В предыдущей статье мы попытались довольно поверхностно разобрать ситуацию, сложившуюся в русской армии к началу 1917 г., и обнаружить в ней объективные признаки надвигающегося тяжелейшего кризиса обеспечения и снабжения. Без смены политического режима, по утверждению лидеров Государственной думы, Прогрессивного блока и прочих членов будущего временного правительства никаких надежд на успешный исход войны в 1917 г. просто не было.
Возможно, проблема заключалась в положении на фронте – стратегический тупик, фронт был готов рухнуть, наступление невозможно? Попробуем кратко дать характеристику положения на фронтах.
Положение на фронте
К концу 1916-го в целом военные действия на всем протяжении австро-германского фронта были свернуты, наступило затишье, войска отдыхали и получали пополнения. Некоторая активность со хранились лишь на новообразованном Румынском фронте: если в ноябре достаточно активно вела бои 9-я армии П.А. Лечицкого на подступах к Дорна-Ватре и Кирлибабе, то к декабрю центр тяжести переместился из Молдавских Карпат в Валахскую равнину, где сражалась 4-я армия А.Ф. Рагозы. На всем остальном фронте от Риги до Дорна-Ватры царила тишина. После Брусиловского прорывы у России еще не было сил для крупного наступления, в свою очередь и Германия сместила свою активность с Восточного на Западный фронт, где также не добилась существенных успехов в 1916 году. Австро-Венгрия же, зализывая раны от русского наступления, все более склонялась к выходу из войны.
Румыния, вступившая в войну в 1916 году, показала полную свою несостоятельность в военном деле. Армия была разбита в кратчайший срок и руководство ее остатками легло тяжким бремнем на Российскую империю. Но тут еще неизвестно, кому было тяжелее, потому что немцы также были вынуждены держать свои соединения на румынском фронте. В противном случае, разваливающаяся Австро-Венгрия без немецкой поддержки вряд ли удержала существующее положение в Румынии. Сложившуюся к концу года ситуацию описал 1-й генерал-квартирмейстер германского Полевого Генштаба Эрих Людендорф: «Мы разбили румынскую армию, но нам не удалось уничтожить ее. Мы достигли всего, к чему представлялась малейшая возможность, но были все-таки вынуждены оставить в Добрудже и в Валахии силы, которыми до вступления в войну Румынии мы могли располагать на Восточном и Западном фронтах, а также в Македонии. Несмотря на нашу победу над румынской армией, мы стали в общем слабее».
Декабрьские бои на Румынском фронте какого-либо серьезного влияния на общее положение не оказали: потери русской армии на этом участке не превышали 10 тыс. чел. Германская армия, не говоря уже о так и не оправившейся от поражения летом 1916 г. австро-венгерской, оказалась в стратегическом тупике. Людендорф с горечью писал: «Этому Германия и ее союзники не могли ничего противопоставить. Сражения 1916 года на Востоке обнаружили и здесь весьма значительное увеличения используемых противником технических средств, проявившееся, прежде всего, в росте количества снарядов».
Стратегические планы
В последние месяцы 1916 г. главнокомандующие войсками фронтов представили свои соображения но поводу планов на кампанию 1917 г. Все без исключения предполагали проводить наступательные операции. Генерал Н.В. Рузский (Северный фронт) предлагал нанести по германским войскам на стыке Северного и Западного фронтов в районе Вильно - Сморгонь. Генерал А. Е. Эверт (Западный фронт) выступал за нанесение удара на Виленском направлении: на участке фронта в 20 км он планировал атаковать противника 23 дивизиями, а затем для развития успеха привлечь еще 40. Генерал А. А. Брусилов (Юго-Западный фронт) предлагал провести силами его фронта наступление в Галиции, с одновременным вспомогательным ударом в Карпатах. Со своей стороны Ставка — в данном случае замещавший заболевшего генерала М.В. Алексеева генерал В.И. Гурко — поддержала план, подготовленный генерал-квартирмейстером А.С. Лукомским. Он состоял в том, чтобы нанести главный удар на Румынском и Балканском направлениях, отказавшись от массированных ударов на других фронтах. Примерно в этом же духе высказывался и генерал Алексеев: «Военные и политические соображения заставляют нас сжать кольцо вокруг противника именно на Балканах, и русские готовы будут выставить сильную армию на этом важнейшем для данного фазиса великой борьбы театре».
