- Эх, вернуть бы всё назад... - вздохнул дед Митяй, задумчиво листая семейный фотоальбом и рассматривая старые пожелтевшие фотографии.
- Ну, не знаю... - так же задумчиво пробормотала его супруга Анна. - Я бы всё возвращать не хотела... Кое-что из своего прошлого я бы с удовольствием вычеркнула...
- Как это? - опять вздохнул Митяй. - Разве можно что-то из прошлого вычёркивать? Это же наша жизнь...
- Ну и пусть, - упрямо пробормотала Анна. - А я бы взяла в руки волшебный черный карандаш и... раз! Перечеркнула бы некоторые факты! Чтобы не было кой-чего в моей жизни.
- Зачем вычёркивать-то? Это уже и так прошло...
- Прошло-то прошло, а след остался.
- Так наша жизнь, она вся и состоит из таких вот следов...
- Но он же порой болит, этот след.
- Болит? - Митяй покосился на супругу. - Ну и что? У меня тоже некоторые следы болят... Ничего... Я их всё равно люблю...
- Ну, понятно... - нехорошо усмехнулась жена. - Ты много чего любил. И чего, и кого...
- Эй, мать, ты на что опять намекаешь?
- А на твои любовные похождения! Или ты уже про это забыл? Думаешь, что я тоже позабуду?
Митяй с недоумением уставился на супругу, пытаясь понять, серьёзно она говорит, или шутит.
- Чего ты так на меня глядишь? - с вызовом воскликнула та.
- Да вот, пытаюсь вспомнить, сколько тебе сейчас годков? - хмыкнул муж. - Или ты так резко помолодела, что решила мне опять скандал на пустом месте закатить?
- Ах, на пустом месте? Да ты же мне, паразит, столько душевных ран в своё время нанёс! Столько крови выпил!
- Эй, Анна, окстись! - воскликнул скорей Митяй. - Сбавь обороты, и вспомни, что тебе уже восемьдесят! Пора угомониться!
- Угомониться? То есть, помирать мне пора? Так?
- Пора понять, что ничего у меня ни с кем не было!
- Ты опять отпираешься? - рассердилась Анна. - Ты давай сам вспоминай, что тебе восемьдесят пять лет. Мог бы уже и не бояться признаваться в своих грехах! И тогда, может быть, я бы, наконец, успокоилась! Ты же знаешь, про что я тебе сейчас намекаю? А то, понимаешь, альбом он смотрит... Фотографиями любуется... Я знаю, кого ты там высматриваешь...
- Не было у меня с ней ничего! - отрезал Митяй, и с обидой громко захлопнул фотоальбом.
- Не было? А зачем ты тогда фотографию Татьяны в нашем семейном альбоме хранишь?
- Это не я её храню, а ты!
- Я? Ты чего придумываешь?!
- Я не придумываю! Я уже сто раз хотел эту фотографию порвать. Ты не давала. Хочешь, прямо сейчас возьму этот снимок, и порву в мелкие клочья!
- Я тебе порву! Хочешь таким образом от своих грехов избавиться? Да? Чтобы потом мне придраться было не к чему!
- Ещё одно слово, Анна, я, ведь точно разорву эту фотографию! - Митяй опять схватился за фотоальбом, и нервно стал листать в нём страницы.
Супруга испуганно закричала:
- Нет! Не смей! Это же сестра моя троюродная! У нас всего одна её фотография осталась!
- Ну и что? Раз ты меня к ней до сих пор понапрасну ревнуешь...
- Не ври! Не понапрасну! Лучше признайся, по-честному, что ты с ней любовь крутил за моей спиной, и я сразу успокоюсь.
- Зачем мне признаваться в том, чего не было?
- Так я же знаю!
- Что ты знаешь?
- Мне Татьяна сама говорила: "Ах, как тебе повезло с мужем, Анька! Я тебе завидую!"
- И что?
- А то! Думаешь мне было приятно?
- Так я-то при чём? Это я ей нравился, а не она мне!
- Так она же красавицей была! Как она могла тебе не понравиться?
- На свете знаешь сколько красавиц! И чего? Угомонись уже, Анна... - Митяй сокрушённо закачал головой. - Мы с тобой пятьдесят лет живём, а ты всё одно и то же мусолишь.
- Вот-вот! Пятьдесят лет прошло, а у меня душа всё ещё болит... Как будто ты вчера с Танькой шуры-муры крутил...
- Ещё раз говорю, не крутил я ни какие шуры-муры!
- И от этого у меня тоже болит.
- От чего - от этого? - опешил Митяй.
- От того, что ты не признаешься никак! И Танька тоже, так и ушла, не признавшись... И получается, что я всё это придумала? Знаешь, как это обидно, так думать...
- Ну, Анна, ну, ты... - Супруг растерянно развёл руками. - Ты ещё тот индивид... Хотя... Наверное, я тебя за это и люблю.
- За что - за это?
- А за твою уникальную женскую логику.
- А я тебя знаешь за что люблю? - сердито спросила Анна.
- Ну и за что?
- За то, что ты, как партизан, в своих изменах так до сих пор и не признался... Ох и упрямый ты... Настоящий мужик. Ничего не скажешь.