Утро начиналось одинаково. Будильник на 6:30, холодный душ, галстук, завязанный идеальным узлом, и дорога в офис через кофейню на углу. Михаилу было тридцать четыре, и он гордился тем, что всё в его жизни под контролем. Работа в строительной компании приносила стабильный доход, машина блестела после мойки, а коллеги уважали его за пунктуальность. Только вот кофе в офисе был отвратительный, и это вынуждало его каждое утро заходить в «Зёрна счастья» — маленькое кафе с потёртым деревянным прилавком и запахом свежесваренного эспрессо.
— Двойной американо, без сахара, — бросил он, не глядя на баристу, и протянул карту.
— А «пожалуйста» сказать не судьба? — голос был резкий, с лёгкой хрипотцой.
Михаил поднял глаза. Перед ним стояла девушка лет двадцати пяти — растрёпанные каштановые волосы, выцветшая футболка с пятном от кетчупа и саркастичная ухмылка. На бейджике криво значилось: «Катя».
— Пожалуйста, — процедил он, сдерживая раздражение. — Просто сделай быстро.
— Быстро только кошки родятся, — буркнула Катя, но повернулась к кофемашине. Через минуту она шлёпнула стаканчик на прилавок так, что крышка чуть не слетела. — Двести двадцать рублей.
Михаил молча приложил карту, забрал кофе и ушёл. «Неряха», — подумал он, садясь в машину. Но кофе был хорош. Очень хорош.
---
Так продолжалось месяц. Каждое утро он заходил в «Зёрна счастья», и каждое утро Катя находила способ его поддеть. То «вы опять как робот заказываете», то «может, улыбнётесь для разнообразия?». Михаил не понимал, почему она его так бесит. Может, дело было в её небрежности — в пятнах на фартуке, в том, как она небрежно сметала крошки с прилавка, или в том, что она явно не торопилась его обслуживать. Он привык к порядку, а Катя была воплощением хаоса.
Однажды он не выдержал.
— Слушай, — начал он, пока она лениво протирала кофемашину, — ты вообще понимаешь, что такое сервис? Люди сюда приходят за кофе, а не за твоими шуточками.
Катя посмотрела на него, прищурившись, и вдруг рассмеялась — звонко, почти заразительно.
— Ой, простите, ваше величество! Может, вам ещё красную дорожку постелить? Двойной американо, без сахара, как обычно?
— Да, — сухо ответил он. — И без твоих комментариев.
— Это бесплатно к заказу, — подмигнула она, ставя стакан перед ним. — Приятного дня, начальник.
Он ушёл, сжимая стакан чуть сильнее, чем нужно. Но в тот день, сидя на совещании, он поймал себя на том, что думает о её смехе. Это раздражало ещё больше.
---
Шли недели. Михаил стал замечать мелочи. Катя всегда была в кафе одна — ни напарников, ни сменщиков. Иногда она выглядела уставшей, с тёмными кругами под глазами, но всё равно шутила. Однажды он пришёл чуть позже обычного и застал её за прилавком с мальчишкой лет десяти. Тот сидел на табурете, болтая ногами, и что-то рисовал в тетради.
— Это твой? — спросил Михаил, кивнув на пацана.
— Брат, — коротко ответила Катя, не глядя на него. — Двойной американо?
— Да. А что он тут делает? Школа же.
— Учитель заболел, уроков нет, — она пожала плечами. — А мне его не с кем оставить.
Мальчик поднял голову и посмотрел на Михаила. У него были такие же карие глаза, как у Кати, только без её ехидства.
— Ты кто? — спросил он.
— Клиент, — буркнул Михаил.
— А Катя говорит, ты зануда в костюме, — выпалил пацан и хихикнул.
Михаил замер, а Катя, не оборачиваясь, бросила:
— Данька, фильтруй базар! Извини, он у меня прямолинейный.
— Ничего, — холодно ответил Михаил, забирая кофе. Но в машине он вдруг улыбнулся. Впервые за долгое время.
---
Всё изменилось в один дождливый вечер. Михаил задержался в офисе — важный проект, дедлайн, звонки из головного офиса. Кофе закончился, голова гудела, и он решил зайти в «Зёрна счастья», хотя часы показывали уже девять. Дверь была открыта, но за прилавком никого не оказалось. Только из подсобки доносился голос Кати — тихий, дрожащий.
— Да, я понимаю… Нет, я не могу сейчас… Сколько? Это же… Господи, где я возьму такие деньги?
