
Оглавление книги "Уходят лодки в темноту глубин"