23 февраля 1988 года в армии и на флоте широко отмечалась семидесятая годовщина Вооруженных Сил СССР. Во всех частях и гарнизонах проходили торжественные собрания, офицерам и прапорщикам вручались специально учрежденные медали «70 лет ВС СССР». Праздновалась эта дата широко, размашисто, и никто еще не знал, не мог предположить, что очень скоро не станет ни Советского Союза, ни его армии…
Было такое торжественное собрание и в нашем Черниговском гарнизоне, где я дослуживал последние месяцы перед переводом в КГБ СССР и поездкой на два с половиной года на учебу на Высшие курсы (с нашего выпуска стали вручать академический значок). Естественно, об этом никто в моем полку еще не знал, вся эта операция готовилась, как это всегда делалось, в тайне до самого последнего момента. В январе этого года я женился (дома у себя, на Кубани) и в начале февраля прибыл из отпуска в полк.
В первый же день меня вызвали к командиру части. Командир - полковник Затолокин - поздравил со свадьбой и объявил о подарке от части – однокомнатной квартире. Присутствовавшему при этом председателю квартирной комиссии Марку Соломоновичу Наносу он сказал фразу, смысл которой я по молодости не уловил:
- Марк Соломонович, и я попросил бы вас вечером доложить мне, что ключи товарищу старшему лейтенанту вручены. Вы меня поняли? Без ваших штучек, пожалуйста!
Помню, Марк Соломонович как-то сразу сник, прямо погрустнел лицом.
Но ключи и ордер через час мне вручил, с довольно кислой физиономией. Впрочем, про Марка Соломоновича нужно, я думаю, отдельную байку рассказать – личность во всех отношениях была незаурядная.
А тем временем в нашем полку, да и во всех частях гарнизона вовсю готовились к грядущему юбилею. Проверялись знаменные группы, чистилась нужная атрибутика, подгонялось парадное обмундирование, и т.д. и т. п..
И вот этот день наступил. Торжественное собрание проходило в Черниговском областном драматическом театре – сегодня это здание разрушено нашей ракетой – там пару лет назад какой-то слет дроноводов собирался. Ну да речь не об этом.
Попал в знаменную группу и я, ассистентом. Знаменосцем был, как всегда, прапорщик Родимченко. Так как собрание ожидалось довольно продолжительным, были подготовлены и подменные команды – пару раз в процессе собрания мы менялись. Затем планировался концерт, и для знаменных групп резервировались второй-третий ряды в зрительном зале. В первом ряду после окончания торжественной части должны были восседать командиры частей, а также партийные, советские и комсомольские власти области, города и районов Чернигова.
И вот празднование началось. В президиуме пара ветеранов, Палажченко – секретарь обкома партии (и друг секретаря ЦК КПУ Щербицкого, кстати), командующий войсками Первой гвардейской армии, начальник ЧВАУЛ (серьезное было училище, его космонавт Джанибеков заканчивал), командиры прочих частей гарнизона, в том числе нашего отдельного учебного полка, а также 30-го отдельного орденов, если я правильно помню, Красной Звезды и Богдана Хмельницкого полка связи. Выступающие выступают про историю, великое настоящее и будущее нашей армии, мы со знаменами частей гарнизона стоим полукругом за ними, стоим навытяжку, не дыша и, можно сказать, не моргая.
Через полчаса нас аккуратно меняют, еще через полчаса мы меняем наших товарищей, а еще через полчаса снова они нас.
Мы, сдав знамена, потихоньку прошли в зал и заняли отведенные нам места – больше замен уже не предполагалось. Сидим, смотрим, слушаем. Тут мой приятель и второй ассистент Володя Анисимов (мы с ним были на редкость похожи внешне, меня с ним даже пару раз его дочки спутали, собственно, по этой причине нас в ассистенты всегда и определяли) вдруг толкает меня локтем и шепчет мне на ухо:
- Смотри, у Гриднева (это второй наш знаменосец, стоящий в этот момент на сцене) петлиц нету.
