Вот уже апрелю первая неделя.
Отцветают: персик, слива, абрикос.
И кружат с надеждой, от пыльцы хмелея,
рой шмелей опасных, рой ужасных ос.
Крупные тюльпаны. Новые листочки
распустил жасмин.
Невысоко в небе на далёкий север
мчит гусиный клин.
Одуванчиков цветочки — всюду на лужайках! —
каждым лепесточком ярки и желты́.
Стебельки сплетая — лёгки ожерелья! —
вяжут все девчонки круглые венки.
В общем-то, желание обнародовать это стихотворные заметки о весне были основной целью публикации на Яндексе 29 апреля 2022 года моего отзыва на кинофильм *Весна на Заречной улице*. Ну и фильм ведь чудесный. Потому и сделал его подробный разбор. А стишок? Да вот, обнаружил недавно копии. Не изумляет. У моего отзыва *Весны на Заречной улице* просмотров 1.2 М. На ресурсе *Шедеврум* по моему тексту сеть создала картинку. Не по моему заказу. На канале одного из пользователей *Шедеврум*. Ну понравился тому *...* текст. Это понятно. Но неплохо указать, что текст-то — мой. Не первый раз что-то подобное происходит. Цитируют...
... не люблю многоточие. Столько всего ещё осталось, а не показали.
Надо прямо — по нашему — по-рабочему. Вот свадьба, вот женитьба. Помните картину *Девчата*? С тем же Николаем Рыбниковым (только там он не Саша Левченко, а Илья Ковригин). Там же ясно:
начались поцелуи.
Она: *Всё переделаем сейчас. А на завтра что-то останется?*
*Останется!* — убеждает возлюбленную тот же Николай Рыбников. — *Вот завтра пойдём, поженимся*.
И точка. Безвариантный Мендельсон.
______________________________________________________________________
Одуванчики будут потом, весною. Пока Ноябрь. Школа номер 24 на Заречной улице, дом 21, в Ленинском районе, 5 отделение связи (или милиции?).
Прошлая словесница (литераторша) сбежала в конце первой четверти. И новой учительнице Татьяне Сергеевне в честь первого урока восьмиклассник Саша Савченко дарит последние осенние цветы (сорванные в школьном коридоре).
Восьмиклассник, потому что неполное среднее образование было тогда семилетним. Школа рабочей молодёжи, вечерняя школа начиналась с 8 класса.
Она ему сразу жутко понравилась. Ещё вчера. В кабине грузовика. С первого взгляда.
Несомненно сходство Татьяны с сестрой героя. Увидел он в ней родное, доброе, понятное.
Широк круг культурных интересов новой классной дамы!
Поэзия. Даже и внешкольная. Например, *второстепенный автор* Блок.
Музыка. Как она заслушалась *Рахманинова, помню. Второй концерт*. Шпилит Лев Оборин. Простому человеку, как Саша Савченко, такого не перенесть. Ох, уж этот второй концерт, кочующий по нашему кинематографу. И не только по нашему.
Правда, телевизоров нет. Дома моделей нет. *Космо-политического кабинета* (как выразился водитель, подвозивший учительницу) — тоже.
Развлечения вполне привычные — кино и дворец металлургов.
В кинотеатре *Родина* новинка. *Дело Румянцева* (премьера была 8 марта 1956 года).
Танцы молодой учительнице не интересны. Хотя Дворец металлургов шикарен — это не клуб на лесоповале, как в *Девчатах*.
В ожидании кавалеров кружат девичьи пары. Видим и чисто мужскую пару. Образованную из хулиганских побуждений. Что я всё равно осуждаю. Не делая плохих выводов.
На восьмом мартене весело и досрочно отметили новый год. Скоро будет настоящий новый год. Будут январская стужа и февральские вьюги. Затем — весенний парк. Съёмки проводились в Одесском Дюковском саду. Место, которое избрал для своей дачи губернатор Новороссии герцог де Ришельё. Он был иностранцем. Как де Рибас, Ланжерон, де Волан. Так получалось тогда, что чужеземцы на службе государству приносили пользу. Нынче свои вредят у себя.
Да, не отрицаем, Саша иногда немного не в форме, он бывает иногда выпимши. Если крепко — это называется: *он заболел*.
