— Ты чё, совсем с катушек съехал?! — Маринка швырнула телефон на диван так, что он аж подпрыгнул. Вскочила, как ужаленная, руки затряслись. — Это... это что за фигня такая?!
Игорь и сам не въезжал, чё на него нашло. Сидел за кухонным столом, пялился в экран смартфона, где светилось: «Тест ДНК: Узнайте правду о своём ребёнке всего за 9900».
— Да я просто... такая мысль мелькнула... — промямлил он, чувствуя себя последним идиотом.
— Мысль?! МЫСЛЬ?! — Маринкин голос взлетел до визга. — Ты, блин, восемь лет Алиску растил, а теперь вдруг решил проверить — твоя она или нет?! Это не мысль, Игорёха! Это... — она задохнулась, — это ж надо такое придумать!
Маленькая Алиска замерла в дверях — глазёнки испуганные, кукла из рук вот-вот выпадет. Глаза — вылитый Игорь, серо-зелёные, со светлыми крапинками у зрачка.
— Мам, чё ты орёшь-то? — тихо спросила она.
Маринка аж дёрнулась, резко обернулась. Лицо — как переключили — из бешеной в заботливую мамочку за полсекунды.
— Да ничё такого, зайка. Мы с папой просто... ну... разговариваем громко. Иди поиграй, а?
Игорь глаза опустил. Захлопнул ноут с таким звуком, будто крышку гроба прихлопнул.
«Я чё, совсем дурак? На кой чёрт я это сделал?» — мысль билась в башке, как муха об стекло.
Всё из-за этой дурацкой встречи одноклашек началось. Игорь и идти-то не хотел — на фига, спрашивается? Они ж уже виделись на десятилетие выпуска, чё нового-то? Но Димка достал, всё названивал, разорялся в чате, фотки со школы раскопал. Ностальгия, блин.
— Да ладно тебе, Карась! — гудел он в трубку. — Один раз живём! Все будут-будут, отвечаю!
И вот они сидели за сдвинутыми столами в ресторане — так себе местечко, если честно. Кто уже в хлам, кто часами хвастается, кто детишек показывает.
— А вот наша принцесса, Алиска! — Игорь листал галерею в телефоне, аж грудь распирало от гордости. — Восемь лет уже, представляете?
Андрюха Верхов — всегда был козлом, и не изменился — протянул свои грабли, взял телефон.
— Ого! — присвистнул, скотина. — Слышь, Карась, а она на тебя ни капельки не похожа, прикинь!
— На Маринку вся, — буркнул Игорь. — В маму пошла.
— Ты уверен? — хохотнул Верхов, и что-то в его голосе Игоря как током дёрнуло. — Маринка Орлова, она ж такая... мягко говоря, самостоятельная девочка была.
— Ты чё несёшь-то? — Игорь нахмурился, кулаки сами сжались.
— Да ладно тебе, чё сразу заводиться, — Андрюха руки поднял, типа сдаюсь. — Просто вспомнил, как она с Женькой Мироновым ещё в школе того... за угол ныкались при каждом удобном случае.
— Это было сто лет назад, придурок, — процедил Игорь.
— А потом на первом курсе они это... ну, того. Когда вы с ней уже вроде как встречались.
У Игоря внутри что-то щёлкнуло. Вспомнил эти слухи, как старый синяк заныл. Он и правда слышал эти разговорчики в универе. Маринка тогда всё отрицала, глаза на мокром месте, твердила, что злые языки. И он поверил. Вроде поверил. А может, и нет?
— Завали варежку, — прошипел Игорь, выхватывая телефон. — Ты ни хрена не знаешь.
Но червячок сомнения уже вгрызся и начал точить изнутри.
— Ты меня прости, но я вообще не догоняю, — Маринка стояла на тёмной кухне, руками себя обхватила, как будто замёрзла. Алиска уже давно дрыхла. — Ты, значит, нашёл этот долбанный тест ДНК и даже не почесался скрыть это от меня? Ты чё творишь вообще, Игорь?
Он пялился в тёмное окно, где отражалась кухня, её силуэт, его скрюченная спина.
— Да фигня какая-то в голову залезла, — он тёр лоб, как будто мысли мог стереть. — Андрюха наплёл всякой хрени про тебя и Женьку, и я...
— Женьку? — её голос стал тихим-тихим, аж мурашки по коже. — Миронова, что ли? Которого я сто лет в глаза не видела? И ты из-за этого решил, что Алиска не твоя?
Игорь развернулся и посмотрел на жену — губы в ниточку сжаты, желваки ходят.
— Не, я не решил... Просто мысль дурацкая мелькнула...
— Мысль? — она подошла вплотную, почти носом к носу. — Скажи прямо, ты что, всё это время сомневался? Все эти восемь лет, пока памперсы менял, сказки на ночь читал, в сад водил — ты думал: а моя ли она вообще?
— Да нет же! Конечно, нет! — Игорь схватил её за плечи. — Маринка, ты чего такое говоришь? Я Алиску больше жизни люблю!
— Но ты погуглил тест, — в её голосе слёзы зазвенели. — Ты. Погуглил. Этот. Чёртов. Тест.
Но Маринка только рукой махнула и выскочила из кухни. Хлопнула дверь спальни — аж стены дрогнули.
— Пап, а мы сегодня в парк-то пойдём? — Алиска ёрзала на стуле, кашу по тарелке размазывала. — Ты ж обещал на каруселях покататься, забыл, что ли?
Маринка гремела посудой у раковины, нарочно его в упор не видела. Со вчерашнего дня — ни словечка.
