Открылась входная дверь (это вернулись с вечерней прогулки домашние: жена Вера и трое детей: двое мальчиков-двойняшек – Петька и Федька, шесть лет – и девочка Алиса, его маленькая четырёхлетняя принцесса), и в квартиру буквально ворвались шум, гам, весёлая суета, морозный воздух и хорошее настроение. Андрею даже показалось, что он почувствовал лёгкий аромат духов своей жены, и так это сердце его тронуло, что мужчине захотелось тут же встать и пойти обнять и поцеловать жену, обнять детей, поиграться с ними, потормошить… Спросить, как дела, как прошёл их день, хорошо ли погуляли и покатались с горки на тюбинге.
Но он спокойно сидел на диване. Нет не спокойно, он серьёзно сидел на диване и не двинулся с места, не встал и не поприветствовал своих родных.
Вера помогла малышам снять верхнюю одежду и обувь и со словами: «Ну, бегите к папе, пусть руки вам поможет помыть; сейчас будем ужинать», - отправила детей в гостиную и принялась раздеваться, удивляясь при этом, почему это муж не выходит и не встречает их.
По пути из ванной сама заглянула в комнату, где он сидел на диване, и спросила:
- Андрей, случилось что-то? Почему ты здесь сидишь и не выходишь нас встречать?
Андрей ничего не ответил, только хмуро глянул на жену.
- Ну ладно, занимайся детьми пока. Я пойду на кухню – будем сейчас ужинать, - и ушла, не дожидаясь ответа.
Дети вертелись возле отца, резвились и болтали: что-то спрашивали, о чём-то рассказывали; но мужчина выдерживал характер. Ему предстоял серьёзный разговор с женой.
*******
Что же на самом деле произошло? Что заставило мужчину собрать свою волю в кулак и затеять сегодня эту комическую драму или драматическую комедию (даже не знаю, как лучше назвать)?
Вот говорят: у человека должны быть друзья, приятели. Чтобы он (человек, то есть) мог в любое время обратиться к ним за поддержкой, помощью, попросить совета в сложной ситуации; поделиться тем, о чём не расскажешь жене и детям. И я даже соглашусь с этим утверждением. Но с одной оговоркой: если эти друзья – настоящие, а не те, которые в кавычках или, к примеру, собутыльники (ой, пусть бог милует!).
Ну, это так – моё лирическое отступление. Вернёмся к Андрею с Верой.
В этой отдельно взятой семье было так заведено, что муж и жена не запрещали друг другу встречаться со своими друзьями и отдыхать от каждодневных будничных забот и хлопот.
И это, скажу я вам, замечательно. В общем.
В компании Андрея (а это взрослые мужчины тридцати трёх – тридцати восьми лет) в последнее время все разговоры почему-то сводились к семейным проблемам. В основном выражали недовольство жёнами. У кого-то она редко готовила что-либо эдакое; кто-то страдал от недостатка интима; чья-то заставляла помогать ей по дому и с детьми; иные выносили мозг с завидной основательностью… А у бедолаги Петровича супружница совмещала в себе все вышеперечисленные (отвратительные, что и говорить) качества. Да ещё и деньги норовила выгрести все до копейки, так что приходилось изловчаться и прятать чуток.
Поэтому Петрович был особенно недоброжелательно настроен против женщин.
- Ну не, пацаны! На самом деле! – возмущался Петрович. – Только после работы глянешь в сторону дивана, она уже несётся: тебе бы только лежать! нет бы вынести мусор, который ты утром забыл! я ведь тоже не из санатория вернулась, помог бы чем-нибудь! А я что? Ну забыл я этот мусор – и что, расстрелять меня надо? А кот (тоже мне – назаводила котов, а я отвечай!) за день разорвал его, растащил мусор и кости по всей прихожей. В доме вонь, грязь… Но я, честно говоря, и не заметил, когда пришёл. На работе так … (в смысле «получишь интимное удовольствие»), что ни до чего! Так столько было криков, столько визгов! Как будто я дом поджёг, а не мусор забыл!
Приятели только солидарно ыгыкали и агакали. Некоторые, особо юморные, подкалывали. Грубо. По-мужски. Но тоже соглашались, что бабы – они такие ст.вы! Пилят, злятся, деньги высасывают, а как в постели к ней ткнёшься, так фигу тебе под нос. Невозможно, короче, с ними жить.
А куда деваться-то? Квартира общая (или жены, или родителей жены), ипотека не выплачена, дети малые… Вот и терпят мужики. Страдают, мучаются – и живут, попранные своими половинками, стоически вынося все тяготы брака!
