Джона Приста смело можно назвать самым неуязвимым кочегаром в истории мореплавания. В 1912 году он входил в команду из 150 человек, поддерживавших работу котлов «Титаника». Несмотря на ледяную воду Атлантики и тяжелейшее обморожение, этот человек не только пережил крушение легендарного лайнера, но и продолжил свою удивительную карьеру.
Его репутация «человека-призрака» начала формироваться раньше. За год до рокового рейса Прист трудился на борту «Олимпика» — близнеца «Титаника». Когда судно столкнулось с крейсером «Хоук», создав в борту дыру размером с железнодорожный вагон, кочегар вновь вышел сухим из воды. Но и это было не первое его рандеву с судьбой: дебютный рейс «Астурии», где он ранее работал, завершился аналогичным инцидентом — столкновением, которое Прист пережил с характерным для него хладнокровием.
С началом Первой мировой фортуна продолжила испытывать его на прочность. Судно «Алькантара», на которое устроился Прист, оказалось на дне после схватки с немецким рейдером «Greif». И снова кочегар, будто заговоренный, поднялся на спасательный плот, оставив смерть в растерянности.
Следующим актом морской драмы стал «Британик» — третий лайнер класса «Олимпик», переоборудованный в госпитальное судно. Подорвавшись на немецкой мине в Эгейском море, корабль ушёл на дно за 55 минут, став самой масштабной потерей флота за войну. Прист, словно насмехаясь над статистикой, вновь попал в списки выживших.
Финал его карьеры оказался столь же символичным: судно «Донегал», рассечённое торпедой подлодки в 1917 году, стало последней точкой в этой череде катастроф. Даже самый отчаянный судовладелец теперь боялся брать его в команду — словно сама морская стихия, устав от неудач, поставила на Джоне Присте клеймо «непотопляемого».