Про Анну Бабину я узнала в конце прошлого года, когда про её дебютный(как оказалось, не совсем) роман рассказала на встрече "Азбуки" Юлия Раутборт (в конце статьи помещу это видео – там очень привлекательно Юлия говорит), а запомнилось то, что книгу почти не пришлось редактировать, просто бери и публикуй. Я сразу решила для себя, что буду читать обязательно. И не разочаровалась.
И, конечно, обрадовалась, когда Анна согласилась дать мне интервью. Она рассказала, что читала в детстве ( спойлер: "Меховой интернат"!), кого из писателей любит, а кого считает учителем, каков был её путь к первой бумажной книге и кого из своих героинь она любит больше. Анна раскрыла тайну трёх сестёр – специально ли они "по Чехову". А главное: зачем она написала свой роман и чего ждёт от его читателя.
Вы были книжной девочкой в детстве? Какие книги читали? Что любили?
Да, была. У меня и сейчас любимая песня — «Баллада о книжных детях» Высоцкого.
Моя мама специалист по детской литературе, поэтому у меня не было шансов расти как-то иначе:) Перечитала всё, что было дома, на дачном чердаке, у друзей, в районной библиотеке. Самыми любимыми книгами были «Меховой интернат» — не слишком популярная повесть Эдуарда Успенского — и «Кондуит и Швамбрания» Льва Кассиля. Волшебные сказки про принцесс не любила. Много читала Астрид Лингрен и в целом переводную скандинавскую литературу (Сельму Лагерлёф, Турбьёрна Эгнера).
Из советской детской литературы предпочитаю Гайдара, Рыбакова, Носова. Люблю «Денискины рассказы» — для меня это история очень светлого детства.
Я рано перешла на взрослую литературу и не жалею об этом. Сейчас подхожу к тому, что читала в детстве, как новый читатель к новому тексту. Непередаваемые ощущения.
А сейчас какая книга запомнилась, потрясла, показалась важной?
В пятнадцать лет я впервые прочитала «Молчание ягнят» Томаса Харриса, и она стала для меня буквально настольной книгой, которая во многом предопределила выбор карьеры и подарила одного из самых вдохновляющих сильных женских персонажей. Ту первую книгу я измочалила до жуткого состояния, пришлось купить другую. И оригинал заодно — некоторые моменты при всём уважении к переводчику хороши именно в английском варианте. Например, неодушевленное «it», которое Джейм Гам употребляет в отношении женщин.
Кем мечтали стать, когда вырастете? Писательница была в планах?
Хотела стать следователем и писательницей. От первой мечты пришлось отказаться, за вторую борюсь.
Кто вы по образованию? Учились ли вы писательству? Помогают ли Литинститут, курсы, школы писательского мастерства или нужен просто талант?
По образованию я юрист. Писательству училась только эпизодически — на семинарах и мастерских (Липки, АСПИР, Таврида).
Верю в то, что писательству нельзя научить, но можно научиться. Мне кажется, что курсы помогают выбрать нужное направление, «огранить» талант, подтянуть некоторые навыки. Остальному, в том числе, чувству языка, можно научиться только по хорошим текстам.
Кого из писателей считаете своим учителем? А кого любите?
Учителем считаю Алексея Викторовича Иванова. Я была на нескольких читательских встречах с ним, смотрела интервью. И, разумеется, перечитала все его романы.
Мне очень нравится, как он пишет — очень ярко, зримо, но без лишних «кружавчиков». И говорит о писательстве он всегда верно и точно, без жеманства и пафоса. Сделала своим девизом его высказывание: «Некоторыми вещами нельзя жертвовать ни в коем случае. Например, ощущением своей правоты».
Люблю Фёдора Михайловича Достоевского. Лучшее слово, которое оценивает моё отношение к его романам — трепет. Не представляю, как можно создать что-то настолько сложное и прекрасное. В моих любимых «Братьях Карамазовых» с каждым прочтением появляется новый «культурный слой». Роман меняется вместе с тобой, потому что ты дорастаешь до нового уровня.
Какой был ваш путь к первому бумажному изданию? Всё сразу получилось?
Путь был не слишком длинным, но тернистым. Проявляться в литературе я начала в 2019 году. В 2021 стала победителем Издательской программы арт-кластера «Таврида» в мастерской РЕШ, но в силу ряда независящих от меня причин та рукопись издана не была (и, скорее всего, не будет). Я за полтора года написала другой роман, который изначально назывался «Чугуевские лебеди», а сейчас вы его знаете как «Презумпцию вины». Его фрагмент был опубликован в «Урале», а потом его взяли в «Азбуку-Аттикус» — и в октябре прошлого года я за десять минут до закрытия пункта выдачи Озона бежала через двор за первым экземпляром. Было желание лечь спать с этой книгой, как с плюшевым медведем в детстве.
Как возник замысел книги? Это история выдуманная или реальная?
Эта история полностью выдумана мной за исключением некоторых эпизодов в линиях внучек. История подпольщицы Зои — плод моего воображения, но я уверена, что где-то было что-то подобное. Я всегда размышляла о том, как связаны между собой поколения, как взаимодействуют предки и потомки. Так, половина моих предков — жители блокадного Ленинграда, но застала я только бабушку (мамину маму) и дедушку (папиного папу), которые пережили ужасы голода и бомбёжек совсем маленькими. При этом у нас в семье всегда было очень трепетное отношение к пище, особенно к хлебу. Этому никто не учил специально — просто все дома так поступали: рассчитывали, чтобы продукты не пришлось выбрасывать, о еде никогда не говорили бранных слов.
