Всем утра доброго, дня хорошего, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute, или как вам угодно!
Майский пробел в нашей коллекции объясняется лишь неустанным авторским процессом накопления соответствующего матерьяла и необходимостью логического завершения давнего цикла "Деньги, деньги...". Нынче же, изрядно опустошив запасники, мы возвращаемся к доброму старому анекдоту, пусть и не всегда смешному, иной раз даже наивному, - но в любом случае милому, тёплому и порою трогательному... Вот, например, как эта, связанная с Императором Николаем Павловичем и неустанным пополнителем баек о себе Иваном Андреевичем Крыловым, история.
Одно лето императорская фамилия жила в Аничковом дворце. Крылов же, занимая должность библиотекаря, - в здании императорской публичной библиотеки. Занятна была их встреча на Невском проспекте:
— А, Иван Андреевич! Каково поживаешь? Давненько не видались мы с тобой.
— Давненько, Ваше Величество, — отвечал баснописец, — а ведь, кажись, соседи...
Ох уж Иван Андреевич!.. Вот уж точно - за словом в карман не полезет! Не удержусь, чтобы не привести ещё одну историйку, с ним связанную... Вздумалось как-то знаменитейшей и прославленной Пушкиным в "Евгении Онегине" трагической актрисе Екатерине Семеновой в собственный бенефис вспомнить весьма древнюю - аж 1807 года сочинения - комедию Крылова "Урок дочкам". С нею вместе в одной из ролей подвизалась другая прима - уже оперная - Софья Самойлова. Надобно заметить, обе были уже в... деликатных летах и девическими формами, увы, похвалиться не могли. Иван Андреевич, понятно, бенефисом со своим собственным детищем не пренебрег, однако же, когда спросили его об увиденном, отвечал так:
- Что ж, они обе, как опытные актрисы, сыграли очень хорошо; только название комедии следовало бы переменить: это был урок не "дочкам", а "бочкам".
Очередная же трогательная (хоть, признаемся, "трогательные" анекдоты о Николае Павловиче слишком долгое время были не в чести в отечественной историографии") байка об этом императоре связана с немолодым уже отставным корабельным смотрителем при Петергофской даче государя Ивановым, прозванным кем-то из царского окружения "Нептуном". Так имя за ним и закрепилось. Как-то раз Николай увидел, что средь посадок цветов бродит... корова и мечтательно этак их пощипывает. Велев позвать Иванова, Николай Павлович строго заметил ему:
- Нептун! Твои коровы на моем огороде ходят. Смотри, под арест посажу!
- Не я виноват, жена, - попытался оправдаться Иванов.
- Ну так её посажу!
- Давно пора, - угрюмо отвечал Нептун.
Денис Васильевич Давыдов, лихой рубака, поэт, романтик и вообще - очень славный человек, по гусарскому своему прошлому особенно любил истории о людях, отнюдь не тяготящихся знакомством с... как это издавна на Руси называли, "Ивашкой Хмельницким", либо с "Бахусом". Сам же Давыдов, кстати, не всегда соответствовал своему поэтическому имиджу, и пьянство - в общем - не особо жаловал. В ироническом пересказе князя Петра Андреевича Вяземского эти небольшие сюжетцы и вовсе выглядят презабавно.
Денис Давыдов уверял, что когда Растопчин представлял Карамзина Платову, атаман, подливая в чашку свою значительную долю рому, сказал: «Очень рад познакомиться; я всегда любил сочинителей, потому что они все пьяницы».
Если по фигуре знаменитого казачьего атамана Матвея Платова у нас применительно к сюжету вопросов, пожалуй, не имеется, то представить себе удивление вообще весьма чопорного - даже на портретах это заметно - Николая Михайловича Карамзина тут довольно затруднительно.
А какой романтизм восторженный Давыдов нашел в ответе некоторого князя - видимо, известного ценителя вин, на вопрос - отчего вечером вино пьется охотнее нежели днем?!.. "Вечером как-то грустнее" - меланхолически отвечал князь.
... Лихого Бурцова знакомец,
Тройного хмеля будь питомец —
Вина, и песен, и любви,
Или, мудрец тяжеловесный,
Свой стих веселый протрезви
Водою нравственности пресной,—
До этого мне дела нет:
Рядись как хочешь на досуге,
Но мне на голос дай ответ,
И, помня о старинном друге,
Ты будь Денисом прежних лет!
