Я сощурилась, увидев, как дверь моей кладовки слегка приоткрыта. Закрывала ли я её утром? Кажется, да. Меня вдруг пронзила странная догадка: кто-то копался в моих старых бумагах, а там, между прочим, лежат важные документы на квартиру. Уже сама мысль об этом заставила сердце биться быстрее. Не хотелось поднимать панику раньше времени, но в голове мгновенно всплыл образ зятя – слишком уж рьяно он последние дни расспрашивал меня о всяких бумагах. Да, формально Миша стал членом нашей семьи, когда женился на моей дочери Наташе, но меня с самого начала в нём что-то настораживало.
Чтобы не казаться дотошной матерью, я изо всех сил старалась держаться в стороне от личной жизни дочери. Наташа всегда была упрямой девочкой: если уж ей кто понравился, разубедить её было невозможно. Как только она представила нам Мишу, у меня возникло двоякое ощущение. С одной стороны – парень обходительный, с приятной улыбкой, охотно помогает по дому, с другой – временами его взгляд становился каким-то оценивающим, холодноватым. Мой муж, царствие ему небесное, при жизни часто говорил: «Берегись тех, кто редко смотрит прямо в глаза, а если и смотрит, то словно сканирует тебя на предмет выгоды». Так вот Миша именно так и смотрел.
– Мам, ну что ты пристала? – как-то укоризненно сказала мне Наташа после очередного семейного ужина. – Он просто волнуется, старается во всём помочь. Ну, любопытен немного, со стороны может выглядеть странно… Но я же вижу, он меня любит.
Я кивала, старалась не показывать свою тревогу. В конце концов, Наташа уже не маленькая, у них своя жизнь. А Миша действительно не сидел сложа руки: то в магазин пойдёт, то кран починит, то коробки на антресоли разберёт. Но вот именно этот его рвущийся энтузиазм и смущал. Казалось, что он что-то вынюхивает. Или мне просто показалось?
Всё стало меняться, когда они с Наташей решили пожить у меня – временно, пока им не выплатят кредит за их собственную квартиру и не позволит бюджет снять что-то более просторное. Честно говоря, у меня была двушка, но я готова была потесниться ради дочери: пусть молодые копят деньги. Миша был вежлив, улыбчив, но как только Наташу увозили в командировку – на работе её ценили за умение быстро находить общий язык с клиентами – он начинал вести себя странно. Садился с ноутбуком на кухне, пока я варила борщ, и расспрашивал: «А вы, Вера Васильевна, не думали когда-нибудь расширить площадь? Или, может, разменять квартиру? Вот у меня есть знакомый риэлтор…» Я отмахивалась и уходила в свою комнату, избегая продолжать тему.
– Что он к тебе пристал с квартирой? – тихо спросила меня в тот вечер моя подруга Галя по телефону. – Ой, Вера, у меня плохое предчувствие. Аккуратней там.
И вот, казалось бы, это были только догадки. Но когда я заметила, что кто-то шарится в кладовке, все сомнения начали складываться в мрачную мозаику.
Поворотным моментом стало то самое утро, когда я случайно подслушала Мишин телефонный разговор. Я как раз вернулась из поликлиники, хотела тихо разуться в коридоре, но заметила, что дверь в гостиную прикрыта не до конца, а оттуда доносится взволнованный голос Миши:
– Да, я проверил документы… У неё там всё оформлено на неё одну! Слышишь? На-дно! Никакой дарственной дочери нет. Но ведь если старушка вдруг… Ну ты понимаешь. Тогда недвижимость сразу к дочери и перейдёт. А уж с Наташки я как-нибудь выбью всё, что мне нужно. Нет, она ни о чём не догадывается, она вовсе не глупая, но, похоже, слишком мягкая. Я уже придумал, как к её сердцу подступиться. Пару слёз, парочку историй… Нет-нет, пока рано официальные бумаги оформлять. В общем, спокойно, я доиграю комедию. Да, конечно, у меня есть план B.
Меня затрясло. И это при том, что «старушке» всего-то пятьдесят восемь – не такой уж почтенный возраст. Но суть не в цифрах. Я буквально ощутила, как этот человек хочет дождаться, когда, грубо говоря, меня не станет, чтобы потом развести мою дочь и заполучить квартиру. Я прикусила губу, чтобы не влететь прямо сейчас и не начать кричать. Нужно было собрать голову и продумать, что делать дальше.
Весь тот день я ходила, как на иголках, изводя себя мыслями: «Скажу Наташе – она может не поверить, рассердится на меня, подумает, что я её мужа оклеветала». Надо было найти доказательства. Но как? Ловить Мишу на слове – он быстро выкрутится. Поэтому я решила на время притвориться, что ничего не знаю.
И тут мне сама судьба подкинула план. Вечером Миша сказал:
– Вера Васильевна, Наташа завтра уезжает на неделю в Самару. Можно я пока поживу у вас, помогу с продуктами, с уборкой? А то что мне одному в нашей съёмной конуре сидеть? Да и вы поди скучать будете.