И я пришла к тому, что существует некая высшая связь поколений. Не обязательно её расценивать как нечто метафизическое, просто мы стянуты через время невидимыми нитями гораздо сильнее, чем думаем. Мы наследуем культуру и ценности, фамильные черты и, к сожалению, скелеты в шкафу.
На презентации книги вы сказали, что больше всего на вас похожа средняя по возрасту из сестёр, и её писать было труднее всего. Почему? Вроде бы должно быть наоборот?
Да, на меня больше всех похожа Нина. Мы с ней ровесницы, и некоторые эпизоды её истории позаимствованы из моей жизни. Нина — как твой собственный голос на видеозаписи. Когда смотришь со стороны, не нравится, даже узнать его не всегда просто.
Но сложнее всего всё же было работать над образом Зои-младшей, с которой у меня разница в десять лет. Непросто вжиться в образ человека, который родился и вырос в других условиях, у которого не было опыта детства девяностых. Возможно, поэтому она у меня самая решительная и уверенная в себе, и именно ей бабушка доверила свою тайну.
Кого из героинь книги вы любите больше?
Больше всех люблю Нину, как это ни парадоксально. Я смирилась со своим голосом на видеозаписи. А если серьезно, то я очень уважаю Нину за её опыт преодоления саморазрушительной связи, за нежелание мириться с черствостью и скотством даже с учётом тяжелой жизненной предыстории.
С кем из героинь вы внутренне спорили – или всё, что делают ваши героини одобрено вами? Изменялись ли ваши замыслы о них в процессе работы над книгой?
Конечно, спорила. Пыталась уберечь от ошибок — но в итоге позволила им набивать свои шишки. Герой, как ребенок, вырастая, сепарируется от литературного родителя, и ты просто понимаешь, что с таким характером и жизненным багажом он не может поступить иначе. Я поняла, что в словах Толстого об Анне Карениной: «Всё-таки она погибла» нет позы. Замысел меняется, персонажу на его пути по воображаемой арке попадаются препятствия, которые автор изначально не задумывал, и персонаж может прийти совсем не в ту точку, которая мыслилась изначально.
Зачем вы написали свою книгу? Ставили себе какую-то цель?
Целей было несколько.
Отдавала дань памяти очень сильному и очень сильно травмированному поколению — детям войны, девочкам войны — и не только им, но и всем прекрасным русским женщинам.
Не скажу, что прорабатывала собственные травмы, но, безусловно, говорила о наболевшем, о том, с чем сталкиваюсь на работе и в жизни ежедневно. Пыталась сделать так, чтобы никто больше не наступал на разбросанные по миру грабли.
Я люблю общаться с людьми, а текст — это тоже форма диалога.
У вас очень женская книга – о трудных судьбах русских женщин, о несправедливости и насилии, о том, что сами женщины не позволяют себе счастья. Как вы думаете, ваша книга может кому-то помочь выйти из такого состояния
Чаще всего в таких ситуациях спасение утопающих — дело рук самих утопающих, но иногда вовремя попавшая в руки книга даёт импульс, стимул, помогает выявить проблему. У меня так было с «Повестью о настоящем человеке» Бориса Полевого.
Герой может быть абсолютно не похож на читателя, но ситуация, в которую они оба попадут, не оставит им другого выхода, и герой придёт на помощь читателю.
Что-то для вас лично изменилось, когда вы её написали? Может, что-то новое в себе открыли? Или в мире вокруг?
У Железникова в «Чучеле» дедушка Бессольцев говорит о том, что не может любить Ленкиных мучителей по отдельности, но всех вместе их любит, потому что они люди. Очень христианская идея, как мне кажется. Так вот, каждая книга немного приближает меня к этому состоянию — любить всех людей за то, что они люди. С их грехами, ошибками и болевыми точками. Пока полюбить получается не всех.
Какие у вас творческие планы? Будет ли продолжение истории трёх сестёр? И специально ли у вас три сестры – почти по Чехову?
Мне кажется, что в этой истории всё уже сказано. Может быть, на арьерсцене в будущих произведениях промелькнет кто-то из героинь, но только как эпизодический персонаж. Хотя сейчас я редактирую новый роман, действие которого происходит в Староуральске.
Я не проводила нарочитой параллели с тремя сестрами, но случается, что-то в литературе выходит помимо воли автора. Уже на этапе редактуры я вдруг встретила заметку, в которой говорилось о том, что, возможно, Прозоровы у Чехова жили в Перми, которая является прототипом моего Староуральска. И я включила это красивое совпадение в роман в небольшом эпизоде с прощальным письмом доцента Яблонского Зое-младшей.
Каким вы видите своего читателя? Что бы вы ему(ей) пожелали?
Для меня главное, чтобы читатель был чутким, умел различать полутона.
Не кричал о том, что это мужененавистнический роман (такое, к сожалению, случалось).
А ещё, конечно, хочется, чтобы читатель хоть немного изменился после моего романа. Стал чуть лучше — чище, светлее, свободнее, добрее. Этого желаю и читателям, и себе — расти, оставаясь самими собой.
Прекрасное пожелание! Большое спасибо Анне за интервью. Было так приятно узнать, что в детстве она любила "Меховой интернат" – мало кто вспоминает эту книгу, а она чудесная. И, конечно, "Братья Карамазовы" тоже самый любимый роман и у меня. Мысль о связи поколений мне тоже очень близка, но я даже склонна относить эту связь к метафизике, в отличие от Анны.
Пожелаем и мы Анне вдохновения, счастья и радости. И хороших читателей!
Как и обещала, даю ссылку на свой отзыв и видео со встречи в "Азбуке":
БиблиоЮлия есть ещё в виде премиум-подписки , а также и в ЖЖ, ОК, ВК и ТГ – выбирайте, где вам удобнее