На самом деле, Зима начинается всякий раз по-разному, и в этом ее дополнительная прелесть. А вот в этом сезоне Зима в московском регионе по сути и вообще так и не началась, хотя скоро март уж на дворе. Но бывает. И мы сегодня не о синоптических капризах, а именно что в целом.
Так вот. На нашей Северной рабочей окраине зима начиналась с того, что Борис Михайлович прокладывал лыжню. Вокруг школы. И даже – Лыжню с большой буквы. Можно, как говорится, было засекать. Если действительно Зима – значит, Борис Михайлович прокладывает лыжню. И наоборот: если Борис Михайлович проложил лыжню – значит, теперь точно Зима. Не мокроснежное демисезонье, и не стылое предзимье – а именно Зима. Если однажды ввечеру вокруг 186-й Школы крепкий силуэт Бориса Михайловича размеренно рассекает круг за кругом, прокладывая и торя путь своим последователям – вот теперь точно, и обратной дороги нет. Уже до самой Весны.
Так случилось и в тот вечер одного далекого уже года. Сижу я дома, и вдруг звонок, и на пороге – мой любезный друг Олег Юрьевич. И коротко так, и четко, и я на самом деле уже почти сразу сам догадался:
- Собирайся. Идём Боре мстить. Пора!
Связаны эти два лирических вступления к одной истории самым прямым образом. В ту осень Олег Юрьевич уже ступил на стезю профессионально-технического образования, я уже второй год ходил в другую школу, лыжня была проложена – время для мести было выбрано идеально. Тем паче, что месть действительно подают холодной.
Вообще, идея мести нашим школьным педагогам посещала Олега Юрьевича практически всё время его обучения. Совершенно точно – с того момента, как мы окончательно подружились, классе в пятом. Когда Олег Юрьевич, несмотря на все мои старания, хватал очередную «пару» по какому-нибудь предмету – он неизменно заверял меня: «Как только уйду из школы в путягу – так сразу отомщу! Люто, жутко!»
В первую очередь – трудовику и святому человеку Александру Васильевичу. Сулились кары и математичке Татьяне Петровне и русичке Марии Владимировне. Остальным предметникам чуть меньше, но тоже перепадало. Оно, конечно, грозился Олег Юрьевич почти в шутку, но кто знает.
Да, но вне разряда проходил у Олега Юрьевича учитель физкультуры Борис Михалыч. И тут с ним многие были солидарны. И дело, как вы догадываетесь, как раз в лыжах. Торжественно начинавшихся с Теоретического занятия сразу после новогодних каникул…
Вообще, конечно, Борис Михалыч наш великий был человек. Это когда мы еще учились, а ему уже было под шестьдесят. Но, как говорится – многим молодым только позавидовать. Борис Михалыч не был особенно высок или широк, и «горы мышц» там не было – но крепкий мужик он был необычайно. Вот не «рельеф мышц», но силища под футболкой или олимпийской прям чувствовалась. И, скажем, завязать узлом лом – Борис Михалыч исполнил бы легко.
У него гантели были в зале – как бы из двух частей, из двух половинок, а между ними пружины: типа, гантеля плюс эспандер кистевой. Такой эспандер, что его двумя руками хрен сожмешь. А Борис Михалыч – вот реально двумя пальцами брал и сжимал, как будто это не тугая стальная пружина посреди – а канцелярский степлер для дамских пальчиков.
И так во всём.
И очень долго. В родной школе Борис Михалыч трудился в итоге, как выяснилось, чуть не до восьмидесяти – это физкультурником-то! А всего прожил больше девяноста лет. И каждый, каждый зимний сезон начинался на Северной рабочей окраине стабильно с его выхода на Лыжню. Так и видели все, и смотрели, и любовались: поздний ноябрь, поздний вечер, легкий снежок и полная Луна – и Борис Михалыч вокруг родной школы, круг за кругом, четко, размеренно, красивые широкие движения, идеальная техника, и темп настолько стабильный, что секундомер можно сверять. Круг, второй, третий, десятый – и вот вокруг школы две четкие лыжни, каждая суммарной длиной ровно 500 метров, потому что у Борис Михалыча всё давно промерено и просчитано. И на Северной рабочей окраине – Зима.