Милая улыбка, чуть излишняя заботливость – я сделала вид, что растрогалась:
– Конечно, Миша. Буду очень рада, и в магазин сходишь, и шкаф починишь, а то дверца скрипит.
Он кивнул, глядя на меня чуть исподлобья, и усмехнулся. Я почувствовала внутреннюю дрожь, но внешне постаралась казаться невозмутимой.
На следующий день я позвонила своей подруге Гале – человек она находчивый и очень любит всякие «операции» по разоблачению. Галя сразу загорелась:
– Отлично, оставь его одного дома. Сделаем вид, что ты уехала, а сама подслушаешь. Захвати диктофон или смартфон, заснимешь его разговоры. В конце концов, пусть он сам себя выдаст.
План был рискованный, ведь я не шпион и не сыщик, но терять было нечего. Главное – не дать зятю заподозрить, что я в курсе его махинаций.
Утром я объявила Мише:
– Слушай, я тут вспомнила, что мне надо с Галькой съездить в санаторий под городом. У неё там путёвка бесплатная, а компанию составить некому. Я уеду на пару дней, не поможешь ли вещи до машины дотащить?
Он, конечно, выразил сочувствие, улыбнулся, закинул мне в багажник чемодан. Я сделала вид, будто уезжаю, но на самом деле высадила Галю у ворот, а сама спряталась в её машине, которая осталась чуть поодаль. Галя уехала показательно в сторону трассы, а я вернулась, как только он вернулся в дом.
Я решила пробраться в старенькую хозпостройку во дворе – там хранится всякий дачный инвентарь, но самое главное, оттуда через окно видно часть коридора и хорошо слышно, если в гостиной говоришь громче. План, конечно, был авантюрный, но другого пути я не видела.
Через полчаса после моего «отъезда» Миша вышел в коридор со своим телефоном и, кажется, кому-то названивал. Я включила запись на мобильнике, затаилась:
– Ну чё, Вера укатила, – как-то развязно проговорил он. – Да ты не волнуйся, сейчас в доме никого нет. Мне осталось только убедить Наташу, что маме лучше жить поближе к санаторию. Ха-ха, какая разница, куда её. Главное – оформить на нас с женой квартиру. Да, да, я знаю, у тебя друг-нотариус, всё сделаем тихо. Кстати, я посмотрел документы… Там есть пункт про приватизацию, всё в порядке. Придумаем новую схему.
У меня внутри всё кипело: мерзавец! Я записывала каждое слово, хотя руки тряслись так, что боялась уронить телефон.
Я решила, что пора заканчивать этот спектакль. Только б всё удалось! Когда он закончил свой звонок и снова засел за ноутбук в гостиной, я неслышно отперла входную дверь ключом, поднялась на порог, сделала вид, что ничего не подозреваю, и громко сказала:
– Миша, я вернулась! Забыла документы, без них в санаторий не пускают. Ты не видел мою коричневую папку?
Он вздрогнул, захлопнул ноутбук.
– А? Да нет, не видел, – пробормотал он. – Может, она в спальне?
Я пошла в спальню, а телефон с включённой записью ловко положила на полку в коридоре – чтобы при надобности всё слышать. Через пару минут выхожу и говорю:
– Нет, там тоже ничего. Слушай, помоги-ка поискать, а то мне срочно надо уезжать.
Мы вместе шарим по шкафам и тумбочкам, и тут я «случайно» нахожу ту самую папку, в которой у меня хранится копия свидетельства о праве собственности. Специально громко вскрикиваю:
– Ой, Миша, тут же другие бумаги! Слушай, у меня есть ощущение, что ты что-то рылся в моих документах. Ну-ка скажи прямо, это ты?
Он на миг растерялся, но быстро взял себя в руки:
– Вера Васильевна, вы чего? Я? Да зачем мне ваши бумажки?
– А вот зачем, – я прищурилась. – Хочешь лишить меня квартиры, чтобы всё потом досталось Наташе? А потом и у неё всё отобрать, да?
Миша побагровел, но собрался сопротивляться:
– Вы… вы на что намекаете? Это какие-то бредни! Мне чужого не надо. Я вообще порядочный человек.
– Порядочный? Да я всё слышала, – выпалила я, и у меня внутри всё сжалось от прилива возмущения. – А ещё я записала твои звонки. Можешь не верить, хочешь – проверим вместе?
Я ткнула ему под нос телефон, где сохранилась запись его последнего разговора. Воспроизвела несколько секунд – достаточных, чтобы услышать его голос: «Нам осталось только убедить Наташу, что маме лучше жить поближе к санаторию… оформить на нас квартиру…»
Он выхватил телефон у меня из рук, сорвался на крик:
– Вы не имеете права меня записывать! Я могу подать в суд!
– Ну так подавай! – крикнула я в ответ, стараясь не выдать охватившую меня дрожь. – В суде мы и подтвердим, что ты – аферист. Наташе я это всё покажу, и ещё твоему дружку-нотариусу привет передам. Да и в полицию могу сходить с этой записью, если надо.
