Знаменитые острые шпили башен аббатства Otto Dix, живописно расположенного высоко в горах, было видно издалека. Настолько хорошо, что каждый паломник с легкостью находил путь в это особенное место, и многие с радостью оставались на долгие годы, пополняя тамошнюю дружную общину.
Неземная сила аббатства буквально притягивала и манила. Преподобный Аббат, бессменно возглавлявший общину на протяжении десятков лет, связывал подобный магнетизм, прежде всего, с великолепной готической архитектурой. Той, где настоящее изящество и подлинная красота гармонично уживались с истинной мощью, монументальностью и небывалым размахом. Ну как не захотеть остаться среди такого великолепия? Да и готический стиль в то время тоже пребывал на пике популярности, что, разумеется, дополнительно подогревало и без того грандиозный ажиотаж.
Правда, с годами всё изменилось. В какой-то момент актуальность готики в архитектуре начала постепенно сходить на нет, а вместе с ней и слава аббатства. Несмотря на неизменную красоту построек, всё меньше людей испытывали желание присоединиться к местной общине. Более того, многие из постоянных обитателей по одним им ведомым соображениям всё чаще принимали решение покинуть эти стены и направиться в другие места. В итоге остались лишь самые преданные. Те, кто не мыслил жизни иной, кроме той, что протекала на территории и в окрестностях родной обители. Они-то и продолжали, как ни в чем не бывало, поддерживать аббатство в красивом ухоженном виде.
Что касается Преподобного Аббата, он искренне мечтал возродить былую славу этих мест, испытывая вместе с тем чувства весьма противоречивого характера. С одной стороны, ему очень хотелось сотворить что-то принципиально новое, более совершенное, и тем самым внести-таки в местный уклад значительные позитивные изменения. В конце концов, не только покинувшим эти стены соратникам, но и ему самому с определённого момента жизнь в аббатстве стала сильно напоминать бесконечный монотонный псалом, от которого буквально разило вселенской скукой и тоской. Но, с другой стороны, Аббат сильно опасался утратить благосклонность тех членов общины, которые пожелали с ним остаться, ухаживают за территорией и при этом любят здешний уклад жизни именно за то, что тот остаётся неизменным на протяжении множества лет.
Эта дилемма преследовала аббата очень долго. И трудно сказать, сколько бы это ещё продолжалось, если бы не страшные стихийные бедствия, которые, будто сговорившись, обрушились на аббатство в один момент. Сильнейшее землетрясение, ураган, молнии и нескончаемые потоки дождя вмиг разрушили до самого основания мощнейшие постройки, которые, казалось, могли простоять ещё целую вечность.
Но каким-то чудом абсолютно все члены общины во главе с Аббатом остались целы и невредимы. Как только стихия полностью утихла, и обитатели аббатства, теперь уже практически стёртого с лица земли, пришли в себя, Преподобный задался вполне резонным вопросом: «Если высшие силы столь бесцеремонно уничтожили это святое и бесконечно дорогое для всех нас место, которое, по всей видимости, стало им чем-то неугодным, то для чего тогда сохранили жизнь мне и всем моим соратникам?»
Так и не найдя этому вразумительного объяснения, Аббат, тем не менее, ощущал некий душевный подъём. При этом был невероятно потрясён тем, что его и без того сильная вера в абсолютную мудрость, справедливость и покровительство высших сил произошедшим бедствием не только не пошатнулась, а, напротив, только укрепилась. Ведь не чудо ли, что после произошедшего ни на одном человеке из общины не было и царапины?
Внутри Преподобного Аббата определённо что-то изменилось. Он чувствовал в себе ещё больше силы и желания продолжать нести свет духовности всем тем, кто в этом действительно нуждается. И раз красивейшего аббатства теперь нет и в помине, стало быть, пришло время воплощать в жизнь то новое и совершенно иное, к чему уже давно развернулась его душа, но от чего он из соображений сохранности общины и прочих целесообразностей отказывал сам себе долгие годы.
Так день, когда Преподобным Аббатом было принято твёрдое решение создать на ещё дымящихся руинах нечто совершенно иное, стал по-настоящему поворотным и судьбоносным. В последующие годы на том же самом месте и благодаря самоотверженному труду соратников под чутким руководством Преподобного выросло новое аббатство: ещё более красивое, изящное, грациозное, монументальное, мощное. Да и местная община, равно как и популярность аббатства не только среди паломников, вновь стали стремительно расти.
Всё это было весьма удивительно для многих, в том числе и для самого Аббата. Ведь новые постройки были выполнены в совершенно ином стиле: более смелом, эклектичном, и в значительной степени отличавшемся от своего предшественника. Иначе говоря, то, что до разгула разрушительной стихии Аббату казалось живее всех живых и достойным сохранения в первозданном виде, по факту оказалось мертвее всех мёртвых. И наоборот…
Впрочем, притягательные веяния прошлого в новой архитектуре тоже прослеживались вполне отчётливо: если не визуально, то на уровне ощущений. Авторский почерк и особая энергетика Преподобного, воплощённые даже в совершенно непривычных формах, узнавались безошибочно и с воодушевлением принимались очень многими. Порой даже казалось, что люди были бы рады абсолютно всему, что бы он им не предложил. Точь-в-точь, как в былые времена, а то и лучше. В связи с этим название аббатства решено было оставить прежним: Otto Dix.