Случается, исключительно по традиции, по пути в школу после смены заворачивают ученики за пивом. У тёти Маши (Мария Гавриловна, актриса Марина Гаврилко) долива после отстоя пены никто не требует.
Вспоминается эпизод из фильма *Большая перемена*: встреча Ганжи-Збруева с Леднёвым-Леоновым в пивной:
* — А ты чего здесь? — В школу иду!*
Но разве расслабиться после работы — это привилегия пролетариата? Чем творческая интеллигенция хуже? Пётр Тодоровский вспоминал:
*На съёмках жили в общежитии металлургического комбината. После работы до четырёх утра — шутки, песни, гитара, вино, водочка. Просыпались тяжело. В семь часов Директор картины Нежинский тащил с кроватей — на работу.
Феликс Миронер получил за сценарий хорошие деньги, купил мощный радио-приёмник. По ночам, закрывшись в своей комнате, — под кроватью! — слушал *Голос Америки*. Группа знала это. Когда Феликсу было около десяти лет, семью репрессировали — папу расстреляли, маму— в лагерь, его — в детдом. А потому решили разыграть товарища: подговорили заводского железно-дорожника (у завода своя железно-дорожная служба) в форменной чёрной шинели с блестящими пуговицами и высокой шапке, напоминавшей полковничью папаху, громко постучать в дверь Миронеру во время очередного ночного прослушивания *Голоса*. Постучать, потребовать открыть дверь и немедленно прекратить это вот безобразие. Перепуганный Феликс, уничтожая улику, швырнул дорогой свой приёмник об стену. Не докажите, что слушал!*.
________________________________________________________________________
И всё же... Саша даже когда выпивши, а с какой лирикой глядит на Татьяну. Любуется как в музее... Даже больше, чем Ею. Чем печью.
_________________________________________________________________________
Вот с жильём объективно трудности. Дома на Заречной улице заводские, комбинатовские. Кто-то живёт и в общежитии. Нам показали пятую комнату женского общежития на четверых.
К слову, Маруся Мигулько в этой комнате уже давно не живёт. Маруся Мигулько — та беременная ученица, которая потом будет жить с Татьяной в одной коммуналке.
Ситуация в стране вроде улучшалась. (Жильё получил герой в *Деле Румянцева*. Массово готовились к новоселью в *Девчатах*). Татьяне гор-оно не дало по приезду даже комнату в общежитии. Позже, раннею весною, она получит комнату в новом доме. Дом новый красивый пятиэтажный, а квартиры — неудачно-коммунальные.
В столице в середине 50-х годов уже *начался исторический глобальный исход москвичей из общих ульев в личные гнёзда* (*Покровские ворота*). Здесь — бессмысленное строительство коммуналок. Ну, ничего, Татьяна из простых, она выросла в коммуналке, другой жизни не видела, чего к хорошему привыкать?
А где происходит всё это? Съёмки велись в Одессе и Запорожье. Авторы, конечно, постарались, чтобы город был условный. Провинциальный, но крупный. Не Северный. Погода, климат. Нет, не Урал, не Сибирь.
Фамилии... Фрикативное *гэ*... Портрет Шевченко в школьном коридоре. Табличка на школе о принадлежности к министерству просвещения УССР. Но город не указан.
Паровоз.
Министерство чёрной металлургии. Завод *Запорожсталь*.
И всё же авторы сознательно не указывают город, место съёмок (потому не определяю, что именно Запорожье). Но не могут они построить специально для съёмок комбинат, город... Снимали, где могли. Спасибо и на этом.
Кстати, железнодорожный транспорт был не только в введении Министерства путей сообщений (транспорта, железнодорожного транспорта). Например, металлурги обладали своим подвижным составом, вагонами, рельсовыми путями, мастерскими. И сотрудники комбината из железно-дорожной службы — такие как машинист Ищенко, которого Татьяна вначале назвала Ишаченко, —одновременно считались и металлургами, и железнодорожниками.
Очень удобно. В третье воскресенье июля можно отмечать День Металлурга. В первое воскресенье августа День Железнодорожника.
Да, ещё два момента.
1. Реку так и не показали. А ведь есть жизнь и по ту сторону реки?
2. А как же *применение* пишется в предложном падеже? тут я всегда задумываюсь о своей малограмотности. Надо повторить.