Василёк на солдатском поле
Не утихает наша память о тех, кто был убит войной. Не утихает. В каждом, кто пережил Великую Отечественную, кто поседел в двадцать и чьи морщины – следы слёз, в каждом живёт кровоточащий обломок войны. Беспощадна не только война. Жестоко и беспощадно всё, что связано с ней. В детстве тех, кто родился в конце тридцатых и в огненных сороковых, было прощание с отцами и старшими братьями. А потом война ворвалась фронтовыми письмами, похоронками, хлебными карточками.
Фронтовые письма... И сейчас, спустя пятьдесят лет, их нельзя читать без волнения. Ставшие уже ветхими солдатские треугольники со штемпелями полевой почты воссоздают страницы о грозном и героическом времени, о людях простых и мужественных, несгибаемых и добрых. Со страниц этих писем перед всем миром встаёт во всём величии российский солдат. Нет ничего труднее, чем оставаться на войне человеком. Тысячи и тысячи писем хранятся в солдатских семьях, музеях, комнатах боевой славы. Одно высечено резцом на камне. Вот это письмо от строки до строки.
«Моя черноглазая Мила! Посылаю тебе василёк... Представь себе: идёт бой, кругом рвутся вражеские снаряды, кругом воронки, и здесь же растёт цветок... И вдруг очередной взрыв – василёк сорван. Я поднял его и положил в карман гимнастёрки. Цветок рос, тянулся к солнцу, но его сорвало взрывной волной, и если бы я его не подобрал, его бы затоптали. Вот так фашисты поступают в оккупированных населённых пунктах, где они убивают ребят. Мила! Папа Дима будет драться с фашистами до последнего вздоха, чтобы фашисты не поступили с тобой так же, как с этим цветком. Что тебе непонятно, мама объяснит...»
Письмо дошло до адресата. И стало нашим общим достоянием. Во втором номере журнала «Работница» за 1957 год о письме папы Димы – майора Дмитрия Андриановича Петракова – рассказал его фронтовой товарищ М.Л. Ингор. Статью однополчанина Петракова прочли в Волгограде, и в тридцатую годовщину Победы там, где гремели самые страшные бои из всех, что знает история, на поле совхоза «Имени 62-й армии» встал мемориал «Солдатское поле». В центре – хрупкая девочка с цветком в руке. У подножья – каменный треугольник письма со штемпелем полевой почты. Каски на солдатских могилах. В нишах – смертоносный груз войны – осколки снарядов и мин.
А кругом колосится пшеница. Заросли шрамы земли. Плуг перепахал поле сражений. Но само поле всегда будет хранить дымную горечь пороха и страданий, мужество и стойкость бойцов, защищавших волжскую твердыню. Одним из них был отец черноглазой Милы политрук майор Дмитрий Андрианович Петраков.
Каким же он был, Дмитрий Петраков? Как сложилась его дальнейшая судьба? Что стало с его дочкой Милой, женой? Об этом наш документальный рассказ.
«Вызываем огонь на себя»
Семья Петраковых жила в Ульяновске на тихой улице, утопающей в зелени тополей. Сюда Дмитрий Андрианович вместе с молодой женой Марией переехал в тридцать втором, окончив факультет истории Самарского педагогического института.
В субботу утром у Петраковых было маленькое семейное торжество. После завтрака пятилетняя дочка Людмила, держась за мамину руку и страшно волнуясь, вручила папе подарок – роскошную голубую рубашку – под цвет папиных глаз. Накануне, в пятницу, пока Дмитрий Андрианович был на работе, в квартире Петраковых стрекотала швейная машинка. И вот подарок вручён. Но всего лишь один день видели жена и дочка Дмитрия Андриановича в обнове. В воскресенье, 22 июня, преподаватель истории строительного техникума Петраков сменил голубую рубашку на гимнастёрку защитного цвета. Прощаясь на вокзале, жене обещал остаться живым, а Миле прислать настоящую матроску с синим воротником и белыми полосками.
А дальше – перестук вагонных колес, короткие стоянки на станциях. Война уже вовсю полыхала на западе, а Петракова с большой группой коммунистов Ульяновска направили на восток. Там, в глубоком тылу, по решению Государственного Комитета Обороны и Ставки ВГК формировались резервы – сибирские дивизии и армии, которым суждено было внести перелом в боях за Москву и Сталинград. Через год Петракову было присвоено звание старшего политрука. Он назначается на должность агитатора политотдела знаменитой будущими боями 308-й сибирской дивизии полковника Леонтия Николаевича Гуртьева.