Тут внимательные, вдумчивые читатели, конечно, скажут. За что Олег Юрьевич недолюбливал Бориса Михайловича и особенно лыжи – мы уже примерно догадываемся. Но вы-то, спортсмены – вы-то что против лыж?
В принципе, вы совершенно правы. Да, футболом и хоккеем Олег Юрьевич интересовался слабо, и только в качестве зрителя наших матчей во дворе и на близлежащих коробках и площадках. И вообще из спортивных мероприятий принимал только дальние и сверхдальние заезды на своем любимом складном велике «Кама», и сопутствующие этим выездам приключения. Но мы-то, спортсмены?
Тут секрета никакого нет. Дело в том, что из всего разнообразия предпочитал и культивировал Борис Михалыч исключительно «циклические виды». Бег, прыжки, метание мяча и гранаты – вот, вот это полезно со всех точек зрения. А футбол или хоккей – ну какая в них польза, особенно на уроках? Только мячом чего-нибудь сшибут, или в голову, или по ногам друг другу – а ему потом отвечай.
Вот, например, Макар, наш красавец-мужчина, ростом почти под 190 уже в 13 лет, баскетболист и волейболист, и почти способный уже в 6 классе выполнить легендарный «слэм-данк». Но умеешь ли ты, Макаров, должным образом прыгать в высоту, грамотно «ножницами» перемахивая через планку? Поскольку ни в волейболе, ни в баскетболе данная техника не используется, то и с прыжками через планку даже у Макара, не говоря уж про всех остальных, получалось не очень.
«Что, Макаров, хрен болтается? Как можно с такими ногами не мочь прыгнуть, что ты скачешь стрекозлом, вот чем ты сейчас опять сбил?» Вопрос как говорится риторический. «Ну так руками придерживай! В кулак зажми и прыгай! Не засчитано, следующая попытка...»
Или Санек Белоглазов, который единственный из нас сумел поступить в знаменитую нашу футбольную спортшколу на Бескудниковском, и даже игравший там практически диспетчера практически в первом составе? Но это футбол. А можешь ли ты, Санек, пробежать на нужное время полтора километра, пусть без мяча, зато быстро? А три? А пять?»
«Белоглазов! Дыхалка совсем уже ку-ку? Куришь уже небось, как все вы, футболёры сраные...» Да, сраные футболёры – это классика от Бориса Михайловича.
Или спортивные единоборства, обучение которым Борис Михайлович рассматривал лишь как способ качественно подраться на переменах или после уроков за школой. «Самбисты-дзюдоисты... онанисты!» Да, и в параллели «Б» еще были у нас двое «боксерунов», тоже любимая характеристика.
Окей, положим с отжиманиями и подтягиваниями у меня проблем нет. Но способен ли ты далеко и при этом метко запустить мяч или гранату? Плохо получается? И летит недалеко, и в сторону? «Только за яйца друг друга и можете хватать! Самбист-дзюдоист... онанист!»
Апофеоз наступал в первый сдвоенный урок третьей четверти, когда и стартовали лыжи. Первое занятие – было теоретическое.
В классических лыжах, как мы знаем, используется несколько основных техник. В зависимости от того, насколько одновременно или порознь работают ноги и руки – так и получается название.
И вот все по очереди выходят на середину спортзала и под хмурый взгляд Бориса Михайловича, заранее оскорбленного в лучших чувствах, и под дружное ржание одноклассников и в полуприседе – руками и ногами пытаются показать задаваемый Борисом Михалычем стиль лыжного хода:
«Макаров! Попеременный двухшажный! Хрен придерживаешь, и всё равно не получается? Оценка два!»
«Белоглазов! Одновременный одношажный (или типа того)! Да, это тебе не за школой курить... Оценка два!»
