Я стояла у гаража, прижав ухо к холодной двери, когда Олег заговорил внутри. Его голос — низкий, как гул мотора, — пробивался сквозь щель: "Она не должна знать". Дочь ушла два дня назад, оставив записку "Мам, я ушла. Не ищи", а Олег врал про заправку и Ирину. И вот он — в гараже, шепчет по телефону. О ком? О Кате? Или о той, с кем она видела его в машине?
— Лен, ты чего там? — крикнул Артём из дома, и я вздрогнула.
Младший, 8 лет, мог выйти в любую секунду. Я отскочила от двери, сунула дневник в карман куртки. Олег замолчал — я слышала, как он кашлянул, будто спрятал телефон. Дверь гаража скрипнула, он вышел, глаза его сузились.
— Ты что тут делаешь? — буркнул он, глядя на меня, как на вора.
— Слушаю, — бросила я, скрестив руки. — Кто не должен знать?
Он побледнел, как мел. Я могла бы закричать — "Где Катя?!" — но знаете, девочки, что-то в его лице — сером, как этот мартовский вечер, — остановило меня. Он знал. И я знала, что он знает больше, чем говорит.
Я могла бы ворваться в гараж, вытрясти из него правду, как пыль из ковра. Но вместо этого я шагнула к нему, глядя в глаза.
— Кто "она"? — спросила я тихо. — Катя? Или я?
— Никто, — буркнул он, отводя взгляд. — Ты бредишь.
Брежу? Я усмехнулась — горько, как от холодного чая. Два дня назад Катя ушла, хлопнув дверью, оставила записку, а её дневник кричал: "Он опять с ней. Я найду её". Олег врал про Ирину — "мы просто говорили", — но чек с заправки и её звонок утром Артёму — "Я в порядке" — всё это было как пазл, который он не хотел собирать.
— Катя звонила, — сказала я, глядя на него. — Артёму. Почему не мне?
— Не знаю, — он пожал плечами, пошёл к дому.
Не знает? Я могла бы поверить — Олег мастер молчать, когда надо говорить. Но тут Артём выбежал на крыльцо.
— Мам, она опять звонила! — крикнул он, держа мой телефон.
Я схватила трубку, сердце заколотилось.
— Катя? — выдохнула я.
— Мам, — голос её был тихим, как шёпот ветра, — я нашла её.
Нашла? Я замерла. Олег остановился, обернулся.
— Кого? — спросила я, чувствуя, как холод пробирает спину.
— Потом, — сказала она и бросила трубку.
Потом? Я посмотрела на Олега — он стоял, как столб, глаза пустые, как гаражная темнота.
Девочки, вы тоже чувствовали этот холод, когда дети уходят за правдой? Я чувствовала. Катя ушла, оставила записку, дневник, а теперь — "нашла её". Кого? Ирину? Или ту, о ком Олег шептал в гараже? Я могла бы позвонить ей снова, но номер молчал. Вместо этого я повернулась к нему.
— Кто "она"? — спросила я снова, шагнув ближе.
— Лен, хватит, — буркнул он, отмахнувшись. — Ты всё придумала.
— Придумала? — я ткнула дневником в его грудь. — Это Катя писала. "Он опять с ней". С кем?
Он выхватил дневник, открыл, прочитал. Лицо его стало белым, как бумага.
— Это бред, — сказал он, бросая его на крыльцо. — Она фантазирует.
Фантазирует? Я могла бы поверить — подростки, драмы, всё такое. Но её звонок — "я нашла её" — был как нож в спину.
— Она звонила, — сказала я тихо. — Сказала, что нашла. Кого?
— Не знаю! — рявкнул он, шагнув к гаражу.
Не знает? Я могла бы догнать его, но тут телефон зазвонил снова. Номер незнакомый. Я взяла, дрожащими руками.
— Лена? — голос женский, низкий, чужой.
— Кто это? — выдохнула я.
— Ирина, — сказала она. — Нам надо поговорить.
Ирина? Я замерла. Олег обернулся, глаза его округлились.
Я могла бы бросить трубку, но не бросила.
— Где Катя? — спросила я, глядя на Олега.
— Она была со мной, — сказала Ирина тихо. — Но ушла.
Ушла? Я сжала телефон, чувствуя, как кровь стучит в висках.