Михаил кашлянул, чтобы обозначить своё присутствие. Катя вышла, вытирая глаза рукавом. Её обычная ухмылка исчезла.
— Закрыто уже, — глухо сказала она.
— Я просто за кофе, — он замялся. — Что-то случилось?
— Ничего, что тебя касается, — отрезала она, но голос дрогнул. Михаил заметил, как она сжимает телефон в руке.
— Ладно, — он развернулся к двери, но остановился. — Если что, я могу…
— Что? — она посмотрела на него с вызовом. — Деньги дать? Машину подогнать? Не надо мне твоей жалости, костюм.
— Я не жалею, — спокойно ответил он. — Просто спросил.
Катя молчала, глядя в пол. Потом тихо сказала:
— У Даньки астма. Лекарства подорожали в три раза. А я… я не тяну.
Михаил не знал, что сказать. Он привык решать проблемы цифрами, контрактами, планами. А тут — живой человек, растрёпанная девчонка, которая вдруг оказалась не просто раздражающей баристой.
— Сколько нужно? — спросил он.
— Забудь, — она махнула рукой. — Иди домой.
Он ушёл, но всю ночь ворочался, думая о её словах.
---
На следующий день Михаил пришёл в кафе с чётким планом. Катя стояла за прилавком, как ни в чём не бывало, но глаза были красными.
— Двойной американо? — спросила она устало.
— Нет, — он положил на прилавок конверт. — Тут пятьдесят тысяч. На лекарства.
Катя замерла, глядя на конверт, как на бомбу.
— Ты серьёзно? — прошептала она.
— Серьёзно. Бери, пока не передумал.
— Я не смогу отдать, — она покачала головой. — У меня и так долгов…
— Не надо отдавать, — перебил он. — Это не долг. Это… просто так.
Катя подняла на него взгляд, и впервые в её глазах не было насмешки. Только растерянность и что-то ещё — благодарность, которую она не хотела показывать.
— Зачем тебе это? — тихо спросила она.
— Не знаю, — честно ответил он. — Может, надоело быть занудой в костюме.
Она вдруг улыбнулась — не саркастично, а тепло. И протянула ему стаканчик.
— Тогда держи. Кофе за мой счёт.
---
Прошёл месяц. Михаил стал заходить в кафе чаще — утром за американо, вечером за латте, которое он раньше терпеть не мог. Катя всё ещё подтрунивала над ним, но теперь это было иначе — мягче, почти по-дружески. Он узнал, что её родители погибли в аварии три года назад, и она одна растит Даньку. Что она мечтала стать художницей, но бросила учёбу ради работы. А она узнала, что он не всегда был таким педантом — в юности он играл в рок-группе и даже писал песни.
Однажды вечером, когда кафе уже закрывалось, он решился.
— Катя, — начал он, пока она протирала прилавок, — давай сходим куда-нибудь? В кино или… не знаю. Вместе.
Она посмотрела на него с удивлением.
— Ты это серьёзно, костюм?
— Михаил, — поправил он. — И да, серьёзно.
— А как же твоя работа? Ты же вечно занят.
— Завтра выходной, — он пожал плечами. — И мне предложили повышение. В другом городе. Я ещё думаю.
Катя замолчала, глядя на него. Потом сказала:
— Если уедешь, кто будет пить мой кофе?
— Никто не сварит его лучше, — улыбнулся он.
Она кивнула, будто принимая вызов.
— Ладно, костюм. В субботу в семь. Но если опоздаешь, я уйду.
---
В субботу Михаил пришёл в кафе ровно в 6:55. Катя ждала у входа — в джинсах, без фартука, с распущенными волосами. Впервые она выглядела не как бариста, а как девушка, которую он хотел узнать лучше.
— Не опоздал, — сказал он, пряча волнение.
— Молодец, — она улыбнулась. — Пошли?
Они гуляли по мокрым от дождя улицам, пили кофе из бумажных стаканчиков и говорили обо всём — о Даньке, о его старых песнях, о её рисунках. А потом она вдруг остановилась и сказала:
— Спасибо, Миш. За всё.
— За что? — удивился он.
— За то, что не ушёл тогда, ночью. И за то, что остался.
Он посмотрел на неё — на её растрёпанные волосы, на тёплый взгляд — и понял, что не поедет в другой город. Не ради карьеры, а ради двух чашек кофе, которые теперь пили вместе.