Статья из серии - "Исправляем ошибки в мемуарах"
Военные мемуары – важный исторический источник. Однако в воспоминаниях командиров и военачальников допущено немало ошибок и неточностей. По разным причинам. Некоторые - на совести литературных обработчиков, писавших эти мемуары. Где-то цензура подчистила. Действовала и самоцензура генералов и маршалов. Надо также учитывать, что любой автор в той или иной мере субъективен: что-то подзабыл, что-то перепутал. Кроме того, у каждого фронтовика - своя правда о войне. Например, у писателей Виктора Некрасова или Василя Быкова – это окопная правда. У маршалов, естественно, – маршальская…
Это - статья 2. Первую статью из этой рубрики можно прочесть ЗДЕСЬ:
Среди мемуаров о Великой Отечественной войне «Воспоминания и размышления» маршала Г. К. Жукова, без сомнения, занимают особое место. Они переиздавались полтора десятка раз, и с каждым новым изданием возрастало число подмеченных читателями ошибок и неточностей. Мы же коснемся небольшого эпизода минувшей войны, связанного с одним "досадным происшествием", имевшем место в ходе первой советской наступательной операции в Великой Отечественной войне - нанесении советскими войсками в конце августа-начале сентября 1941 г. контрудара под Ельней силами 24-й и 43-й армий Резервного фронта.
Читаем в мемуарах Г.К. Жукова:
"Мне хочется рассказать об одном досадном происшествии. Стрелковая дивизия 43-й армии, получив задачу захватить плацдарм на западном берегу реки Стряны, не обеспечила свой левый фланг после форсирования реки и без должной разведки стремительно двинулась вперед. Молодой, еще недостаточно опытный командир этого соединения допустил большой промах, не приняв нужных мер боевого обеспечения. Этой ошибкой немедленно воспользовался противник. Танковой контратакой он смял боевые порядки дивизии… Контратака гитлеровцев была отбита, но и нам пришлось на этом участке остановить наступление. Такова была расплата за необдуманные действия командира этой дивизии. Почти до самого вечера 9 сентября пришлось мне вместе с командиром находиться на его наблюдательном пункте, исправляя допущенную оплошность»[1].
В мемуарах, как видим, фамилия командира дивизии, допустившего "досадное происшествие", а также номер дивизии, которой он командовал - не указаны. Но эти сведения можно почерпнуть из разгромного донесения, которое Г.К. Жуков направил в те дни И.В. Сталину:
«Отдельные командиры показали себя в этих боях трусами и паникерами. К таковым относятся командир 211-й дивизии полковник Фурсин, разжалованный из генерал-майоров в советско-финляндскую войну[4]; начальник штаба 211-й СД полковник Аршинцев (в 44-м станет Героем Советского Союза - авт.); начальник связи 211-й СД капитан Дорошенко; начальник отделения по сбору трофейного имущества интендант 1 ранга Мокров; начальник артиллерии 211-й СД майор Шокин; командир артиллерийского полка 211-й СД капитан Вержбицкий; командир 887 СП майор Перхорович. Все эти лица подлежат аресту и преданию суду военного трибунала»[2].
Г.К. Жуков здесь неточен. Иван Яковлевич Фурсин в период финской кампании не был генералом. Он был комбригом. Но более существенные вещи кроются в том, как маршал изложил этот эпизод минувшей войны. Г.К. Жуков писал, что ему пришлось "почти до самого вечера 9 сентября... вместе с командиром находиться на его наблюдательном пункте, исправляя допущенную оплошность". Если он прибыл на КП этой дивизии 1 или 2 сентября, то выходит - находился там целую неделю, что обоснованно вызывает у некоторых историков большие сомнения...
