О! Он готовился к этому с тех пор, как научился читать.
К тому, что он сам сможет написать шедевр, его произведения будут разлетаться с прилавков книжных магазинов, как горячие пирожки, читатели станут узнавать его в метро и на улице, и ему придется носить с собой пару запасных ручек, чтобы давать автографы. Потому что, одна не сможет справиться. Не сможет. В ней очень быстро будут заканчиваться чернила.
Он посещал специальные кружки по писательскому мастерству, пока учился в школе. Его отправляли на все литературные соревнования, где он скромно занимал все первые места. А учитель литературы ставил его в пример другим ученикам.
Никто не сомневался, что после школы он пойдёт учиться на великого писателя.
И да, Музу к нему тоже приставили. А как же. Какой же будущий писатель без Музы, так ведь?
Он окончил институт писательского мастерства, и начал писать свои шедевры.
Каждое слово в них было выверено до звука. Каждая точка, запятая и восклицательный знак на месте.
Фразы маршировали, четко отбивая парадный шаг.
Он соблюдал все правила правильного написания романов, все указания, что получил в процессе обучения.
И гордо поглядывая на соседей, сжимал в кармане ручку, готовясь давать автографы. А так же репетировал будущие интервью.
Его даже напечатали! А как же! По словам критиков, его произведения были образцом правильности, четкости и соблюдения правил.
Вот только почему-то никто не сбивал его с ног, прося дать автограф. И у дверей не толпились репортеры, умоляя об интервью.
Книги, те самые, напечатанные книги, чьи авторские экземпляры так ласково смотрели на него с полок его книжного шкафа, пылились на стеллажах книжных магазинов.
Годами. Они стояли ровными, выверенными четкой линейкой рядами, и…
Все проходили мимо них! И даже если кто-то и брал томик в руки, после первых же страниц, широко зевнув, ставил их обратно.
- Как же так?! – возмущался писатель, жадно хлебая борщ, сваренный любящей его женой, - я так правильно и по всем правилам всё пишу! В моих книгах нет ни одной неправильной буквы, или неверного знака препинания! Что им ещё надо?!
Муза, соглашаясь, громко всхрапывала на эти тирады. Они её убаюкивали не хуже его правильно построенных диалогов, и безупречных описаний рассветов и закатов.
Жена, сочувствуя, гладила его по натруженному ручкой плечу, и подливала добавки.
А потом начались отказы редакторов. Они вежливо, но решительно писали, что не могут сейчас напечатать его очередной изумительно правильный, шагающий четко по команде шедевр.
Пройдясь в очередной раз, неузнанный, безавтографный, вдоль полок, с пылящимися на них его книгами, писатель принесся домой, схватил все ручки, блокноты, карандаши и тетради, и в сердцах закинул их в самый, самый дальний ящик.
И даже не стал, есть борщ!
Просто выбежал на улицу, и пошел бродить, куда глаза глядят. Без цели, без правильного смысла. Просто бродить.
Муза, взбудораженная такой активностью, проснулась на его плече, и удивленно крутила головой по сторонам, разглядывая улицы и бегущих по ним в разные стороны людей.
Ей привыкшей к академической правильности симпозиумов, коллоквиумов и прочих правильных заседаний, всё в новинку.
Писатель брёл, не разбирая дороги, и его строгий, безупречно выверенный всеми правилами мозг, корчился от того, что слышали его уши!
Все вокруг говорили неправильно! Все! Как они могут?! Как могли они не читать его романов, где всё так по правилам написано!
Они, писатель и Муза на его плече, бродили почти до ночи. Затем вернулись домой, упали на диван, без борща, и уснули! Крепко, крепко!
Утром писатель проснулся встопорщенный, и бросился к тому самому дальнему ящику.
Выхватил ручку и тетрадь, и начал строчить. А Муза иногда подсказывала ему, когда случалась заминка.
Повесть, простую, безыскусную, и даже с нарушениями всех правил и указаний, о жизни простого мальчишки, мечтающего о славе, он написал так быстро, что удивился сам.
Всё в ней было неправильно!
Он вставлял в неё некоторые словечки, которые и сам слышал в детстве, и подслушал вчера. Он ломал фразы под неверным углом, и они вместо стройного, так любимого академиками марша, вдруг начали плясать румбу с сарабандой.
Он, …он впервые в жизни жил в своих словах, забыв о правилах и установках. Просто жил!
Дописав, он не перечитывая, сунул всё это дело в конверт, и заранее сжавшись от страха, отправил написанное в редакцию, сбегав до почтового ящика.
Неделя тянулась годом. Он ругал себя за то, что послал свою писанину в издательство, и уже предвкушал, как его будут избивать критики за такое нарушение всего и вся.
- Дорогой, - потрясла его за плечо жена, - ты меня прости, но твой телефон просто разрывается от смсок. Я подумала, что там может быть что-то важное, и заглянула.
И она подрагивающей рукой протянула ему гаджет.
Писатель внутренне сжался, ожидая прочить ругательства.
На экране высветилось:
«На ваш счет зачислена сумма….»
Он, ничего не понимая, поднял глаза на жену. Та стояла, прижав ладони к губам, и её глаза подозрительно блестели.
Он открыл следующую смску. И тихо сполз с дивана. Сидел на краюшке и не удержался.
«Просим срочно связаться с издательством! Не подписывайте ни с кем контракта! Мы дадим лучшие условия!»
«Дорогой!» писал его издатель, «это шедевр! Это настоящий шедевр!»
Писатель в полном ступоре поднял глаза на жену, плакавшую уже не скрывая слез.
Спустя много, много счастливых лет, его пригласили на очередную конференцию, и попросили выступить с докладом.
Он стал известен, богат, знаменит.
Критики его ругали за неправильность, но каждый из них покупал и читал его простые, безыскусные повести и романы с рассказами.
А иначе, откуда бы они знали, что в предпоследнем абзаце он опять позволил себе исковеркать словечки?!
- Мэтр, - робко обратился к нему лохматый во все стороны студент, наверняка, будущий гений, - скажите, как написать шедевр?
- А я не знаю, - беззащитно улыбнулся всемирно известный писатель, - может быть, надо просто жить со своими героями? И жить так, чтобы вам самому было интересно!
- А как же правила? – не понял студент.
Но мэтр похлопал его по плечу, и пошел на выход. Гулять по парку. Потому что его Муза требовала этого каждый день!
- Да и что как объяснишь? – шептал он в сторону плеча, – это нужно пережить самому!
И Муза, нежно склонив голову к его плечу, соглашалась, кивая.
В надежде, что ей сегодня тоже перепадет мороженого.
Того. В шоколаде и на палочке.
P.S. дорогие друзья, уважаемые и любимые читатели, у меня сейчас небольшой затор с большими повестями, и с этой , и с этой . Я никуда не денусь, продолжение обязательно будет. Видимо нам с героями надо слегка отдохнуть друг от дружки. Что мы с ними и сделаем. Недолго. А потом передохнём и продолжим:) Просим нас не ругать, просто очень нужна небольшая передышка:)