С первых минут поражает масштаб постановки — от барокко до дадаизма, от классических арий до рэпа. Всё смешалось, как в котле самой екатерининской эпохи. На сцене — два образа императрицы: юная Фике (Мария Виненкова) с её трепетной неуверенностью и зрелая Екатерина (актриса не названа), чья стальная воля читается в каждом жесте. Их дуэт становится метафорой внутреннего раздвоения между личностью и ролью монарха.
Эклектика звука — главная особенность. Солдаты, марширующие под рэп-биты, соседствуют с православными хоралами, а трагическая «Колыбельная» крестьянки перекликается с джазовыми импровизациями. Это вызывает диссонанс: то восхищает смелостью (как рэп-сцена Суворова), то кажется натяжкой — например, хип-хоп в эпоху просвещённого абсолютизма Но оркестр театра безупречен, особенно в арии «Зимний дворец», где холод власти передаётся через виолончельные пассажи.
Мария Виненкова в роли Фике — безусловный триумф. Её героиня эволюционирует от наивной немецкой принцессы до властной императрицы, и каждую стадию актриса проживает с виртуозностью: дрожь в голосе при молитве, стальной взгляд во время переворота, ирония в сценах с фаворитами. Её монолог о любви к России — один из сильнейших моментов.
Смутило лишь жанровое противоречие: рядом с глубокой драмой Екатерины — карикатурные Пугачёв в тулупе и придворные дамы, танцующие канкан Эти сцены напоминали пародию, что мешало полноценному погружению.
Костюмы Павла Каплевича — шедевр. Платья Екатерины сочетают историческую точность с театральной гиперболой: например, коронация показана через гигантский кринолин, символизирующий бремя власти. А вот декорации минималистичны: проекции Зимнего дворца сменяются абстрактными конструкциями, напоминающими то виселицы, то храмовые росписи.
Спектакль заставил задуматься о парадоксах власти. «Как немка стала больше русской, чем мы?» — этот вопрос Екатерины звучит пугающе актуально. Но финал оставил двойственное чувство. Сцена, где императрица просит запомнить её «такой» (указывая на портрет молодой Фике), могла бы стать пронзительной, если бы не навязчивый хор монахов, напоминающий о морали.
Это не классическая оперетта, а эксперимент, где блеск и провалы идут рука об руку. Идти стоит ради Виненковой, дерзкой музыки и смелости режиссёра, который, как сама Екатерина, рискнул «перекроить» жанр под себя. Но будьте готовы к тому, что после спектакля захочется спорить — о истории, власти и том, можно ли рэпом рассказать о Пугачёвском бунте.
Оригинал статьи: Оперетта «Екатерина Великая»