— А чего это вы на дачу не приезжаете? — бодро зарядила свекровь как ни в чем не бывало.
— Мы свою купили. Так будет лучше, — невозмутимо ответила Катя.
— Да зачем?! — на том конце связи всполошились, как будто услышали о конце света. — У нас же тут место есть, живите, сколько влезет! А потом вообще сыну завещаем!
— Ну вот и замечательно, — усмехнулась Катя. — Теперь можете завещать ее дочери.
Она хлопнула себя по предплечью, прихлопнув наглого комара, и, разогнув спину, оглядела участок. Солнце уже клонилось к горизонту — пора закругляться.
Жара стояла невыносимая, уже вторую неделю вся растительность на участке неслась ввысь, как на дрожжах. Воздух висел тяжелым и неподвижным, будто его можно было нарезать ломтями, а земля, иссушенная солнцем, жадно поглощала каждую каплю воды. Даня, ворча себе под нос, прилаживал кран к водопроводному шлангу, готовясь к вечернему поливу.
Дача принадлежала родителям мужа, но они, к счастью, были людьми вменяемыми, и выделили семье сына комнату в старом доме. Катя же, в свою очередь, не привыкла сидеть сложа руки. Жить просто так — это не по ней, поэтому вместе с Даней они вкалывали на участке как заправские фермеры. А все знают, что хорошим хозяевам на даче всегда есть чем заняться.
Со временем основная часть дачных хлопот как-то незаметно легла на Катю: рассада, прополка, полив, закрутки — все это стало ее епархией. А когда человек делает что-то хорошо, окружающие быстро привыкают к этому и считают само собой разумеющимся. Вот и свекровь, заметив, что у невестки все идет как по маслу, тихонечко отошла в сторону, милостиво позволив Кате «колотиться» в одиночку.
Но, разумеется, не с пустыми руками. Было заявлено, что дача, дескать, достанется сыну, так что пусть невестка трудится с огоньком — не чужое же делает!
Катя и Даня люди добрые, помогали бы и без всяких обещаний, но все же перспектива иметь свою дачу грела душу. Жили они небогато, а кусочек земли в собственности — это уже что-то.
Вот и сейчас они проводили отпуск на родительской даче, пока Данины мама с папой нежились на морском побережье. Это, между прочим, событие из разряда уникальных — всем известно, что в наши дни пенсионерам выбраться куда-то дальше дачного участка сродни подвигу.
А тут — Ялта, бархатный сезон! Самое оно для людей в возрасте: солнце мягкое, не обжигает, фрукты на каждом шагу, воздух целебный. Но, разумеется, уговорить стариков поехать оказалось задачей не из легких. Они то и дело отнекивались, выдумывая какие-то странные причины, пока Даня с Катей не подсунули им весомый аргумент в виде приличной суммы денег. Дескать, отдыхайте, заслужили.
Хотя, если уж быть честными, и сами могли бы махнуть к морю, но даже не задумались. Они-то еще успеют, а вот родителям это нужнее. Да и приятно же: ощущение, что смогли помочь, что сделали хорошее дело, грело душу не хуже южного солнца. Это вам не просто деньги отдать — это вложение в семейный уют, уважение, традиции.
А сейчас Катя, подставив плечо под последние лучи уходящего солнца, собирала поспевшие овощи. Впереди еще стояла битва на кухне: жара, раскаленная плита, банки, кипяток, вечное стерилизование крышек… но результат того стоил. Закатанные банки уже ровными рядами стояли в кладовке, радуя глаз и суля вкусные зимние вечера.
Однако была тут одна неприятная деталь, от которой закипала не только вода в кастрюле, но и кровь в жилах. Бóльшая часть этих заготовок благополучно уплывала младшей сестре Дани — Лизочке. Та была особа уверенная в том, что мир вертится вокруг нее, и к помощи родителям относилась как к чему-то факультативному.
Лизочка уже успела один раз выскочить замуж, теперь пребывала во втором браке и бесконечно была занята «выстраиванием отношений» — видимо, эта сфера требовала от нее таких колоссальных усилий, что на заботу о родных ни сил, ни времени не оставалось.