17-18 декабря в Ставке прошло обсуждение планов, Рузский и Эверт выступили против плана Гурко-Алексеева, считая, что целесообразно будет нанести удар не по слабейшему, а по сильнейшему противнику, то есть по Германии. В общем шел обычный процесс выработки планов будущей — и, скорее всего, последней — военной кампании. Наконец, «24 января (6 февраля) Верховным главнокомандующим был утвержден доклад Гурко, согласно которому операция летом 1917 года выливалась в такую форму. Главный удар наносится Юго-Западным фронтом из района 11-й и 7-й армий на Львовском направлении с вспомогательными ударами в направлении на Сокаль и Мармарош Сигет. На Румынском фронте наступление производится с целью разбить находившегося перед армией противника и занять Добруджу. На Северном и Западном вспомогательные удары на участках по выбору главнокомандующих». На Северном фронте вспомогательный удар наносила на участке Двинск - Свенцяны 5-я армия генерала А.М. Драгомирова, на Западном фронте — 10-я армия генерала В.Н. Горбатовского в направлении Вильна-Молодечно, на Румынском фронте охватывающими ударами с двух сторон должна была окружить и уничтожить группировку Августа фон Макензена в районе Фокшан. Одновременно адмиралу А. В. Колчаку было приказано начать подготовку десантной операции, целью которой должен был стать захват Константинополя.
Авантюрные планы захвата Царьграда-Константинополя не давали покоя русским политикам и полководцам. Все это вызывало существенные вопросы после проваленной союзнической операции в 1915 году, когда союзные войска 10 месяцев пытались развить успех на Галлипольском полуострове, но вынуждены были свернуть данную операцию и отступить. Успех операции привел бы к немедленному выводу Турции из войны, однако добиться этого успеха было бы крайне тяжело.
Союзные конференции
Кампания 1917-го должна была отличаться от предыдущих, прежде всего, тем, что союзники, наконец, смогли договориться о координации своих наступательных операций — одновременные удары на всех фронтах должны были стать залогом окончательного разгрома центральных держав. Еще в начале ноября 1916 г. начались обсуждения совместных планов в Шантильи, где располагалась французская главная квартира. Об основных положениях плана кампании 1917 г., принятых в Шантильи 2(15) ноября, мы можем судить по тексту телеграммы главнокомандующего французскими армиями Севера и Северо-Востока Жозефа Жоффра генералу Морису Жанену:
«Союзные армии должны подготовить к весне 1917 г. совместные и согласованные наступательные операции, которые имели бы целью придать кампании этого года решающий характер.Впредь же, в целях воспрепятствования противнику вернуть себе инициативу действий в течение зимы должны продолжаться уже начатые наступательные операции в том размере, который допускается климатическими условиями отдельных фронтов. Кроме того, к первой половине февраля должны быть подготовлены совместные наступательные действия теми силами и средствами, которыми к тому времени будут располагать союзные армии».
В январе-феврале 1917 г. была проведена очередная встреча представителей союзных армий в Петрограде. Выбор столицы Российской империи обуславливался тем, что, по мнению союзников, решающий удар в войне будет нанесен именно на русском фронте. Выла подтверждена выраженная ранее непоколебимая уверенность довести войну до победного конца именно в предстоящую кампанию. В постановлении конференции говорилось: «Кампания 1917 г. должна вестись с наивысшим напряжением и с применением всех наличных средств, дабы создать такое положение, при котором решающий успех союзников был бы вне всякого сомнения».
Обращает на себя внимание вопрос о сроках наступления. Генерал Гурко сообщил, что русские армии могут начать крупные операции к 1 мая. Французы настаивали, чтобы наступление русской армии началось «как можно скорее и с максимальными средствами», и не позднее 15 марта. После долгих споров участники совещания согласились начать наступление на всех фронтах между 1 апреля и 1 мая, последняя дата считалась предельной.
Также на конференции обсуждались вопросы, связанные с оказанием России помощи оружием и военными материалами. Как отмечал начальник Главного артиллерийского управления генерал А. А. Маниковский, союзники делали всё, чтобы сократить заявки русских. В то же время они «были крайне бесцеремонны в своих требованиях, предъявляемых к нам в отношении оказания им помощи путем боевых действий против австро-германцев». Союзники согласились поставить России 3,4 млн. тонн различных военных материалов. Это было в три с лишним раза меньше, чем просила русская сторона (10,5 млн. тонн). Как говорил, несмотря на возрастающую промышленную мощь, русская армия полностью не отказывалась от помощи союзников в данном вопросе, однако англичане и французы надеялись,что взяв на себя основную тяжесть боевых действий русская армия обойдется больше своими силами.
Таким образом, положение армии к 1917 было отнюдь не катастрофическим. Более того, союзники и Российская империя надеялись в 1917 на обеих фронтах добиться решающего успеха и закончить войну победой (при этом со стороны союзников звучало то, что чем больше Россия возьмет на себя в этом вопросе, тем лучше). Однако, это все касалось армии, а вот дела гражданские в империи обстояли гораздо хуже. Общество раздирали социальные, политические, экономические противоречия которые в итоге привели к катастрофическим последствиям в виде прихода к власти Временного правительства, развалу армию и глубокому всестороннему кризису.