В июле 1942 года немецко-фашистские войска, не считаясь ни с какими потерями в живой силе и технике, вышли в большую излучину Дона. Создавалась угроза прорыва врага к Волге в районе Сталинграда. Кровопролитные бои в бескрайних донских и волжских степях не утихали ни в июле, ни в августе, ни в сентябре. Потребовались срочные и решительные меры, чтобы ликвидировать эту серьёзную опасность. А для этого надо было отвлечь силы врага от Сталинграда, ослабить удар противника по нашим войскам, защищавшим твердыню на Волге.
Ставка Верховного Главнокомандования в директиве на имя генерала армии Г.К. Жукова указывала: «Положение под Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трёх верстах от города. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленной помощи. Потребуйте от командующих войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику... Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению».
В эти суровые дни, решавшие судьбу Сталинграда, и прибыла на фронт 308-я стрелковая дивизия. Выгрузившись на станции Арчеда, сибиряки вступили в бой прямо после пятидесятикилометрового марша...
Рассказывает бывший инструктор политотдела дивизии М.Л. Ингор: «Политотдельцы сразу же полюбили Петракова. У него было мужественное благородное лицо, высокий лоб, голубые внимательные глаза, чапаевские усы. Был он бесстрашным воином и честным тружеником. Агитатор политотдела дивизии Петраков всегда находился среди солдат. Умел найти ключик к солдатскому сердцу, проявлял заботу о бойцах. 18 сентября Петраков трижды ходил в атаку со стрелковым батальоном. Трижды штурмовал высоту под станцией Котлубань».
Восемнадцатое сентября… Эта дата уже упоминалась в нашем рассказе. Вспомните – в этот день политрук Петраков написал дочке письмо. То самое, что сейчас выбито резцом на солдатском поле. Высота 154,2 под станцией Котлубань. Удивительно, как иногда повторяется, смыкается в судьбах то или иное место. Ещё совсем недавно здесь сражались пулемётчики Рубена Ибаррури – сына легендарной Пасионарии. Юноша из далёкой Испании, для которого Советский Союз стал второй Родиной. Пулемётчики преградили путь бронированному врагу. Но Рубен погиб. Здесь, на этой высоте, поднимая бойцов в атаку, была смертельно ранена медсестра Гуля Королёва. Сегодня много зависело и от него, старшего политрука Дмитрия Петракова.
Рассказывает бывший инструктор политотдела дивизии М.Л. Ингор: «Земля вздыбилась, сотрясалась от разрывов снарядов и мин. Она рвалась на куски. Гудела, стонала. Бойцы вдавились в землю. На них пикировали самолёты со свастикой, враг обстреливал их из автоматов, орудий, шестиствольных миномётов. С высоты уже ползли танки с крестами на броне. За ними фашистская пехота. И тогда Петраков крикнул связисту: “Звони на батарею, требуй огонь по обоим скатам! Мы вызываем огонь на себя!” Всё вокруг потонуло в оглушительном грохоте. Петраков понял: пробил его час. Он выхватил из кобуры “ТТ” и с призывом: “За мной, за Родину! Ура-а-а!” – выскочил из окопа. За ним бросились бойцы. Но поле словно вздыбилось перед ними, с грохотом раскололось...».
Письмо с фронта
Первое, что увидел Петраков, когда очнулся, – подбитый немецкий танк, за ним ещё два. Петраков хотел приподняться, но острая боль пронзила тело.
Выстрелов слышно не было. Танки не прошли. Молодцы, артиллеристы! И атака удалась. Высота наша. Он лежал и улыбался голубому небу. Таким он видел его только в детстве. Оно напоминало родные северные края. Вспомнилась котласская деревня Сазониха, где родился и жил он, где живёт сейчас его мама. Петраков смотрел в голубое небо и снова переживал когда-то пережитое. Так дорогое. Утром он отправил письма жене и Миле. Маше просто письмо. А дочурке письмо с васильком. Он любил дочку большой отцовской любовью. Любил самозабвенно. Для всех – жены, родных, товарищей по работе, и здесь, в дивизии, – она была Людой, а для него Милой. «Моя черноглазая Мила», – говорил он друзьям. Вспомнилось, что совсем недавно Маша прислала ему в конверте завёрнутую в бумагу прядь Милиных волос. Смолянисто-чёрных. И фотографию прислала. Сфотографировалась Мила в матроске. Ведь обещал же он ей подарить матроску в ту последнюю мирную субботу. И слово своё сдержал. Посылку отправил из Омска, где учился на курсах политработников.