— Где она сейчас? — голос мой стал резким, как нож.
— Не знаю, — сказала она. — Она пришла ко мне вчера. Спрашивала про него.
Про него? Олега? Я посмотрела на мужа — он стоял, как приговорённый, глядя на меня.
— Что она спрашивала? — выдохнула я.
— Про его звонки, — сказала Ирина. — И про женщину.
Женщину? Я могла бы закричать, но тут Олег шагнул ко мне.
— Дай сюда, — буркнул он, выхватывая телефон.
Он бросил трубку, не сказав ни слова.
— Что за женщина? — спросила я, глядя ему в глаза.
— Никто, — рявкнул он. — Ирина бредит. Катя тоже.
Бредят? Я могла бы поверить, но дневник, звонки, его шепот в гараже — всё кричало: он врёт.
Артём смотрел мультики в гостиной, а я сидела на диване, глядя на дневник. Олег ушёл в гараж — опять "подумать". Я могла бы догнать его, но вместо этого открыла дневник снова. "Он опять с ней. Я найду её". А ниже — "Она знает про папу". Знает? Кто?
Я вспомнила первую часть — Катя хлопнула дверью, оставила записку. Вторую — чек, Ирина, её звонок Артёму. И теперь — "она знает". Я могла бы позвонить свекрови, Нине Ивановне, но она умерла два года назад. Или… нет?
Телефон зазвонил — тот же номер. Ирина. Я взяла.
— Лена, — сказала она тихо, — Катя ушла к ней.
— К кому? — голос мой задрожал.
— К той, с кем он говорил, — выдохнула она. — К его матери.
Матери? Нина Ивановна? Я замерла. Она умерла. Или нет? Олег сказал, что она умерла. Я была на похоронах. Но Катя… Катя ушла к ней?
— Она жива? — выдохнула я.
— Не знаю, — сказала Ирина. — Но Катя сказала: "Она объяснит".
Объяснит? Я бросила трубку, побежала в гараж. Олег сидел на ящике, глядя в пол.
— Твоя мать жива? — крикнула я, врываясь внутрь.
Он поднял голову, глаза его были пустые, но не удивлённые.
— Нет, — буркнул он. — Умерла.
Умерла? Я могла бы поверить, но тут телефон зазвонил снова. Катя. Я взяла, дрожа.
— Мам, — сказала она тихо, — я с ней.
С ней? Я посмотрела на Олега. Он встал, шагнул ко мне.
— С кем? — выдохнула я.
— С бабушкой, — сказала она. — Она жива.
Жива? Я замерла. Олег побледнел, как лист.
Девочки, вы тоже верили, что кто-то умер, а он жил? Я верила. Два года назад Олег сказал: "Мама умерла". Я была на похоронах — закрытый гроб, слёзы, всё как надо. А теперь — Катя с ней? Я могла бы закричать, но вместо этого я схватила Олега за куртку.
— Почему ты врал? — голос мой был как сталь.
— Я не врал, — буркнул он, выдернув руку. — Она умерла.
— Тогда кто с Катей? — крикнула я.
Он отвернулся, ушёл к машине. Я могла бы догнать его, но телефон зазвонил снова. Катя.
— Мам, — сказала она, — она хочет с тобой говорить.
Хочет? Я замерла. Голос в трубке сменился — низкий, старый, знакомый.
— Лена, — сказала она. — Приезжай.
Нина Ивановна? Я бросила трубку, глядя на Олега. Он стоял, глядя в пол.
— Она жива, — сказала я тихо. — И ты знал.
Он кивнул — медленно, как приговорённый.
Я взяла ключи, пошла к машине. Артём смотрел мультики, Олег не остановил меня. Я ехала, не зная куда — Катя не сказала адрес. Но я знала: найду. Дочь ушла, и я найду её. И эту женщину, которая "знает".
Сгоревший дом — это не про огонь. Это про нас. Дочь ушла, и её уход изменил всё. Но что она нашла? И что я найду?
Дорогие читательницы, у вас тоже были тайны, которые оживали? Подписывайтесь на "Семейные саги: за кулисами жизни" — здесь истории, которые смешат, трогают и потрясают. Что скрывала Нина Ивановна? Узнайте в новых сагах — подпишитесь прямо сейчас и погрузитесь в мир семейных тайн!