Это поэтическое обращение Вяземского к Давыдову свидетельствует, что Денис Васильевич прямо-таки жёстким анахоретом не был - особенно в кругу таких друзей как сам князь Пётр, по молодости частенько пускавшийся во все тяжкие, и известный московский оригинал Фёдор Иванович Толстой. Байки о графе записывались Вяземским в изрядном количестве, благо и поводов давалось оригиналом довольно.
- ... Одно время, не знаю по каким причинам, (Толстой - "РРЪ) наложил на себя эпитимию и месяцев шесть не брал в рот ничего хмельного. В самое то время совершались в Москве проводы приятеля, который отъезжал надолго. Проводы эти продолжались недели две. Что день, то прощальный обед или прощальный ужин. Все эти прощания оставались, разумеется, не сухими. Толстой на них присутствовал, но не нарушал обета, несмотря на все приманки и увещания приятелей, несмотря, вероятно, и на собственное желание. Наконец назначены окончательные проводы в гостинице, помнится, в селе Всесвятском. Дружно выпит прощальный кубок, уже дорожная повозка у крыльца. Отъезжающий приятель сел в кибитку и пустился в путь. Гости отправились обратно в город. Толстой сел в сани с Денисом Давыдовым, который (заметим мимоходом) не давал обета в трезвости. Ночь морозная и светлая. Глубокое молчание. Толстой вдруг кричит кучеру: «Стой!» Сани остановились. Он обращается к попутчику и говорит: «Голубчик Денис, дохни на меня!»
До "эпитимьи" Американец от любого воздержания открещивался категорически - тем более, что всегда отличался завидным здоровьем и статью.
"... У кого-то в конце обеда подают какую-то закуску или прикуску. Толстой отказывается, хозяин настаивает:
— Возьми, Толстой, ты увидишь, как это хорошо. Тотчас отбьет весь хмель.
— Ах, боже мой, — воскликнул он, перекрестясь. — За что же я два часа трудился? Нет, слуга покорный, хочу остаться при своем"
Начав со столицы, мы как-то незаметно переехали в Первопрестольную - и верно: бойкая, любящая свою старину, румяная Москва куда много обильнее давала поводов для занятных анекдотов о своих обитателях! Вышедшая в конце XVIII столетия повесть Карамзина "Бедная Лиза" буквально сразила сердца читателей (а особенно - читательниц) романтического века, а судьба её героини заставила пролиться не одно море их слёз! "Революционное" самоубийство её было по тем временам шокирующей новацией для читателей, привыкших к счастливому финалу с непременною свадьбою в конце и нравоучительным показательным пораженьем Порока. М.И.Пыляев так повествует о тогдашней моде на "Лизу" и на "тот самый пруд", столь ярко выписанный Карамзиным.
"... Из также слезливых пьес в начале нынешнего столетия в Москве долго не сходили с репертуара две Лизы: первая — «Лиза, или Торжество благодарности», соч. Н. И. Ильина; в ней пожинала лавры Сандунова; вторая — «Лиза, или Следствие гордости и обольщения», соч. В. М. Федорова, была взята им из повести Карамзина «Бедная Лиза»; в роли последней из Лиз опять пользовалась успехом Матрена Семеновна Воробьева. После представления этой пьесы, по словам современников, у ничем неповинного Лизина пруда в Москве по вечерам гуляли толпами влюбленные. Какой-то непочтительный поэт невинный пруд почтил даже следующим двустишием:
Здесь Лиза утонула, Эрастова невеста,
Топитесь, барышни, для всех вас будет место"
Гоголевский Петербург - город, каким сумел его увидеть только он. Имперское средоточие рукотворных архитектурных красот, белых ночей, державности, чиновников, "бедных людей" и... самого различного рода чудачеств, вполне способных посостязаться в Москвою - своего рода колыбелью чудаков и оригиналов. Вот таких, например...