И вот однажды Петрович, как особо страдающий от женской тирании и потому крайне озлобленный против женского полу, спрашивает у Андрея:
- А ты чего это нам, друзьям твоим, не рассказываешь о себе и о своей жене? Мы тут все души свои наизнанку выворачиваем, делимся самым личным, а ты только слушаешь и молчишь? Посмеиваешься, небось, над нами втихаря?!
Андрей не ожидал такого наезда ни с того ни с сего и потому слегка растерялся:
- Так… а что мне рассказывать? Нечего.
- Ну как что? То, как она тебя тиранит, мозг выедает, пилит с утра до вечера, к себе не подпускает (Петрович, конечно, выразился не так деликатно, но я не могу сейчас его процитировать). Они ж, бабы, все такие!
- Не знаю, с чего ты взял, что все одинаковые. Моя Вера не такая! И мне нечего рассказывать.
- Ой, да ладно! «Не такая»! – зло передразнил Петрович. – Я не такая, я жду трамвая! Его не такая, видите ли!
Слово за слово и мужчины поругались, даже драться сцепились. Приятели еле их утихомирили.
И с тех пор Петрович взял себе за правило каждый раз допекать Андрея по поводу его жены. Между ними летели искры, но Андрей держал себя в руках и до потасовок не доходило.
Видя, что до приятеля не достучаться, Петрович зашёл с другой стороны:
- А чё, Верка твоя на работу уже вышла? – спросил он однажды; подозрительно спокойно и без его обычной издёвки.
- А что такое? – напрягся Андрей.
- Да просто спрашиваю, - пожал плечами «друг». – Это ж твоему младшенькому сколько уже? Пять?
- Младшенькая у нас дочка, - спокойно ответил Андрей. – И ей четыре года.
- А… Ну я помню, что где-то так будет. Так в детский сад с трёх берут, а то и раньше. Вера твоя что, не знает? Уже год как она могла бы работать.
Андрей снова начал закипать, но сдерживался:
- Моя Вера на работу не собирается. Ей и дома хорошо.
- Хорошо, так хорошо, - согласился Петрович и сменил тему, похлопав друга по плечу; от чего мужчина дёрнулся, как от удара: неприятно ему было это панибратство приятеля.
*******
И Андрей стал вспоминать то время, когда они с Верой ещё не были женаты. Как он за ней ухаживал, как любил её до беспамятства, как хотел сделать её самой счастливой на свете. Он вспоминал восторженный блеск в глазах любимой и то ощущение счастья внутри себя, и сердце его млело.
Когда Андрей делал Вере предложение, то пообещал, что сам будет зарабатывать на их семью, что Вера ни в чём не будет нуждаться и не обязана, совершенно не обязана идти на работу. Главное, чтобы дома был порядок, чтобы было тепло и уютно, чтобы дети были присмотрены и уроки у них проверены; а самое главное – чтобы Верочка была счастлива.
Вера ещё тогда удивилась и уточнила, действительно ли он так хочет. Андрей воодушевлённо ответил:
- Ну конечно! Я хочу, чтобы моя жена по-настоящему была за мной ЗА МУЖЕМ, а не просто имела штамп в паспорте. Я хочу чувствовать себя достойным мужчиной, чтобы ты и дети мной гордились. Верочка, я хочу твоих восторгов и счастливых глаз!
Вера бросилась тогда ему на шею, истово целовала и говорила что-то вроде того, что Андрей – самый лучший мужчина в целом мире. (И сейчас при воспоминании об этом в груди мужчины что-то дрогнуло и растаяло)
- Но смотри, Андрюшечка, - Вера немного отстранилась и серьёзно-внимательно посмотрела любимому в глаза. – Если мы сейчас так договоримся, то так оно и будет! И ты не передумаешь лет через пять поменять нашу жизнь.
- Да ты что?! – горячо откликнулся парень. – Я же хозяин своему слову: как сказал, так и будет!
Так оно и было почти девять лет. Долго ждали первенца. Только через три года родились двойнята, которых назвали в честь своих отцов. Ещё через два года родилась Алиса. Счастью Андрея не было предела! Он обожал свою семью и с достоинством нёс бремя ответственности за своих любимых.
Всё у них было хорошо. Андрей работал, хорошо зарабатывал: на семью, на жизнь хватало; ипотеку уже выплатили и могли себе позволить хороший отдых у тёплого моря. Вера была «в домике», а Андрей тащил мамонта.