...Я видел бережно хранимые в семье письма Дмитрия Андриановича. Из кромешного ада он писал своей дочурке: «16 января 1942 г. Здравствуй, дочка Мила! Получил твоё письмо 13 января. Шло месяц. Мила, ты уже хорошо пишешь, но надо ещё лучше писать и читать. И слушать маму. Мила, ты пишешь, что ждёшь матроску от меня. Отвечаю: матроску я тебе отослал. Когда получишь, то напиши письмо, как она тебе подошла. И понравилась ли? Папа Дима скоро поедет на фронт бить проклятых фашистов. Целую тебя, Мила. Папа Дима».
«29 августа 1942 года. Моя дорогая Мила! Когда ты была совсем-совсем маленькой, лежала ещё в качалке и улыбалась во сне, мы с мамой радовались твоим первым словам, первым мыслям. Радовались и думали: какая ты будешь счастливая. И ты будешь счастливая. За твоё счастье, за счастье советских ребят сражается сейчас твой папа Дима. Сколько горя принесла нам война. Я буду биться с фашистами до тех пор, пока не останется ни одного. Тебе никогда не придётся краснеть за своего отца. Что не поймёшь, спроси у мамы – она тебе расскажет. Целую тебя, моя черноглазая Мила. Твой папа Дима».
Почти каждое письмо Миле Дмитрий Андрианович сопровождал рисунками. Вот быстроногие лисицы бегут с конвертом. А в воздухе голуби. В клювах – тоже конверты. И подпись: «А ну, мои птицы и звери, кто из вас скорее доставит письмо моей дочке Миле!» В другом – Дмитрий Андрианович, поздравляя Милу с Новым годом, нарисовал солдатскую ёлочку. Вместо игрушек на ней пулемётные ленты, гильзы от патронов. А Дед Мороз – боец в маскхалате. Он очень похож на папу Диму...
Письма Петракова, как и миллионы других писем советских солдат, шли на восток. На запад, в фашистскую Германию, с фронта тоже шли письма. Я взял из документов о Сталинградской битве только три. В первом отпрыск высокопоставленного арийца сообщает отцу в Берлин: «Вчера Отто получил краткосрочный отпуск. Посылаю тебе с ним: 1. Донское сало. Говорят – оно лучшее в мире. 2. Лисий воротник маме... Передай Вилли, что здесь очень много коров. Их надо вывозить в Германию. Твой Георг. 26 июля. 42 г.». Во втором – Георг продолжает давать отцу советы: «Если мы не захватим свиней и коров, не отправим эти стада в Германию, то русские их перережут. Пусть Вилли ускорит эту работу. Выслал посылку с мехами. Маме они очень понравятся. Август, 42 г. Георг».
Ефрейтор Вейнерот в июле сорок второго пишет сыну в Нюрнберг, в офицерское училище: «Когда ты получишь офицерские погоны, война в России будет закончена. Так сказал фюрер. Вам придётся воевать с Англией. Здесь, на Дону, продуктов почти нет. Даже курицу не найти. Говорят, были, но сожрали наши танкисты. Эти скоты очищают всё, после них идёшь, словно в пустыне».
А вот ещё одно письмо немецкого офицера Вельца: «Что за наваждение. Уж не приснился ли мне весь этот бой? Пять свежих батальонов пошли в наступление, пять батальонов вели бой, как дома на учебном плацу. А результат? Большинство убиты, часть ранена, остальные разбиты, разбиты наголову. Заколдованное место! Как ни пытайся взять его, натыкаешься на гранит».
Сравните письма, которые шли с фронта на восток и запад.
...В том же бою под Котлубанью, за высоту 154,2, Петраков был тяжело контужен. Очнувшись в санроте, он первым делом спросил: «Высоту взяли?»
– Наша высотка, политрук. Наша. Да и ты долго здесь не задержишься. Скоро поставим на ноги, – ответил врач.
Рассказывает бывший инструктор политотдела дивизии М.Л. Ингор: «Отличился Дмитрий Петраков и в самом Сталинграде, когда войска Гуртьевской дивизии сражались в цехах завода “Баррикады”.