Миша побагровел ещё сильнее, швырнул мой телефон на диван (благо не разбил, похоже, мозги ещё не окончательно потерял). Несколько секунд мы стояли друг против друга, дышали тяжело, как борцы на ринге. Я ожидала, что он набросится с оскорблениями или впадёт в истерику. Но он вдруг резко развернулся и побежал в коридор, хватая свою куртку.
– Да пожалуйста, – процедил он, уже надевая ботинки. – Сами вы аферистка! С ума все тут посходили!
Дверь хлопнула так, что с полки у зеркала упала вазочка. Я глядела на эту вазочку, которая валялась на полу в осколках, и чувствовала странное облегчение и лёгкую дрожь во всём теле. Откровенно говоря, мне было страшновато оставаться дома одной, но я уже не была напуганной жертвой. Я чувствовала, что взяла верх – впервые за долгое время.
Сейчас, спустя неделю, я сижу на кухне с Наташей. Она приехала из командировки поздно, узнав, что её муж исчез в неизвестном направлении, и от меня услышала всю правду. Конечно, она рыдала, обвиняла себя:
– Как я могла не заметить?! Мама, мне так стыдно… Он же использовал меня. Я ведь действительно его любила. Я дура?
– Нет, доченька, ты не дура, – тихо ответила я, поглаживая её по руке. – Просто у некоторых людей талант притворяться.
Наташа смахнула слёзы, выпрямилась:
– И что теперь делать? Как быть с этой записью? Неужели в полицию?
Я пожала плечами:
– Не знаю, решай сама. Пожалуй, факт мошенничества нам ещё надо доказать. Но я бы точно ни одной бумажки ему не отдавала и трубку не брала. А если он снова объявится, можно и предупредить, что запись у тебя на руках.
Наташа грустно улыбнулась:
– Сомневаюсь, что объявится. Он же обрубил все концы. Снял деньги со своего счёта, даже номер телефона отключил, представляешь?
Я вздохнула: «Представляю. Знаешь, может, и к лучшему, что раньше раскрылся». В конце концов, ведь не успел подписать ни одного серьёзного договора. И слава Богу.
Мы налили по чашке чая, и тут к нам примчалась Галя – она очень хотела узнать подробности. Как только услышала, что зять буквально убежал сам, без всяких посиделок, едва завидев, что его разоблачили, Галя расхохоталась:
– Вы представляете, как он сейчас переживает, что всё напрасно! Все его планы коту под хвост. Нет, ну Вера, респект тебе! Говорю же, ты у нас умеешь дать отпор. А главное – смекалка! Подслушала вовремя.
Мы чокнулись чаем, как глупо это ни звучало, но ситуация и вправду была похожа на сцену из дешёвого детектива. Правда, боль Наташи оставалась при ней – её предали, обманули. Но я видела, что она уже не готова рухнуть на дно отчаяния. Было что-то решительное в её глазах. Ей предстояло справиться с разводом, с пересмотром планов на жизнь, и я решила, что помогу ей, чем смогу.
Спустя ещё несколько дней мне сообщили, что Миша уволился с работы (он числился менеджером, но, видимо, что-то намутил с документацией). Узнать подробности было непросто, но Галя постаралась: её племянник работал в бухгалтерии там же. Оказалось, Миша пробовал провернуть махинацию с авансами. Теперь, скорее всего, сбежал в другой город.
– Видишь, – тихо сказала я дочери, когда узнала об этом, – хорошо, что он перестал играть в порядочность. А то бы мы не знали, чем дело закончится.
Наташа молча кивнула, сжала губы, но я поняла, что она медленно, но верно возвращается к себе прежней, сильной, уверенной. Потери неизбежны, главное, что она не пострадала финансово и не осталась без крыши над головой. Мне было горько, но в душе я чувствовала удовлетворение: мы раскусили зятя, я не проглядела этот лживый блеск в его глазах, не отмахнулась от собственных инстинктов.
А главное – ирония судьбы была в том, что он сам, рванув от позора, оставил нас в покое. Не пришлось даже выгонять его силой или через угрозы. Он сбежал, как только понял, что все карты раскрыты. И пусть когда-то мы доверились ему в самом начале, но сейчас мы были свободны от его интриг и афер.
– И правильно, беги, – сказала я как-то вслух, мысленно обращаясь к тому, кто уже наверняка маячит где-то на другом конце города. – Беги, аферист, чтобы мы тебя больше никогда не видели.
Наташа только усмехнулась:
– Знаешь, а ведь я чуть не собиралась родителей знакомить с ним. Хорошо, папа не дожил до этого безобразия… Ведь папа тоже умел смотреть людям в глаза и считать их мысли.
Я обняла дочь. Да, мы справились. И теперь уж точно сделаем выводы на будущее. А Миша пусть катится дальше, искать новую жертву – но это уже не наша забота.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.