И чувства у супругов не угасли. Вера была всё также (а то и больше) хороша и притягательна. Они всё ещё с восторгом любили друг друга и обожали своих детей. Ой, дети – это особая история. Андрей был горд и счастлив, что всё у них складывается именно так: двое старших сыновей, очаровательная младшая доченька; все здоровы, активны и жизнерадостны. Андрей с удовольствием проводил время с детьми, а выходные – с семьёй. И все они платили мужу и отцу той же монетой.
*******
Но вот эти разговоры в кругу друзей о женщинах, об их вредности, коварстве, об их злопамятности и мстительности каким-то непостижимым образом задевали Андрея.
Сначала он удивлялся рассказам приятелей об их семейной жизни, не без удовольствия отмечая про себя, как ему повезло с женой. Он думал, что женщины его товарищей так себя ведут, скорее всего, оттого, что мужики сами где-то косячат: кто любит выпить; кто душный до тошноты; кто зарабатывает мало; кто груб и вспыльчив.
Через какое-то время Андрей начинал соглашаться, что да, женщины – особы непредсказуемые, зловредные, противные и понять их логику невозможно.
А после вопроса Петровича, не вышла ли его Вера на работу, Андрей и вообще зациклился на этом. Казалось бы: обычный вопрос, он ответил, как есть; да и Петрович не развивал дальше эту тему. Но вот Андрея зацепило!
И принялся он думать: «А и вправду, почему бы Вере не пойти на работу? Хоть бы и на неполный рабочий день. Чего дома-то сидеть? Ну да, когда дети были маленькие, было тяжеловато. Я понимаю это. Да и то, наверное, не особо, я ведь помогал ей: и покупать, и погулять, и вообще… А теперь-то что? Что мешает Вере для разнообразия на работу прогуляться. Детей ведь действительно можно в детсад отдать. Петька с Федькой на следующий год в школу пойдут: вообще красота. А работала бы Вера – лишняя копейка появилась бы. Хотя бы ей на маникюры-педикюры».
Потом Андрей вспоминал, как обещал Вере взять всё содержание семьи на себя и начинал думать в обратную сторону: «Да чего я заморочился с этой работой?! Хорошо же живём! Всего хватает, дети здоровы и досмотрены, долгов нет, Вера – нежная жена и отличная хозяйка. Это всё Петрович со своими вопросами. Самому не повезло в жизни, так он другим завидует. А если бы меньше за воротник закладывал да рога свои выставлял, может, и его Катя была бы хорошей женой. Всё! Выкидываю из головы эти глупости!»
Этой решимости хватало на пару-тройку дней, а потом снова возвращались мысли о том, что мужик (не он, а в целом) надрывается, пашет аки конь; всё для дома, для семьи старается; день и ночь волнуется, как создать близким достойный уровень жизни. А женщина дома прохлаждается: отдыхает (только: от чего? – спросить бы у неё), книжки читает, с детьми играет, гуляет с ними в парках и скверах, воздухом свежим дышит. Конечно, дома хорошо: чисто, уютно, приятно лежать на диванах, купленных за мужнину кровь деньги; готовить на кухне, оборудованной за счёт мужа.
И вот Андрей жевал, и жевал, и жевал эту мозговую жвачку. И чем дальше, тем больше раздражался, становился недовольным; его тянуло всё-таки устроить всё «по справедливости», то есть отправить Веру на работу.
«Не, ну у всех жёны работают, одна Вера моя дома сидит! И, главное, совесть её не мучает?! Не думает совсем, каково мне одному эту лямку тянуть! Голова другой раз пухнет от мыслей всяких. Значит, она меня не любит. Ведь если бы любила, то старалась бы помочь, облегчить мою участь. Всё бы денег было побольше в семье, а значит, и возможностей. Ну обещал я ей, что всё сам! И что с того?! Когда это, вообще, было-то? Кто об этом помнит? Да и дурак я тогда был, не понимал, как жизнь устроена. А сейчас поумнел, да и вижу, что вокруг происходит, как все женщины стремятся к труду. Не лоботрясничают! И успевают же и дом смотреть, и детей воспитывать, и на работу ходить. И с Верой ничего не станет, пусть-ка идёт и стране пользу приносит, и семье!»
Но одно дело говорить это самому себе, и совсем другое – жене, глядя ей в глаза. И потому Андрей долго не решался. Да и приходя домой, мужчина терял всякую силу воли: дома так хорошо, комфортно; возиться с детьми – одно удовольствие; видеть и обнимать жену – несказанное счастье.
*******
Но сегодня мужчина твёрдо решил: никаких больше откладываний, разговор должен состояться не позднее сегодняшнего вечера!