Смотрю – точно, нет. Точнее, нам видно отсутствие только одной петлицы, а вторая прикрыта лентой-перевязью. Сидим, потихоньку обсуждаем этот казус. Никто вроде бы на фоне блеска золотых погон, медалей, бахромы знамен его оплошность не заметил. Но Анисимов был бы не Анисимов, если бы угомонился и не начал зачем-то показывать Гридневу на его петлицы. Хотя нахрена, спрашивается – все равно сделать ничего уже нельзя, да и никто пока не обратил на это внимания.
И тут Гридневу явно дошло, что именно хотел передать ему Анисимов, потому что он вдруг внезапно побледнел и покачнулся, даже знамя чуть не уронил. Во всяком случае, нам так показалось. Потом он признался, что он накануне решил перешить погоны и петлицы, все срезал, погоны пришил, а про петлицы забыл напрочь. Как ни он сам, ни кто-нибудь другой не заметили, не знаю и даже предположить не могу. Просто наваждение какое-то.
И вот настал долгожданный момент, когда торжественная часть, чтение поздравительных посланий, вручение орденов и медалей закончились. Те, кто в это время были со знаменами, вынесли их в фойе, где ожидали караулы от частей. Знамена быстро передали караульным и освободившиеся знаменные группы после небольшого перерыва присоединились к нам. Начался концерт.
Что и кто там исполнял, я не помню, но было весело – сидеть в мягких креслах всяко лучше, чем стоять навытяжку не дыша.
Все довольны и счастливы, особенно большие начальники и командиры, гордо восседающие перед нами.
И тут вдруг, минут через сорок после начала концерта, в зал забегает на полусогнутых ногах комендант гарнизона, подкрадывается к командующему армией и что-то шепчет ему на ухо. Мы сидели недалеко, и я прекрасно видел, как внезапно побагровела шея у командарма. Выслушав коменданта, он рявкнул, перекрывая своим басом исполнявших какую-то арию артистов драмтеатра:
- Концерт остановить, зал осмотреть, никому с мест не вставать и из помещения не выходить. Это касается всех, особенно артистов и рабочих театра. Вперед, исполняйте.
Что тут началось, артистов вытолкали за кулисы, под недоуменный шелест зала какие-то офицеры начали бегать по сцене, приподнимали занавес – явно что-то искали. Несколько минут суеты ни к чему не привели. Зал начинал потихоньку веселиться. Кто-то шутил вполголоса, кто-то с кем-то обсуждал планы на вечер. Самое главное, никто не знал, что же, собственно, происходит.
Через некоторое время беготня прекратилась, мы уж подумали, что вопрос разрешился (знать бы еще, какой).
Но нет, не разрешился. Выходит на сцену комендант гарнизона и срывающимся от волнения голосом объявляет:
- Товарищи! У нас произошло чрезвычайное происшествие. При приеме знамени отдельного полка связи в части обнаружили отсутствие ордена Богдана Хмельницкого. Если кто-то что-то знает или видел, скажите. Поиски в автомобиле, в фойе, на сцене, досмотр рабочих сцены ничего не дали. Прошу всех сохранять спокойствие, находитесь на своих местах, мы будем приглашать вас по несколько человек из зала и производить добровольный досмотр, прошу проявить понимание.
Но не успел зал осознать сказанное и как-то на это отреагировать, как из нашего же ряда, буквально через одно-два места от нас раздалось горестное:
- Твою ж мать!!!
Все передумали возмущаться и обратились в нашу сторону, даже начальники и командиры с первого ряда.
И что мы видим: ассистент или знаменосец полка связи вскочил и трясущимися руками что-то отвинчивает с правой стороны кителя, лепеча дрожащими губами:
- Товарищ генерал, товарищи офицеры, простите, я просто с орденом сфотографироваться хотел, пока мы караул ждали, и забыл его на место прикрутить.
Когда народ в зале осознал, что же, собственно, случилось, воцарилась гробовая тишина - почему-то никто не шумел и не смеялся, а бледного, с перекошенным лицом, «орденоносца» увели, предварительно отняв у него орден. Концерт через полчаса продолжился.
Правда, артисты, арию которых так нелюбезно прервали, на сцену уж больше не выходили. Может, их уже досмотреть успели?