Справочно. Полковник Фурсин Иван Яковлевич, 1900 г.р., уроженец дер. Дарьино Суджанского района Курской области. В октябре 1938 г. назначен командиром 8-й стрелковой дивизии. В январе 1940 г. при следовании на фронт из частей дивизии дезертировало или отстало в пути более 300 человек. Комбриг И. Я. Фурсин решением Военного совета фронта был от должности отстранен, снижен в звании до полковника и назначен командиром полка. 10 июля 1941 г. вступил в командование 211-й стрелковой дивизией, находившейся на формировании. В начале августа дивизия включена в состав 43-й армии. В декабре 1941 г. И.Я. Фурсин назначен начальником оперативного отдела штаба 1-й ударной армии, с мая 1942 г. - и. д. начальника штаба армии. В сентябре 1942 г. вступил в командование 258-й стрелковой дивизией. В январе 1943 г. в ходе Ростовской наступательной операции дивизия попала в окружение, при выходе из которого полковник И.Я. Фурсин получил сильное обморожение (ампутация пальцев ног). После войны - начальник отдела Организационно-штатного управления Главного штаба Сухопутных войск, старший преподаватель военной кафедры МГУ, после выхода в отставку - народный судья. Умер в 1994 г.
Командующему Резервным фронтом Г.К. Жукову предстояло в ходе разработанной наступательной операции срезать силами двух армий (24-й и 43-й) Ельнинский выступ. Было понятно, что немецкое командование может его использовать как удобный плацдарм для наступления на Москву.
Несколько попыток срезать выступ в августе 1941 года оказались неудачными. Новая операция проводилась в период с 30 августа по 6 сентября 1941 года. Хорошо известно, что она завершилась ликвидацией выступа и ознаменована рождением советской гвардии. Между тем, мало известно, что по итогам ельнинского наступления последовали аресты или отстранение от должностей целого ряда командиров.
Почему?
Войска 24-й армии под командованием К.И. Ракутина играли под Ельней главную роль – наносили встречные удары с севера и юга под основание выступа. Части 43-й армии наступали южнее. 211-я дивизия полковника И.Я. Фурсина, с именем которого связано «одно досадное происшествие» – наступала из района Богданово (35 км. южнее Ельни) в направлении Рославля.
Надо также сказать, что эта дивизия была единственной из четырех стрелковых дивизий, входивших в состав 43-й армии, которая не имела боевого опыта. Она формировалась летом 1941 года в Загорске. Боевое крещение приняла в сентябре под Рославлем. А в октябре была окружена и практически полностью уничтожена. Фурсин командовал соединением всего месяц. (9 сентября его сменил подполковник Батраков).
1 сентября в районе Богданово немецкие дивизии немцев соединились, и наша 109-я танковая дивизия оказалась в окружении. Это резко ухудшило положение 211-й стрелковой дивизии, которая вынуждена была отступить на 5-6 км.
В этот день Г.К. Жукова вызвал к телеграфному аппарату А. Н. Поскребышев и передал просьбу И.В. Сталина прибыть в Москву.
Жуков ответил:
"Только что сейчас получил неблагоприятные сведения о 211-й дивизии, действовавшей в районе Рославля. Эта дивизия отошла назад километров на 5–6 и создала этим невыгодное положение для 149-й стрелковой дивизии. Ввиду сложности обстановки я хотел бы ночью выехать на участок 211-й дивизии и там навести порядок".
И.В. Сталин разрешил и Г.К. Жуков, надо полагать, убыл на КП 211-й стрелковой дивизии, где сам руководил боем и, по его же словам, находился до 9 сентября. Однако дивизия, понеся большие потери, так и не смогла выйти к реке Стряне.
При этом, во время переговоров 4 сентября уже Сталин поинтересовался у Жукова: «А прославленная 211-я дивизия долго будет спать?». На что Жуков ответил: «211-я сейчас формируется, будет готова не раньше 10-го. Я ее подтяну в качестве резерва, спать ей не дам. Прошу Вас разрешить немедленно арестовать и судить всех паникеров, о которых докладывал». Сталин дал добро: «Мы приветствуем и разрешаем судить их по всей строгости»[3].
Судя по слову «формируется», в ходе боев уже 4 сентября от дивизии мало что осталось...
Сегодня хорошо известно, что в ходе Ельнинской операции не все проходило столь гладко, как это описано в победных реляциях. Успех был достигнут локальный. А более масштабные задачи, поставленные перед советскими войсками, выполнены не были. Тем не менее, в политическом и морально-психологическом плане контрнаступление под Ельней имело, конечно, большое значение. При этом, лавры победителя достались командующему фронтом Г.К. Жукову, а ответственность за неудачи понесли командарм-43 генерал-майор Д.М. Селезнев, а также командиры и начальники рангом пониже.