Когда дети поели и ушли в сою комнату, Вера спросила:
- Андрей, что случилось? Ты сегодня совершенно не в себе, я вижу. Мне кажется, ты давно уже как-то странно себя иногда ведёшь: уходишь в себя и до тебя не достучаться. Но сегодня ты вообще никакой. Рассказывай.
Мужчине уже некуда было деваться, и он выдал, не глядя в глаза жене:
- Вера, по-моему, тебе пора выходить на работу.
- На какую работу?
Вера сразу даже не поняла смысла сказанного, потому что она предполагала всё, что угодно (увольнение, выговоры, конфликты с начальством, болезнь, в конце концов), но не это.
- На обычную работу, по специальности… - Андрей всё ещё не мог поднять глаз.
Женщина отложила вилку, откинулась на спинку стула и, ничего не говоря, пристально смотрела на мужа. Тот бросил короткий взгляд на жену.
- Понимаешь, это ненормально, что ты не работаешь. Оглянись вокруг: все женщины работают, вносят посильный вклад в семейный бюджет.
- Андрей, скажи честно: тебя уволили? Или уволят? Если так, то я выйду, конечно, на работу, хотя у меня опыта-то никакого… - растерялась женщина. – До тех пор, пока ты не найдёшь другое место, я тебя подменю: не голодать же нам. Возможно, вскоре всё наладится и сбережения нам не придётся трогать.
- Да никто меня не уволил и увольнять не собирается! – непонятно отчего разозлился Андрей. – Наоборот, повышение предвидится!
- Тогда я вообще не понимаю: зачем мне идти работать?
- Воот! – как бы найдя подтверждение своим каким-то идеям, воскликнул мужчина. – Ты даже не понимаешь, зачем люди работают! Ты так отстала от жизни, так заелась, прости, расслабилась от хорошей жизни, что забыла истину: кто не работает, тот…
- То есть, ты хочешь отправить меня на работу для того, чтобы подпортить мне жизнь? И ты сейчас сказал, что я незаслуженно ем? – Вера демонстративно отодвинула от себя тарелку.
- Ой, ну что ты передёргиваешь?! – поморщился Андрей.
- Я не передёргиваю! – строго сказала жена. – Я называю вещи своими именами. Это именно то, что ты хотел сказать.
- Я просто хотел сказать, что другие же работают! И по дому всё успевают…
Вера помолчала, потом сказала:
- А я работаю. Или ты считаешь, что вот это вот всё, - она обвела рукой вокруг, - не работа?
- Нет, но другие…
- Пл вать я хотела на других! Я не другая! Я это я! И попрошу не сравнивать меня ни с кем! – Вера уже почти кричала; потом она взяла себя в руки и сказала спокойнее: - Я не стану тебе напоминать и рассказывать (думаю, ты и сам этого не забыл), каких усилий мне стоило растить наших мальчиков и одновременно содержать дом, готовить, убирать, поддерживать себя в форме ради нашей с тобой любви. Как потом с двухлетними беспокойными малышами заниматься новорождённой Алисой. Как выхаживать их всех, разом заболевших. Как улыбаться тебе, возвращающемуся с работы, после свистопляски в течение дня. Да, сейчас дети подросли. Мальчикам уже шесть. Но Алисе только четыре! Я ещё ни морально, ни физически не отошла от этих двух декретов! Ой, да что говорить! Я не собираюсь метать здесь бисер. Но самое главное, я не буду тебе напоминать твои же слова и горячие обещания перед свадьбой!
Тут Андрей пошёл красными пятнами.
- Ты пойми, Верочка, времена меняются, - начал было муж.
- Времена всегда одинаковы. Меняются люди, их моральный облик и принципы, - тяжело вздохнула Вера. – Да, я выйду на работу. Иначе и быть не может: не сидеть же мне голодной, ведь ты мне в куске хлеба отказал.
- Ну зачем ты утрируешь?! – дёрнулся муж.
Вера, не обращая внимания на его реплику, продолжала:
- Я постараюсь в ближайшее время найти работу и устроить детей в детский сад. Но жить с тобой после этого я не стану. Я не смогу находиться рядом с человеком, который не выполняет своих обещаний и может предать в самый неожиданный момент.
- Да что я такого сказал?! – Андрей вскочил из-за стола и подошёл к окну, нервно размахивая руками. – Просто предложил выйти на работу! Как другие женщины!
Вера молча посмотрела на уже бывшего мужа и вышла из кухни.
Мужчина снова сел к столу. Он был словно громом поражённый. Он уже понял, что совершил самую чудовищную и непоправимую ошибку.
Андрей знал характер Веры и понимал, что возврата к прежней жизни не будет НИ-КО-ГДА!
🎀С вами Татьяна Ватаман.