Какой, к черту, огород, когда у человека личная жизнь в приоритете! Лизочка была слишком занята самосовершенствованием и «выстраиванием отношений», а еще у нее был маникюр. Или, как сейчас говорят, лапки.
Нет-нет, на дачу они, конечно, иногда заглядывали. Исключительно ради шашлыков, свежего воздуха и, что самое важное, пополнения запасов домашней консервации. Катя каждый раз молча наблюдала, как банки с её закрутками исчезают в недрах Лизочкиного багажника. Просто сжимала зубы и делала вид, что её это не касается. Пусть родня сама разбирается, кому сколько положено.
Даня тоже предпочитал помалкивать. Он давно привык, что в их семье сестренка всегда шла первой. А ему? Ну, что останется, то останется. Вот и сейчас – отпуск родителей на море состоялся во многом благодаря их с Катей деньгам. Лизочкины финансовые возможности традиционно не распространялись на помощь родителям – всё уходило на поддержание её привычного уровня комфорта.
Теперь свекры должны были вернуться через пару дней, обещали сразу же заглянуть на дачу. Катя, в глубине души зная, что сувениры будут так себе, всё же решила встретить их как положено: испечь шарлотку, приготовить фаршированные перцы, которые так любит Степанида Васильевна. И, конечно, закатать новую партию банок – ведь старую, скорее всего, благополучно увезут.
Родители приехали посвежевшие, довольные, загорелые. Привезли магнитик на холодильник и ракушку, которую можно было приложить к уху, чтобы послушать шум далекого моря. Ну, хоть какая-то компенсация.
Естественно, без фотографий не обошлось. Отчет о поездке развернулся во всей красе: вот пляж, вот они едят фрукты, вот вид на закат… И тут среди снимков Катя заметила худенького мальчика. Присмотрелась – и сомнений не осталось. Рядом с бабушкой стоял Максим, сын любимой доченьки и, по совместительству, любимый внук.
— А разве вы брали Максимку с собой? — спросила Катя, не скрывая удивления.
Свекровь замялась, засуетилась:
— Ну… да… Я же говорила! Сынок, скажи, я же вам говорила, помнишь?
Но на этот раз Даня, обычно беспрекословно соглашающийся с мамой, лишь сжал губы и промолчал. Потому что это была ложь – наглая, беззастенчивая, та, от которой внутри все переворачивается.
Если бы они знали это раньше, то вряд ли бы с такой легкостью расстались с деньгами. Оказывается, мама мужа увезла на море не их Янку, что было бы хотя бы логично, а любимого внука. Получалось, что они, по сути, профинансировали чужого ребенка в ущерб своему. А какой родитель согласится на такое?
Свою восьмилетнюю дочь они отправили в лагерь – она на даче откровенно скучала. Причем ради этого даже решили отдать ее в школу на год позже, потому что время смены пришлось на сентябрь. Да, это потребовало дополнительных трат, но зато дочь была под присмотром, а не сидела в тоске среди грядок. И что же в итоге? Они понесли серьезные моральные и материальные убытки – и все зря.
Но самое худшее ждало впереди. Следующее фото поставило жирную точку на всех сомнениях: перед морем, сияя загорелыми лицами, стояла вся счастливая семейка – Лизонька с мужем, Максимка, а рядом – сияющие от удовольствия свекры.
У Кати внутри все похолодело. Значит, пока они с Даней вкалывают на огороде, свекры возят отдыхать любимую доченьку с семьей – да еще и за их деньги! Это вообще как? Как можно так делить детей? Как можно так нагло плевать на справедливость?
Даня тоже застыл, глядя на фотографию. Даже для него, человека неконфликтного, миролюбивого и привыкшего уступать, это было чересчур.
Это не просто несправедливость. Это предательство. А за предательство – плата по счетам. Разве не так?
Катя сняла свой вечный фартук, будто скинула кандалы, и коротко скомандовала:
— Собирайся. Едем домой. Срочно.
— Как это едем?! — всполошились родители. — Мы же даже толком не поговорили!
— Почему это не поговорили? — Катя смотрела на них так, что аж сквозняк по комнате прошел. — Очень даже поговорили. Все, что нужно, я услышала.