В минуты кратковременного затишья между контратаками ему передали приказ: “Агитатор политотдела дивизии старший политрук Петраков назначается исполняющим обязанности комиссара полка”. Завод “Баррикады”. Бои шли день и ночь. Приходилось отстаивать каждый пролёт, каждую лестничную клетку, окна, дверь. Ведь недаром говорили: “Только в Сталинграде знают, что такое километр. Это тысяча метров, это сто тысяч сантиметров”. Таков был отсчёт».
14 октября комиссар Петраков с группой бойцов предпринял смелую вылазку в тыл противника. Петраков первым ворвался в заводскую котельную. В ход пошли штыки, гранаты. Целую неделю группа Петракова держала круговую оборону. Прикрываясь бронёй танков, её штурмовали фашистские автоматчики, прямой наводкой била артиллерия. Но котельная стояла как неприступный бастион. Противнику так и не удалось её взять. За мужество и героизм в сталинградских боях комиссар Петраков был награждён орденом Красной Звезды. А потом письма в Ульяновск, куда Мария Михайловна переехала с дочкой к своим родным, шли уже из-под Орла и Брянска. Гвардейская Гуртьевская дивизия шла вперёд. После боёв в Сталинграде Петракова назначили заместителем командира полка по политчасти, ему было присвоено звание майора. Замполиты. Какая тяжёлая ноша выпала на их долю. Что бы ни писали о них сейчас, они первыми поднимались из окопов и траншей. Это они под ураганным огнём шли впереди атакующих цепей.
8 августа перед боем за город Бытошь на Брянщине Дмитрий Андрианович написал дочурке письмо. Мила готовилась перешагнуть порог школы. Поэтому текст он украсил рисунком: кудрявая девочка решает первую в своей жизни задачу: 2×2 = 4. Под рисунком подпись: «Кого-то ждут в школе». К письму Петраков приклеил свою маленькую фотокарточку, на которой фронтовой корреспондент снял его с автоматом.
Был уже поздний вечер 9 октября, когда заместитель командира 347-го стрелкового полка майор Петраков прибыл на КП первого батальона. Наступление было назначено на одиннадцать.
Нам завещано
Впереди, перед батальоном, была низинка, поросшая кустарником. Дальше начинались окраины городка. Петраков следил за стрелками своих наручных часов. Над окопами взвилась красная ракета. Петраков легко выпрыгнул из окопа и побежал в первой цепи автоматчиков. Справа, где у немцев начинались траншеи, ударил пулемёт... Автоматчик-сержант успел подхватить замполита за плечи, бережно опустил его на землю.
«Дорогая Мария Михайловна. С глубокой скорбью сообщаю Вам, что Ваш муж и наш боевой товарищ Петраков Дмитрий Андрианович пал смертью храбрых в бою за социалистическую Родину 10 сентября сорок третьего года. Утешить мне Вас нечем. Лучшей памятью о Вашем муже будут героические подвиги гвардейцев части, где воевал майор Петраков. Похоронили мы его с воинскими почестями на окраине города Бытошь Брянской области. Майор Петраков был награждён орденом Красной Звезды и медалью “За оборону Сталинграда”, которые вместе с удостоверением высылаем Вам. Гвардии-майор Андреев».
Похоронка пришла в октябре. Но Мария Михайловна не поверила ей. Не хотела верить. И в доме по-прежнему ждали писем. Ждали жена и дочка, которая в сорок третьем пошла в школу. Ждали, ведь всякое бывает. А когда солдаты стали возвращаться домой, Мила ходила и ходила на вокзал. И спрашивала каждого, кто был в военной форме: «Вы не знаете моего папу? Он под Сталинградом воевал. А потом под Брянском. Майор Петраков? Красивый такой, с усами. Не знаете?» И люди, с орденами и медалями, с солдатскими и офицерскими погонами, не раз смотревшие смерти в лицо, отводили глаза. И ласково гладили девочку по головке: «Не встречали, дочка...» Узнав о том, что майор Петраков из Архангельской области, я начал поиск, который привёл меня сначала в Москву, к боевому товарищу Петракова – М.Л. Ингору. Он сообщил мне домашний адрес Петраковых в Ульяновске.
Признаюсь, давно так не волновался, когда позвонил в квартиру Петраковых. Дверь открыла женщина с очень живым лицом. Чёрные миндалины глаз. Смотрят приветливо-вопросительно.