Одним из первых, еще в начале августа был арестован командир 19-й стрелковой дивизии генерал-майор Я.Г. Котельников[4]. Среди отстраненных в 24-й армии от должностей за бои под Ельней (назначены с понижением):
- командир 103-й моторизованной дивизии подполковник Соловьев;
- командир 106-й моторизованной дивизии полковник Алексеев;
- командир 105-й танковой дивизии (он же комиссар дивизии)[5] полковой комиссар Бирюков;
- начальник штаба 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии полковник Груздев…
Суровая атмосфера царила в те дни и в 43-й армии. Генерал-майор Дмитрий Михайлович Селезнев[6], отстраненный 2 сентября от должности, по некоторым данным, был арестован. Избежать трибунала ему удалось по причине перевода Г.К. Жукова в Ленинград. Скорее всего, по той же причине не был осужден и И.Я. Фурсин. Впрочем, судя по воспоминаниям военного прокурора 43-й армии Б.И. Алексеева, окончательную точку в этом деле поставил все же сам Г.К. Жуков.
Прокурор писал, что в ходе наступательной операции дивизия Фурсова (так в воспоминаниях, правильно - Фурсин) должна была форсировать реку и закрепиться на захваченном плацдарме. Но командир дивизии увлекся успешной атакой. Он впервые видел, как бегут немцы от его удара и, не утерпев, продолжил преследование бегущих фашистов. А в результате оторвался от соседей. В ходе проведенного расследования комдив-211 не отрицал допущенных просчетов и в своем объяснении признавал, что, находясь на КП, в решающий момент недостаточно мог влиять на ход боя в связи с потерей управления и утратой боеспособности дивизии.
Прокурор Алексеев понимал – чтобы не вызывать гнев Жукова, проще было утвердить обвинительное заключение по этому делу и направить его в военный трибунал. Но он поступил иначе. Назначил проведение оперативно-тактической экспертизы. Заключение экспертов, по утверждению прокурора, было в пользу Фурсова[7]. Поэтому он вынес постановление о прекращении уголовного дела. Но его еще надо было утвердить. Б.И. Алексеев вспоминал:
«Жуков размещался в большой палатке. Принял меня он одетым в спортивный костюм. Здесь же за столом сидели члены Военного совета Булганин, Круглов и Хохлов. Я доложил о цели моего прибытия, результатах расследования и положил на стол представление. Прочитав его и не задавая никаких вопросов, Жуков написал на нем: «Согласен». Затем он передал это представление членам Военного совета, и они также поставили на нем свои подписи»[8].
Так полковник И.Я. Фурсин был признан невиновным, а "одно досадное происшествие" вскоре было забыто.
[1]Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. М. Олма-Пресс. 2002. с. 367.
[2]Впервые документ опубликован Д.А. Волкогоновым - Октябрь, № 8, 1989. с. 92.
[3] ЦАМО РФ. Ф. 96а. Оп. 2011. Д. 5. Л. 63-70.
[4] В конце сентября 1941 г. Я.Г. Котельников из-под ареста был освобожден в связи с прекращением дела. 14 октября 1941 г. убит при попытке прорыва из окружения.
[5] Полковник А.С. Белоглазов был освобожден от должности командира этой дивизии чуть раньше.
[6] За сентябрь 1941 г. сменилось три командарма-43: 2 сентября генерал-майора Д.М. Селезнева сменил генерал-лейтенант И.А. Богданов (исполнял должность со 2 до 5 сентября 1941 г.), через три дня в должность вступил генерал-майор П.П. Собенников (до 10 октября 1941 г.).
[7] «Опыт работы органов военной юстиции в годы войны и его творческое использование в мирное время», материалы научно-практической конференции от 22 апреля 1975 г, М., 1975, с. 103.
[8] Ушаков С.Ю. Стукалов А.А. Фронт военных прокуроров М. 2000. с. 177-179.