И доброму Дане тоже все стало ясно. Так ясно, что аж в глазах защипало. Без лишних слов они побросали в сумку самое необходимое и ушли, хлопнув дверью.
В машине долго молчали. Дане, видно, не давала покоя эта новая, непривычная тишина. Наконец, он выдохнул:
— А давай купим свою дачу?
— На что? — спросила Катя, без сил уронив голову на подголовник. — Деньги с неба посыпятся?
— Возьмем кредит! — бодро, с каким-то почти ребяческим энтузиазмом заявил Даня. — Мы же оба работаем, выплатим как-нибудь!
И уже по дороге домой жена начала листать объявления. Осень — идеальное время для покупки: сразу видно, что на участке растет, а что только обещали на словах. Хотели дачу с садом и огородом, чтобы уж не в холостую вкладываться.
И — о, чудо! — такой вариант нашелся. В противоположном от дачи родителей направлении (что уже плюс), да еще и полностью обустроенный. Легко добраться и на машине, и на электричке — красота!
Конечно, они его купили. И знаете, это ощущение — свое, родное, без «любимой доченьки» на горизонте — добавило им столько настроения, что хоть пляши. Кто когда-нибудь покупал жилье, тот поймет.
Бывшие владельцы даже не стали полностью собирать урожай, предоставив эту радость новым хозяевам. И ведь какая разница! Работать на себя — одно удовольствие, а не на чужого дядю. Точнее, на чужую тетю.
С момента возвращения родителей с юга прошло две недели. Катя, которая раньше регулярно перезванивалась со свекровью, теперь принципиально не набирала её номер. Взаимностью, кстати, та тоже не отличалась: видно, любовь к дочери перевесила всё остальное.
Иногда матери звонил Даня — мама есть мама. Разговоры были короткими, сухими, без прежнего тепла:
— Как дела? Что нового?
Ответы — в том же стиле. Было ясно, что они уже живут в параллельных мирах, и их интересы друг друга больше не касаются.
И вот, как гром среди ясного неба, на телефоне Кати высветилось: «Степанида Васильевна».
— Вы чего на дачу не приезжаете? — бодро осведомилась свекровь, как будто ничего не случилось.
— А у нас теперь другая дача, — спокойно ответила Катя. — Разве Даня не говорил? Мы свою купили. Так будет лучше.
— Да зачем же?! — в голосе свекрови прозвучала паника. — У вас же место есть! Живите, сколько хотите! А потом и вовсе сыну её завещаем!
Катя усмехнулась, но держала себя в руках.
— Ну так теперь вы можете завещать её дочери. А то ей, видимо, не совсем сподручно было вкалывать на «чужой» даче. Но после завещания-то она, конечно, вам поможет.
На том конце провода повисло молчание. Было слышно, как свекровь переваривает услышанное. Но сдаваться без боя она явно не собиралась…
— А у нас черноплодка поспела, — почти заговорщически произнесла свекровь. — Надо бы варенья наварить. Ты же знаешь, как его любит Альберт Петрович. Особенно с яблоками.
Катя даже фыркнула от неожиданности. Бесстыдство у некоторых людей, похоже, выдаётся в комплекте с пенсионным удостоверением.
— А это вы Лизочку попросите, — бодро посоветовала она. — Она наварит! Ведь теперь она на даче будет главная.
В трубке послышался возмущённый вздох.
— Ну ты же знаешь, как она занята…
— Да ничего страшного! — успокоила Катя. — Пусть найдёт время, чтобы порадовать любящего папочку! Надо же как-то дочери свою любовь выражать. А то всё только на словах. Кстати, пусть ещё остатки овощей соберёт, не пропадать же добру.
И на этой оптимистичной ноте она отключилась, оставив свекровь наедине с размышлениями.
А черноплодки на их новой даче оказалось хоть завались. Как, впрочем, и всего остального. Только теперь терпкий, вяжущий рот сок предназначался не свёкру, а совершенно другим людям. И варенье, надо сказать, вышло отменным — особенно с антоновкой, которая в этом году уродилась на славу.
Вот тут вы, дорогая Степанида Васильевна, были абсолютно правы!