– Людмила Дмитриевна?
– Да, а...
Но я предупредил её вопрос.
– Вы черноглазая Мила.
Так уж случилось, что в этот день у Марии Михайловны был день рождения. Живёт она напротив Людмилы в соседнем доме. За праздничным столом собрались все Петраковы: Людмила Дмитриевна с мужем Михаилом Константиновичем, дочь их Наташа. Тоже с мужем, Женей. Было много цветов. На столе стояли тарелки с северными пельменями. Одна, нетронутая, рядом с Марией Михайловной, напротив стула, за который так никто и не сел. Это его стул, Дмитрия Петракова.
– Любил Дмитрий Север,– Мария Михайловна на минуту замолкает. Память уносит её в далекие годы.
– Вот и пельмени северные научил меня делать. Два раза на Родину его мы с Димой ездили. В Сазониху. И на Вычегде были. И в Сольвычегодске. Долго не верила в случившееся. Не могла Диму забыть... Так вот с Людой мы и жили...
Людмила Дмитриевна окончила Ленинградский институт инженеров водного транспорта, вышла замуж. Уже тридцать лет работает в Ульяновске.
– Когда на тридцатилетие Победы Волгоградский обком комсомола пригласил меня в гости, очень удивилась,– рассказывает Людмила Дмитриевна. – Только когда приехала и памятник открывали, поняла. Дядя Миша Ингор в журнале «Работница» написал статью о папином письме. Прочитали её в Волгограде и решили мемориал поставить.
Тогда, в сентябре 1975 года, в дни VII Всесоюзного комсомольского слёта победителей похода по местам славы советского народа, на поле вышли 40 тракторов. Машины вели болгарские, советские, польские, вьетнамские трактористы. Маршал Василий Иванович Чуйков, легендарный сталинградский командарм, первым бросил горсть семян в Волжскую землю. А потом ветеран труда Т. Слуцкая прочла балладу, посвящённую дочери Д.А. Петракова:
Стоит девчонка на солдатском поле –
Майора Петракова дочь,
Вобрав в себя всю тяжесть боли,
Которую не превозмочь...
В руках – цветок
Во славу павших,
Не возвратившихся с войны,
Жизнь ради Родины отдавших –
Наш дар и веточка весны.
Солдатское поле. Поле Великой Отечественной
«Тебе, солдат, – подвигом имя своё обессмертившему, хлебу и миру вернувшему ратное поле воздвигли этот памятник комсомольцы». У этой надписи при входе в мемориал (авторы архитектор Л. Леван и скульптор А. Криволапов) остановились мы с Людмилой Дмитриевной Петраковой. В багрянец оделась листва на деревьях. Алели пионерские галстуки на тополиных ветвях. Дочь героя Сталинградской битвы стояла у обелиска. Сорок два года назад здесь, в окопе, писал ей то памятное письмо её отец майор Петраков.
Комиссар Петраков погиб в сорок третьем. До конца войны оставалось ещё долгих полтора года. Он прошёл Сталинградскую и Орловскую битвы и уже видел рассвет нашей Победы. И те, кто дожил до Победы, свято чтят память воина. Именем котлашанина Петракова названа улица в Дмитровграде, бывшем Мелекесе Ульяновской области.
Солдаты Великой Отечественной завещали нам беречь нашу Родину, которую они отстояли. Беречь мир, который они завоевали. И в этой борьбе всегда с нами боец-офицер Дмитрий Андрианович Петраков.
Отрывок из очерка включён в хрестоматию для чтения в начальных классах «Морянка» о Русском Севере (2005, с. 178).
Литературно-художественный
журнал «Родина Ломоносова»,
март 1992 г.
________________________________________________________________________________
Публикуется по книге: Виктор Фридман: Человек Вселенский. — Архангельск: ОАО «ИПП «Правда Севера», 2010. — C. 93-103.
________________________________________________________________________________
Современные исследования по теме:
1. Про «Солдатское поле»: https://urokiistorii.ru/school_competition/works/soldatskim-polem-prizvannye
или https://stengazeta.net/?p=10047802
2. Про письмо Д.А. Петракова:
https://boevayaslava.ru/blog/stone-triangle-petrakov/
3. Про М.Л. Ингора — автора статьи в журнале «Работница», однополчанина Д.А. Петракова и хранителя истории письма:
https://boevayaslava.ru/blog/search-the-chronicler/