- ... В описываемые годы можно было встретить на улицах Петербурга одного сумасшедшего, — старого чиновника, с типичной канцелярской физиономией, который пользовался свободою гулять по свету и который доказывал, что он пушка. Разговаривая о чем-нибудь с вами, он вдруг искривлял лицо свое, надувал щеки и производил ртом своим звук наподобие пушечного выстрела. Это действие он повторял несколько раз каждый день. Разгуливал он, по большей части, близ крепости и Адмиралтейства, где, как известно, нередко происходила пальба из пушек
Вспомнив Николая Васильевича, давайте в качестве необходимого к последующему тексту сопроводительного комментария приведём цитату из его "Мертвых душ":
"... Попадались почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; где нарисован был бильярд с двумя игроками во фраках, в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие в последнем акте на сцену. Игроки были изображены с прицелившимися киями, несколько вывороченными назад руками и косыми ногами, только что сделавшими на воздухе антраша. Под всем этим было написано: «И вот заведение»..."
Николаевский Петербург, как мы убедимся из текста ниже, запросто мог бы послужить прообразом "губернского города NN" по части великого многообразия вывесок или - как бы это сейчас назвали - "наружной рекламы". Заказчики оных будто соревновались друг с другом в оригинальности и броскости текстов, не подозревая о том, как порою престранно оные смотрятся. Впрочем, коли любознательный взгляд тебя уже сумел как-то выделить из общей витринной пестроты - это половина успеха. Коммерция, господа!
- Если кто потрудился бы пройти лет пятьдесят назад с карандашом в руке по главным улицам Петербурга, тот собрал бы богатый запас диковинок из литературы вывесок... У Пяти углов несколько лет существовала надпись над парикмахерской: «Фершельное заведение (Ferchelnoe Savedenies)»; в Гороховой имелась вывеска: «Рещик печатей, Rectik petchatee». На Выборгской стороне, на углу Вульфовой улицы, над табачной лавкой красовалась вывеска: «Продажа табаку и разных товаров, Prodaja tabacu i rasnich tovaroff»... На углу Владимирской и Невского проспекта над цирюльнею красовалась: «Здесь бреют и крофь а творяют»; у Аничкина моста была вывеска сапожника, могущая служить загадкою, ребусом. «Време. це. маст. Кузьма Федоров» — это означало: «Временный цеховой мастер Кузьма Федоров». Были вывески иллюстрированные: так, на Сенной была пивная лавка, на вывеске которой было изображение бутылки, из которой пиво переливается шипучим фонтаном в стакан. Под этим рисунком была лаконическая надпись: «Эко пиво!» Замечательная иллюстрированная вывеска красовалась у Аничкина моста: на ней был изображен огнедышащий Везувий, дымом которого коптятся окорока и колбасы... На углу одного из домов Невского проспекта виднелась вывеска: «Фортепьянист и роялист»; за Казанским собором жил «стеклователь», он же «стеклянный художник»; над игрушечной лавкой в Офицерской улице была вывеска «Детское производство»; над лабазом по Гороховой: «Продажа разных мук»; в Спасском переулке была мясная лавка с вывеской: «Лавка Ивана Капустена»; на Гороховой улице долго проживал «Портной Иван Доброхотов из иностранцев»; близ Столярного переулка жил портной, у которого на одном углу дома была вывеска: «Военный Прохоров», на другом «Пантикулярный Трофим». Была вывеска у одного из красильщиков: «Здесь красют, декатируют и такожде пропущают машину». На главных улицах столицы, как на Невском проспекте, вывески чаще попадались на французском и русском языках. В доме, бывшем Энгельгардта, на углу Невского и Казанского моста, долго красовалась вывеска: «Plumassicre de Paris, парижская перечница»; над лавкою, где продавали ковры: «Vente de Tapisses»; на Гороховой долго висела вывеска: «Живописец вывесок, одобренный начальством и экзаменованный и производит всякое художество».
Не так ли - что-то безумно напоминает порою? Особенно тексты мелкою латиницей на табличках с указанием улиц Петербурга, неизменно вызывающие изрядное недоумение. К чему, к примеру, под текстом "НАБЕРЕЖНАЯ РЕКИ МОЙКИ" ниже приписывать "naberezhnaya reki Moyki", а русскую "улицу" тою же латиницей трактовать как "ulitsa"? Гениальная, признаться, задумка...
А мне не без сожаления приходится проститься с любезным читателем - с тем, чтобы каким-нибудь из последующих месяцев попробовать вновь пополнить копилочку нашего "собрания" новыми занятными историями.
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие публикации цикла СОБРАНIЕ ИСТОРИЧЕСКIХЪ АНЕКДОТОВЪ, а также много ещё чего - в иллюстрированном гиде "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ИЗБРАННОЕ. Сокращённый гид по каналу