— Ясен пень, пойдём, малышка, — улыбнулся Игорь через силу. — Ты только кашу дожуй.
— Не хочу я эту кашу, — губы надула. — Она невкусная фу-у-у!
— Зато полезная, — он ей подмигнул. — Вырастешь сильной, как папа.
«Как папа». Обычные слова, а в воздухе повисли, как будто новый смысл появился. Игорь уставился на дочь — русые волосы (его!), курносый нос (Маринкин), серо-зелёные глазищи (так точно его)...
И тут его как обухом по голове — что он делает-то? На кой чёрт в родной дочке ищет доказательства, что она родная? Что за бред?
Тарелка из Маринкиных рук — дзынь! — и вдребезги об пол.
— А-а-а, блин! — вырвалось у неё, и она на корточки присела осколки собирать.
— Мама сказала плохое слово! — радостно заорала Алиска.
Игорь кинулся помогать жене.
— Осторожно, порежешься ещё.
Их руки над осколками столкнулись, и Маринка свою отдёрнула, будто током ударило.
— Я сама справлюсь.
— Маринка...
— Не сейчас, — зыркнула она, кивнув на Алиску.
Вечером, когда дочурка уснула, умотанная каруселями и сахарной ватой, они наконец-то остались вдвоём.
— Я всё решила, — Маринкин голос звучал как автоответчик, без эмоций. — Я на развод подаю.
Игорь так и замер с кружкой чая в руке.
— Чего? Из-за этой дурацкой истории с тестом, что ли?
— Не-а, Игорёк. Из-за того, что за восемь лет брака я твоего доверия так и не заслужила.
— При чём тут...
— При том! — она вдруг как гаркнет, но тут же опомнилась и перешла на шёпот: — При том, что если после стольких лет в тебе осталось это поганое сомнение — я так жить не хочу. Не хочу каждый раз думать — а что он ещё вспомнит? Что ещё заподозрит?
— Марин, ты загоняешься, — он попытался её за руку взять, но она отшатнулась. — Это была минутная слабость, ну.
— Слабость? — глаза у неё блеснули. — Ты ведь заказал его, да? Этот долбанный тест.
Он замялся, и этого хватило.
— Я так и знала, — выдохнула она. — Господи, как же я устала...
— Маринка, ну ты послушай, — Игорь чувствовал, как земля из-под ног уходит. — Я... я просто хотел раз и навсегда эту тему закрыть. Выкинуть из башки эту муть.
— И чё? — она смотрела прямо в глаза, насквозь. — Ты сделал этот тест?
Он кивнул.
— И?
— Алиска — моя дочь, — тихо сказал он. — Конечно, моя. Я никогда по-настоящему... ну... не сомневался.
Маринка встала, и на её лице появилось выражение, которого он никогда не видел — какая-то смесь облегчения, боли и решимости, от которой мороз по коже.
— Ну вот и отлично. Теперь ты знаешь наверняка. А я знаю, что больше не могу быть с человеком, которому нужны доказательства.
Она вышла, а он так и остался сидеть, пялясь на остывший чай и понимая, что просрал что-то гораздо более важное, чем уверенность в отцовстве.
Через два дня Игорь с работы вернулся — а дома шкафы нараспашку и пусто. На столе записка.
«Мы у мамы. Алиска про тест не знает. Для неё ты остаёшься самым лучшим папой на свете. И кстати, она и правда вся в тебя — такая же упёртая и во всём сомневающаяся. Люби её просто так, без всяких там доказательств. Бумаги на развод пришлю через адвоката.»
Он сполз по стенке на пол, в руках фотка, из рамки выпавшая — они втроём в парке, Алиска у него на плечах, Маринка ржёт, глядя на них. Снизу приписка корявым почерком: «Моим любимым! Вы — всё, что у меня есть!»
И только сейчас до Игоря по-настоящему дошло, что он натворил. Не тест ДНК всё разрушил — а его недоверие, которое сломало то, что годами строилось. Думал, отцовство проверяет, а проверил любовь на прочность. И она не выдержала.
Телефон задёргался. Маринка.
— Алиска перед сном поговорить с тобой хочет. Только не вздумай ей ничего...
— Я понял, — перебил он. — Дай ей трубку просто.
— Папочка! — радостный голос дочки ему как нож по сердцу. — Угадай, чё я нарисовала? Нас! Тебя, меня и маму! Мы за ручки держимся все!
Игорь сжал телефон так, что костяшки побелели.
— Здорово, малышка. Обязательно покажешь, как увидимся.
— А когда мы увидимся-то? — в голосе дочки недоумение сквозило. — Почему мы у бабушки ночуем? Тут скучно, у неё даже вай-фая нормального нет!
Игорь глаза зажмурил, чтоб не разреветься как девчонка.
— Скоро увидимся, солнышко. Папа... папа очень по тебе скучает.
— И я! Сто тыщ миллионов раз скучаю! А мама какая-то странная ходит. Всё время в ванной запирается. Папа, а вы чё, поссорились?
Игорь сглотнул ком в горле.
— Немножко. Но ты не переживай, всё наладится.
— Точно-точно? — голос Алиски стал серьёзным не по годам. — Обещаешь?
— Обещаю, — соврал он. — А теперь давай спать, а то мама будет ругаться.
— Ладно. Папуль, я тебя люблю!
— И я тебя, малыш.
Он сидел в пустой квартире, телефон к груди прижав, слушая короткие гудки. И думал о том, как одно поганое сомнение стоило ему целого мира. Тест подтвердил, что Алиска — его дочь. Но какой ценой, мать её, пришла эта уверенность?