В середине 90-х мы с мужем купили дачу в старом садовом товариществе. Участок был заброшенным, и первые месяцы мы только тем и занимались, что приводили его в порядок. Однажды поздним вечером, едва собравшись лечь спать, услышали с улицы пение. Женский голос, мелодичный, с легким акцентом, пел о несчастной любви. Любопытство взяло верх — вышли на крыльцо. В свете фонаря увидели, как на соседнем участке пожилая женщина, грозя кулаком в темноту, кричала: «Отстань от меня, гадина!» Пение тут же смолкло, а вдоль забора мелькнула тень.
Наутро я решила познакомиться с соседкой. Её ледяной взгляд и резкий тон отбили всё желание задавать вопросы. «Что вам нужно? Убирайтесь!» — хлопнула дверью старушка. Вечером история повторилась: песни, ругань, таинственная тишина после нашего вмешательства.
Через несколько дней мы зашли к председателю СНТ. Услышав наш рассказ, он усмехнулся: «А, это Любовь Ивановна, наша Примадонина. Характер у неё скверный, но судьба…» И поведал историю, от которой кровь стыла в жилах.
В молодости Люба приехала в Москву из сибирской глубинки покорять эстраду. Красивая, амбициозная, она вскружила голову руководителю ансамбля Эдуарду, вынудив его уволить солистку — его жену Анетту. Та, отчаявшись, покончила с собой, повесившись на микрофонном шнуре. А вскоре у Любы на гастролях порвалась голосовая связка. Карьера рухнула, Эдуард бросил её, и бывшая «звезда» доживала век в щитовом домике, работая уборщицей.
«Говорят, призрак Анетты до сих пор преследует её, — шепнул председатель. — По ночам поёт, сводит с ума. Но лично я не верил…»
Мы промолчали, не решившись признаться, что сами слышали те песни. Однако через месяц Любовь Ивановна умерла. С её смертью прекратились и ночные серенады.
Рационального объяснения этому нет. Может, душа Анетты нашла покой, отомстив обидчице? Или творческие натуры и после смерти не могут расстаться со страстями? Не знаю. Но с тех пор в нашем СНТ тихо. Лишь ветер шелестит листьями, будто напевая старую мелодию…