«Лебедев! Совсем бесшажный! Совсем, я сказал! Самбист-дзюдоист...» Ну вы поняли.
И выход на собственно лыжню и вставание непосредственно на настоящие лыжи – уже было само по себе некоторое облегчение участи.
Можете теперь представить себе эмоции Олега Юрьевича, который не то что изобразить – он и запомнить-то эти названия не желал? Ну вот тот-то же. Было, положа руку на сердце – было за что затаить обиду на Наставника...
И возвращаемся обратно в поздний ноябрьский вечер 1988 года. Значит, сижу я дома, тут звонок в дверь, на пороге любезный и лучший друг детства Олег Юрьевич, и глаза его прямо светятся от решимости:
- Собирайся! Пойдем Боре мстить… Сейчас или никогда!
И я собрался. Думаю, про задумку Олега Юрьевича все уже догадались.
Два му**ка – ну что я могу еще сказать, как прокомментировать! Ночью, в холод и ветер, при свете полной Луны – встали на лыжню.
Затоптали мы ее конечно от всей души. Ноги мокрые чуть не до колен, потому что снега по щиколотку. Сами мокрые, потому что на скорости, почти бегом, потому что мало ли. Так-то, само собой, мы сперва удостоверились, что свет в спортивном зале Школы давно погас, и значит, Борис Михайлович наверняка уже дома, пьет горячий чай с малиновым вареньем, как он всегда и нам рекомендовал делать после своих уроков лыжного спорта. Но мало ли… да и мало ли, может, кто еще озадачится, что за две тени несутся по снегу.
Вот стыдно до сих пор, врать не буду. Прости нас, Борис Михалыч, ибо не ведали, что творили… вернее, наоборот. Ведь понимали же: следующим за нами поколениям учеников Школы мы облегчения никак не доставим. Лыжи-то по Закону Жизни начнутся в январе, а никак не завтра. То есть, виделось нам в фантазиях следующее: выходит наутро Борис Михайлович с питомцами на лыжню – а лыжни-то и нет. И он такой, с отвисшей челюстью немного, а потом берет себя в руки и говорит: «Ну, раз лыжню два каких-то му**ка затоптали вчера – то идем обратно, переодеваемся снова, и в спортзале играем в футбол, баскетбол и волейбол! А теоретический зачет и практическая гонка в сто кругов переносятся до лучших времен…»
Но нет, нет. Никак это не могло реализоваться. Чистая месть, безо всякой практической пользы.
А для кого ж тогда прокладывал лыжню Наставник? Ну как: да для всех, на самом деле. Выпал снег, пришла Зима, хочется на лыжах прокатиться – вот, пожалуйста, трасса готова. Школьный двор ведь тогда не запирали еще.
Судьба в каком-то смысле сжалилась над нами. Глобальное потепление тогда уже шагало по Планете, и буквально через денек внезапно, вопреки всем прогнозам и народным приметам, но началась оттепель, и поруганная нами лыжня так и так пришла в негодность, снег стаял почти обратно до пожухшей травы. Ну хоть какое-то облегчение на сердце.
Ну вот. Прошло 35 лет. И 15 из них, как нет уже Олега Юрьевича… И Борис Михайлович тоже – сначала оставил Школу, а затем и окончательно нас покинул.
Но вот задумаешься иной раз: а вот как бы ты хотел… ну нет, не закончить свои дни, а скажем так – вступить в возраст мудрости?
А вот так я хочу, и всё сильнее и сильнее. Значит, утром и днем всякие мудрости разные, а вечером… Ну, не каждым вечером, а вы поняли каким. Короче, чтоб просто все знали. Если на нашей родной Северной рабочей наступает Зима – значит, появляется лыжня вокруг Школы. И наоборот, как в математике: если появилась лыжня – значит, теперь уж точно Зима! И без благодарностей всяких, а просто. Просто для всех. Даром, и чтоб никто не ушел «бесшажным»!
Спасибо за внимание.